Ни привязанностей, ни антипатий. Автобиография Мастера

По воскресеньям отец запрягал легкий двухместный экипаж и брал нас на конную прогулку. В те времена люди работали по двенадцать часов в день, шесть дней в неделю. Но они были дружелюбнее. По воскресеньям у нас были пикники или же мы ходили в гости.

Развлечений было очень мало, поэтому для того чтобы повеселиться, люди собирались вместе. Мне кажется, что тот образ жизни был лучше сегодняшнего.

Не было ни радио, ни телевидения, ни кино. Первые фильмы, которые я помню, появились около 1918 года. Посмотреть Перл Уайт, Том Микс и прочие сериалы стоило 5 центов.

Я соорудил радиоприемник примерно в 1920 году, когда радио только зарождалось. Я тогда учился в высшей школе. Взял коробку из-под овсянки и намотал на нее провод, поставил ползунковый механизм настройки, добавил детекторный кристалл и пару наушников. К моему удивлению, это заработало. Первой песней, которую я услышал, было: «Завтра, завтра, как я буду счастлив завтра». Это привело меня в такой трепет, что память об этом осталась на всю жизнь.

У меня всегда была склонность к науке и механике. Я проводил много времени на чердаке, где у меня была электронная лаборатория, и постоянно экспериментировал с небольшими новыми приспособлениями.

Будучи ребенком, я разбирал в доме все, что мог. Я разбирал часы и обычно заставлял их работать вновь, хотя у меня оставалось несколько лишних деталей.

Мне было, наверное, девять-десять лет, когда я разобрал пианино. И успел его снова собрать как раз перед приходом отца.

Я помню, как однажды вынул стальную пружину из граммофона марки «Виктрола» и, боже, как трудно было вернуть ее на место! На это мне потребовалось несколько дней, но в те дни граммофон не использовали, и это сошло мне с рук. В конце концов, я с огромным усилием втиснул эту упругую стальную пружину обратно на место, и «Виктрола» снова заработала.

Родители знали эту мою склонность и всегда предупреждали: «Не трогай!»

Первые разобранные мною часы не заработали, когда я их собрал.

Я помню, как меня поймали на чем-то другом.

Мне было девять лет. Мне сказали, что я могу брать в магазине все, что хочу. Это привело к тому, что я стал брать сигареты.

На это меня воодушевляли ребята из моей компании. Я брал пачку сигарет «Лаки» (они все еще существуют). Затем мы перешли на «Кэмел».

Мы собирались по ночам на отцовском сеновале, где лежало сено для лошадей, и чувствовали себя крутыми парнями, покуривая сигареты. Однажды в субботу мы даже попробовали сигары, после чего пошли кататься на качелях, висящих над сеном. От сигар появилась ужасная слабость и тошнота, после чего интерес к ним полностью пропал.

Мне было так плохо, что моя мать не могла этого не заметить, хотя я и пытался это скрыть. Из страха быть разоблаченным, я очень просил ее не вызывать врача.