Игра Леона

Шаман, опершись на руки, навис над сложившейся комбинацией. Некоторое время он молчал, пытаясь понять послание свыше. В том, что это настоящее послание, а не случайность старик уже не сомневался. И трактовать его следовало верно. А не так как он поступал, обычно давая волю своей фантазии или подстраиваясь под желание просителей, когда разбрасывал кости перед наивными и доверчивыми горожанами. Те частенько обращались к нему за советом в делах, как правило, хозяйственных и прочих житейских. И он удовлетворял их интерес исходя из собственного богатого жизненного опыта, а отнюдь не на волеизъявление богов. Да и боги раньше ни разу не вмешивались так явно в его работу. Тем более теперь их знаки следовало интерпретировать безошибочно.

Размышления Шамана прервал испуганный вскрик мамы Мяоконнин. Она вдруг всё поняла. Это послание свыше предназначалось непосредственно ей, минуя служителя культа. Ведь тот не знал, о чём она молилась, когда её сыновья отправлялись охотиться на Леона.

– Глупая я женщина! – причитала она, закрыв лицо руками. – Что же я натворила!

– Ты чего-то не рассказала мне, – догадался старик.

Она кивнула, продолжая проклинать себя.

– Ты не сразу пришла ко мне. Ты сначала рискнула обратиться к богам напрямую! Правильно я понимаю?

С каждым произнесённым словом голос Колдуна становился всё жёстче и громче. Он старался выглядеть грозным в глазах несчастной матери, хотя на самом деле испытал значительное облегчение. Ведь теперь всю ответственность можно было переложить на её плечи. Какие претензии к нему, если женщина проявила непозволительную в столь важной ситуации самодеятельность.

– Я молила дух Великого Раймонда Высокого не убивать всех моих сыновей! – призналась несчастная. – Просила оставить мне хотя бы троих.

Шаман вновь бросил взгляд на стол. Кости с рунами по-прежнему лежали двумя отдельными плотными группами по три в каждой. Боги ли услышали мольбу глупой женщины или это сам дух Великого Охотника давал понять, что принял к сведению её пожелание теперь уже не так важно. Трое из шести братьев Мяоконнин, по сути, приговорены к смерти. Пожалуй, можно было попробовать сопоставить выпавшие руны с именами, чтобы выяснить, кому именно грозит гибельная опасность. Об этом Шаман и сообщил рыдающей матери.

– Неужели нет возможности умилостивить дух Раймонда Высокого? – вопрошала женщина, заламывая руки. – Это же просто глупые мальчишки! Ведь, в конце концов, они ничего не сделали. Боги остановили их!

Шаман задумался. Признаться, он очень рассчитывал на подсказку. Раз уж высшие силы впервые на его памяти столь откровенно вмешались в ход событий, то не могут бросить всё на полпути, размышлял он. И толи боги действительно соскучились по активной деятельности, толи мозг в виду перенапряжения подключил все свои резервы, но некая мысль сформировалась в голове старого Колдуна.

– Леон теперь владеет душой Великого охотника. А может и наоборот, – сказал Шаман. – Если честно, я сам не знал, что ритуал сработает.

– Как так?

– Да вот так. Он же не проводился сотни лет.

Женщина немного помолчала. Но выяснить ей ещё было надо много. Существовал вариант обратиться к деду нового вождя. Упасть в ноги с просьбой о заступничестве. Не может же дух Раймонда не услышать голос своего прямого потомка. Но это она приберегла на крайний случай.

– И как мне спасти детей? – спросила она.

Старик пожал плечами. Он был потомственным шаманом племени. Но что это значит? Просто переход титула и обучение ритуалам. Половина, из которых вызывает только зевоту. А вторая половина выглядит бессмысленной. Как оказалось, не всегда. Теперь ему пришлось вспоминать наставления даже не дедушки. Прадед являлся настоящим Шаманом. Вот его и пришло время вспомнить.

Всё в старом Колдуне сопротивлялось тому, что следовало теперь сделать. В силу своих «служебных» обязанностей он порой входил в лёгкий транс при помощи немудрёных снадобий, хотя чаще просто эмитировал его. Сейчас такое не пройдёт. С восставшими духами шутки плохи. Даже женщина, обратившаяся к его помощи, уже осознала это. Шаману предстояло глубоко погрузиться в мир теней, чего он по-настоящему ещё никогда не делал.

– Мне необходимо время на подготовку, – вздохнул он.

– Это долго? – Забеспокоилась мама Мяоконнин.

Шаман не на шутку разозлился.

– Не о времени тебе надо беспокоиться, женщина! – в сердцах прокричал он. – А о том, чтобы духи услышали тебя через меня!

Просительница испуганно отпрянула к дверям.

– Так что мне делать? – спросила она с безопасного расстояния.

– Выйди. Встань у порога. Жди и никого ко мне не пускай. Как буду готов – войдёшь.

– А как я узнаю, что ты готов?

Шаман невесело усмехнулся:

– Поймёшь.

Дождавшись когда дверь за просительницей плотно закроется, он накинул на неё крючок. Никаких замков и прочих засовов дому служителя древнего культа не полагалось. Да и без того никому бы и в голову не пришло без разрешения проникнуть в логово Колдуна. Даже среди тех немногих не верящих ни в богов, ни в духов не найдётся смельчака готового рискнуть испытать свой атеизм на деле.

Глубоко вздохнув, Шаман произнёс несколько ритуальных фраз и, кряхтя от усилия, принялся сдвигать в сторону массивный деревянный комод. Надо отметить, что ритуальные фразы в этот раз прозвучали из его уст не формально, как дань многолетней привычке, но с глубоким почтением к силам благословения коих он просил.

На том месте, где стояла с трудом перемещённая мебель, в полу обнаружился люк. Ничем не прикрытый кроме только что сдвинутого комода он чёрным квадратом зиял в полу. Из него тянуло невообразимой смесью ароматов сухих трав с едкими запахами химикатов. Вниз вела некогда массивная деревянная лестница, теперь опасно затрещавшая под весом ступившего на неё хозяина. Чертыхаясь и охая, Шаман принялся медленно спускаться во мрак.

Достигнув земляного дна, он огляделся в поисках масленой лампы, которой следовало находиться рядом с лестницей. Последний раз ему доводилось спускаться сюда так давно, что из памяти стерлось, с какой стороны от последней ступени он её оставил тогда. Как только глаза привыкли к тусклому освещению, создаваемому проникающим сверху через люк слабым светом лампа нашлась слева от его ноги. Старик едва не наступил на неё, сходя с лестницы.

Когда зажжённый от спички фитиль неохотно разгорелся, в его колеблющемся неверном свете предстала классическая лаборатория не то алхимика, не то колдуна-чернокнижника. Стол, заставленный ретортами, пробирками, колбами соединёнными змеевиками разных размеров и горелками под ними. До стен свет от лампы не доставал, и они продолжали скрываться в темноте. Там лишь угадывались силуэты огромных стеллажей.

Шаман напряг память и кивнув сам себе, уверенно направился вглубь погреба к полкам, при ближайшем рассмотрении оказавшимся снизу доверху заполненным разноформатными книгами. Одни из них имели вид жалкий и потрёпанный, другие сохранились лучше. Но каждая имела, бесспорно, весьма древнее происхождение. И все без исключения тома покрывал толстый слой пыли.

В этих фолиантах была собрана мудрость десятков поколений шаманов и не только клана охотников. Некоторые рукописи являлись трофеями, добытыми в набегах на ближних и дальних соседей в эпоху холодных зим. Кое-где на страницах можно было до сих пор различить почерневшие от времени пятна крови иноплеменных колдунов, не желавших добровольно расстаться со своим сокровищем.

Что-то бормоча себе под нос, старик поднёс лампу ближе к полкам, поочерёдно освещая один за другим корешки драгоценных манускриптов. Не сразу, но он нашёл что искал. Судя по сильно потёртой и потрескавшейся коже переплёта, книга принадлежала к самой древней части собрания. Но страницы сохранились весьма не плохо. Вероятно, книгу открывали не часто.

Чтобы достать её жрецу пришлось переложить на другие полки с полдюжины томов нагромождённые поверх нужного фолианта. Потревоженная при этом вековая пыль вызвала у старика приступ аллергии. Он беспрерывно чихал всё время пока доставал книгу, пока поднимался с ней наверх по шаткой лестнице и продолжал чихать и там. Только как следует просморкавшись, умывшись холодной водой и закапав в нос изрядное количество специального травяного настоя, удалось победить насморк.

Слегка смочив салфетку, колдун протёр переплет, стараясь не намочить страницы. Затем нацепил старомодные очки и с тяжёлым вздохом раскрыл книгу в месте, заложенном закладкой из полоски оленей кожи. Ему было не по себе.

Этот рукописный трактат переживший эпоху холодных зим содержал, в том числе инструкцию для шамана как проникнуть в мир духов и говорить с ними. Но дело в том, что сам старик ни разу за всю свою жизнь не совершал подобного путешествия. Все его знания на этот счёт достались ему из рассказов прадеда. И этот его предшественник всегда с плохо скрываемым ужасом вспоминал о своём опыте погружения в обиталище мёртвых предков. Однако сейчас, похоже, без этого было не обойтись, раз духи сами явились в мир живых. Следовало понять их цель и узнать способ противостоять их силе, если понадобится. Ведь вечером только чудо спасло шестерых братьев Мяоконнин от смерти от руки Леона, в которого вселился дух Раймонда Высокого. Конечно, те и сами виноваты. Но если позволить духам через живых вершить свою волю, это может кончиться очень плохо для общины Охотничьих Холмов.

Шаман вчитался в текст. Некоторые места приходилось перечитывать несколько раз. Язык за тысячелетие претерпел значительные изменения. И если бы старик с молодости не практиковался в чтении старинных текстов, то и вовсе не понял бы половину написанного.

К его удивлению рецепт снадобья оказался не очень сложным. Все необходимые ингредиенты имелись в распоряжении, аккуратно расфасованные в холщовые мешочки и стеклянные баночки с плотно притёртыми крышками. По составу смесь очень напоминала некое довольно сильное наркотическое средство. И автор прямо запрещал шаманам частое его применение. Правда, опасался он не превращения служителя культа в наркомана. В книге содержалось предостережение иного рода. При частом погружении в потусторонний мир сознание человека однажды может из него не вернуться, забыв обратную дорогу.

Для приготовления напитка пришлось снова спускаться в лабораторию. С собой старик прихватил лишь кувшин сладкого домашнего вина, оставленный на днях одним из посетителей в благодарность за изготовление порошка повышающего мужскую силу. Не только женщины в этой жизни всеми силами стараются отсрочить своё увядание. Шаману же вино пришлось очень кстати. С его помощью он надеялся хоть немного заглушить гадкий (по свидетельству прадеда) вкус микстуры.

Уже меньше чем через полчаса Колдун выбрался из подвала и, выглянув на улицу, пригласил покорно ожидавшую всё это время маму Мяоконнин войти.

– Слушай меня внимательно, женщина, – произнёс он, усадив просительницу за стол и сам, расположившись по другую сторону.

Перед Шаманом стоял небольшой стеклянный сосуд, наполовину наполненный ядовито-зелёного цвета жидкостью распространявшей в воздухе вонь гнилого болота и пока ещё пустой стеклянный же стакан.

– Сейчас я выпью часть этого снадобья и разум мой перенесётся в мир духов, чтобы мог я говорить с ними и попытаться выпросить прощение твоим сыновьям за их дерзкую выходку. Но дверь откроется в обе стороны. И дух Великого Охотника, милости которого ты ищешь, может через меня пожелать общаться с тобой.

– О, боже! – Голос женщины дрожал. – Мне страшно.

Не обращая на её слова внимания, Шаман продолжал:

– Если это произойдет, советую тебе в точности запомнить каждое слово. Ибо от внимательности твоей будет зависеть судьба детей твоих!

Сказав это, старик взял в руку сосуд и аккуратно налил смесь, в стакан, наполнив его примерно на треть. Одновременно мерзкий и дурманящий запах, многократно усилившись, казалось, полностью вытеснил из комнаты весь воздух. Дышать стало трудно, словно в жаркой сырости тропического леса.