ДЕРЕВЕНСКИЕ. Сборник рассказов

усмехнулся:

– Может тебе козью ножку свернуть, а? Жалко газеты нет, а махорка у меня отменная. Я на фронте наловчился.

Иван закурил.

– А ногу где потеряли, если не секрет?

Смотрю, лицо у дяди Коли каменным сделалось.

– В Сталинграде, ребята.

– А что, страшно было?

Дядя Коля помолчал, затем продолжил:

– Довелось на Халкин-Голе повоевать. Все видел, но в Сталинграде был ад. Гитлер приказал сравнять город с землей. Самолеты наряду с бомбами сбрасывали пустые бочки с отверстиями в них. Летит и воет. Ужас! Казалось, что мозги расплавятся… Бились, почитай, за каждую улицу…

Вышел приказ Сталина"Ни шагу назад!» Тут случилось, что мне, раненому, пришлось тащить на себе молодого лейтенанта, который почти не подавал признаков жизни.

От разрывов постоянно засыпало землей. Кровища. Бинтовать нечем, перетянул чем попало раны себе и ему. Ползу…

– И что? Дотащили?

– Подобрали свои и доставили в госпиталь, что размещался на барже. Баржа -мишень для самолетов. Лежим на палубе, а они пикируют сверху, зенитки по ним дубасят. Сам не понимаю, честно слово, как эту баржу фрицы не потопили. Просто чудо! Родителям дважды похоронка на меня приходила. Представляете?

– Да уж…

– Все тело в осколках, извлечь удалось не все. Вот под сердцем до сих пор ношу, – смотрю, дядя Коля слезу смахнул. -Началась гангрена на ноге, пришлось ее ампутировать. Отхватили настолько коротко, что протез носить не могу. Из культи еще долго мелкие осколки выходили. За год в госпитале операций сделали не сосчитать…

– А собес – то платит за инвалидность?

– Сорок рублей, но каждый год надо проходить комиссию.

Горько усмехнулся:

– Поди, думают, вдруг нога вырастет. Разве это деньги по нонешным временам?

Тянемся с женой, чтобы жить не хуже других. Жена моя Мария Степановна до пятьдесят восьмого проработала на тракторе.

Слушал дядю Колю и думал: «Сколько же досталось их поколению…»

Помню, на маслозаводской улице жил Николай Сысоев. Все сидел летом на лавочке в валенках и тулупе. Немного прожил.

«А ведь он молодой, – говаривали взрослые. – Попал в плен, фашисты пытали, на спине вырезали ремень и звезду, все поотбивали».

Сколько помню, никогда не видел, чтобы гвардии сержант Николай Филиппович Азбутов выступал, как ветеран войны где -либо, не привелось видеть его с наградами на груди, а ведь он кавалер ордена Славы, награжден медалью"За боевые заслуги».

– Ну, ладно, ребята, надо дальше ехать, – заторопился дядя Коля. – Нечего мокроту разводить. Я на строительстве школы учетчиком работаю, там оперативка вечером.

Мотоциклетный мотор взревел. Грязь полетела: шмяк, шмяк. Полетели

мимо перелески, поля. Десять минут гонки и вот оно – родное село!

***

Осколок, что был около сердца, дал дяде Коле прожить шестьдесят лет, вырастить трех дочек, четверых внуков и. внучку. В ноябре восемьдесят первого осколок сдвинулся… Врачи были бессильны…

4.Цена Победы

Однажды в интернете попал на глаза материал из латвийского городка Добеле о том, что один журналист устроил экспресс—интервью, задав первым встречным жителям вопрос: знают ли они, что такое для их города 31 июля.

Увы, из десятка человек только один пожилой латыш ответил, что это день освобождения от фашистов. Горожане недоуменно улыбались. А молодежь не понимала, о чем идет речь…

Тенц Александр Александрович родился в двадцать пятом году, в

их семье было семеро детей. Призвался из деревни Козулино весной сорок второго, минометчик, тяжело ранен недалеко от городка Добеле.

Случилось так, что атака на позиции немцев захлебнулась, атакующие откатились, а он остался в траншее с перебитой ногой.

Двенадцать часов полз к своим. Кровь на лице, перепонка лопнула, чувствовал, что оглох. Саднила рана на шее. Смотрит, впереди – река. Никаких сил уже не было. Скинул шинель и сумел перебраться до противоположного берега с автоматом в руке, благо, река оказалась неглубокой

– Как же ты, сержант, не истек кровью за это время? – удивился врач в госпитале. Разрезали сапог, стащили, смотрят, а кровь запеклась.

– Чудеса, да и только! – еще больше удивился врач.– Заговоренный, что ли?

– Меня мать на кровь заговорила перед отправкой в военкомат, – рассказал врачу сержант.

Беда была еще в том, что вместе с шинелью на берегу реки остались

и документы сержанта, а это большая неприятность по тем временам. К счастью, тут в госпиталь явился знакомый разведчик. Оказывается, ходили в разведку, на берегу обнаружили шинель, в которой нашли и документы сержанта.

– Придется ногу ампутировать, – заявил хирург, обследовав рану.

– Лучше умру, но ногу не дам резать, – уперся сержант… Пришлось хирургу экспериментировать с нервом из позвоночника, чтобы хоть как -то уменьшить боль при операции.

– Полагаю, -заявил хирург позднее, – такого рода операции еще не проводились. И не будут проводиться, – добавил он.

Полгода пролежал в госпитале. Ногу сохранили, правда, стала «сухой», а вот осколок из шеи побоялись вытаскивать, мол, можно задеть позвоночник.

***

– Гляньте, Татьяна Прокопьевна, дядька, видать, пьяный по бревнам ползет! – закричал мальчонка, увидав, как по двум бревнам, брошенным через речку, перебирается ползком человек. Все ученики кинулись к окну. И давай хохотать…

– Так это же Саша Тенц! – воскликнула учительница, – Вернулся!

Действительно, это сержант Тенц, вернувшись на костылях, пытался вот таким способом преодолеть последнюю преграду на пути к родному дому. Вместо смытого моста, люди переходили реку по бревнам. На гимнастерке у сержанта медаль» За отвагу».

***