Король должен умереть

– Слышим тебя хорошо и четко, инженер. Доложи состояние реакторной установки, – отозвался капитан.

– Потребление мощности на выходе – сто процентов. Запас резервной мощности – ноль процентов. Контур охлаждения работает штатно. Защита – штатно. Запас рабочего тела – два часа в текущем режиме эксплуатации. Реактор полностью переведен на ручное управление.

– Давай еще раз в двух словах пробежимся по твоему плану. Я переключаю тебя на громкую трансляцию. Все будут слышать.

Он помедлил, собираясь с мыслями.

– Значит, так. По команде капитана я начинаю ручным вводом снимать заводские настройки безопасности. Это позволит мне произвести дополнительный нагрев плазменного шнура с помощью микроволнового излучения. Опуская детали, такие как скачок температуры в рабочей зоне реактора и повышенный расход дейтерий – тритиевой смеси, это даст нам прирост мощности на двадцать процентов.

Он помолчал, считая в уме.

– Да, двадцать, в пределе двадцать пять. По идее, этого будет достаточно, чтобы преодолеть притяжение звезды и набрать скорость Перехода. На финальном отрезке будут отключены двигатели и все дополнительное энергопотребление, кроме двух капсул, в которых будут лежать связист и медик. Отдаем всю мощность генераторам искривления.

Юноша представлял их лица в этот момент. Капитан хмурится, не отрывая взгляда от подсвеченных красным поврежденных и отключенных узлов на трехмерной схеме корабля перед своим креслом. Для него уже все понятно и все решено.

Навигатор колдует над своей консолью, рассчитывая оптимальные параметры для Перехода в Аннун. Его зубы сжаты, на лбу блестят капли пота. Он почти не прислушивается к голосу из интеркома.

Связист, он моложе остальных, они почти ровесники, растерянно смотрит на капитана. Эктор взглядом приказывает ему вернуться к радару, пестрящему метками смертельной опасности. Для сомнений нет времени, как и для простого сочувствия.

Медик, он, наверное, сейчас в лазарете, прикладывается к заветной фляжке со спиртом. Сглатывает, кривится и салютует ей в сторону машинного отделения. «Еще поживем, парень», – беззвучно произносит он.

– Как вы понимаете, направив всю энергию в генераторы Шварцшильда, мы лишимся остального. Мы будем двигаться по инерции, никаких маневров. Не будет радаров, компенсаторов гравитации, мы отключим даже систему жизнеобеспечения, – инженер хмыкнул. – Не забудьте надеть скафандры. Мы будем слепы и предельно уязвимы. Реактор будет работать в крайне нестабильном режиме. Моя задача – не допустить перегрева или распада магнитной ловушки. До Перехода я буду корректировать параметры его работы вручную из машинного отделения. У меня все.

Интерком ответил ему молчанием. Все на «Звезде удачи» понимали, что ожидает в момент Перехода в гипер бортинженера, лишенного защиты стабкапсулы. Сначала он сойдет с ума, а потом умрет короткой, но мучительной смертью носителя метки. У него нет спасительного дельта-гена, и его мозг, как говорят космики, «спечется». Зато остальные уцелеют. Если их не расстреляют до того, как генераторы Шварцшильда свернут пространство в непроницаемый кокон. Если из дестабилизированного реактора не вырвется плазма. Если Аннун будет к ним милостива.

Тишину нарушила сирена радиационной тревоги.

– Рапорт! – крикнул Эктор.

– Подрыв торпеды с термоядерной боевой частью по левому борту, – выпалил связист. – Дистанция около трех тысяч километров. Высокая плотность ионизирующего излучения. Радиационная защита пока держит.

– Превышение нормы на 300 микроренген в час, – внес свою лепту медик. – Скверно, но терпимо.

Сирена умолкла.

– Крепко они за нас взялись, – буркнул Эктор. – Надо понимать, не хотят с нами прощаться. В общем, я думаю, всем все ясно. Инженер, сколько тебе нужно на подготовку?

Он прикинул про себя:

– Пять минут максимум, капитан.

– Принято. Экипаж, пять минут до финального обратного отсчета. Связисту и медику занять капсулы. Персоналу на мостике надеть скафандры. Навигатору занять место второго пилота и приготовить системы к отключению энергии по команде. Последним на очереди вырубаем блок раннего предупреждения. Управление кораблем остается на мне. Всем рапортовать по готовности.

Из интеркома донеслось разноголосое «есть» и «принято».

– Да, и еще, – капитан прочистил горло. – Связисту проверить и включить третью капсулу. Медику приготовить реанимационный модуль для приема пациента.

Инженер благодарно улыбнулся и беззвучно прошептал: «Спасибо, капитан». В истории межзвездных полетов не было случая, когда удалось спасти человека без дельта-гена, оказавшегося вне капсулы в момент гиперперехода. Но слова Эктора все равно дарили хоть какое-то успокоение.

Теперь надо было работать. С трудом переставляя ноги, он подошел к центральной секции управления. Разблокировал ее личным паролем и выдвинул стойку подсистем реактора. В ней было десятка три черных прямоугольных коробочек – графеновые квантовые процессоры, неизвестно почему называющиеся на жаргоне техников «платами». Древняя надежная технология. Большинство плат подмигивали красными диодами – их отключили во время вирусной атаки.

Напрягая память – он все-таки не был настоящим дипломированным бортинженером, парень грубо выдернул из слотов две платы, отвечавших за безопасность и ограничение доступа к базовым настройкам. На военном корабле за такое могли, например, расстрелять, а на торговом – отправить прогуляться за борт без скафандра.

Стойка скользнула на место. Инженер доковылял до панели управления реактором – она теперь вся мигала тревожными огоньками – и ввел цепочку команд разблокировки. Сигналы тревоги погасли, машина как бы сообщала человеку, что она умывает руки и все происходящее теперь на его совести.

– Бортинженер – капитану, – сказал он в интерком. – Полная готовность.

Остальные члены экипажа подтвердили по очереди, что тоже готовы. Дольше всех возился навигатор. Сначала у него что-то там не ладилось в скафандре. Потом корабельная система регенерации воздуха не желала принимать команду на отключение. Капитан в сердцах обложил его на рычащем диалекте своей родной планеты, после чего дело пошло на лад.

– Навигатор готов, – проходивший сквозь динамики скафандра голос двоился и дрожал в интеркоме.

– Инженер?

– Бортинженер на связи, капитан.

– Спрашиваю последний раз: ты уверен?

В животе образовалась неприятная пустота. Такая же, он помнил, появлялась у него всякий раз, когда пьяный Утер, громко ругаясь, искал его в доме, чтобы кулаком поучить жизни.

– Уверен, капитан, – твердо сказал он.

– Тогда будь готов перевести реактор в экстремальную фазу с началом обратного отсчета. Нам нужен пик мощности за тридцать секунд до включения генераторов искривления в маршевый режим.

– Понял вас, капитан. Пик мощности за тридцать секунд. Будет сделано.

Наверное, прошло еще несколько бесконечно долгих минут, заполненных фоновым шумом в динамике интеркома, когда Эктор Кинир, наконец, произнес.

– Экипаж, начинаю обратный отсчет перед Переходом. Изолировать капсулы. Снизить энергопотребление. Реактор – на полную. Триста секунд!

Над комм-браслетом юноши вспыхнул таймер обратного отсчета. Стиснув зубы, инженер унял внезапную дрожь в пальцах. И начал вводить команды. Перед ним мерцали, изменяясь цифры. Напряжение магнитного поля. Скорость расхода рабочего тела. Температура плазменного шнура. Уровень микроволнового излучения в рабочей зоне реактора. Зеленые столбики допустимых значений ползли вверх, желтели, окрашивались в угрожающий красный.

Мигнуло и погасло основное освещение. Тут же призрачным голубым светом загорелись биолюминесцентные аварийные лампы. Гулко вздохнул напоследок компрессор, нагнетавший воздух, и тоже отключился. Завыла сирена.

– Критический сбой системы жизнеобеспечения, – нежным женским голосом пропел блок аварийного оповещения «Звезды». – Экипажу срочно надеть скафандры.

Времени возиться со скафандром не было. Инженер сорвал с пояса и прижал к лицу дыхательную маску. Как кусок желе она растеклась по коже, закупорила нос и рот. Реактор пока работал стабильно, Десятая Династия умела строить токамаки.

– Инженер, доклад, – ожил интерком.

– Все показатели в красной зоне. Потребляемая мощность на выходе – восемьдесят семь процентов и продолжает падать. Превышен расход хладагента, температура растет быстрее, чем ожидалось. При необходимости открою аварийные заслонки, это выиграет нам время.

– Понял тебя, – сказал Эктор. – Сейчас отрубятся компенсаторы. Будет тяжко. У нас за кормой шесть торпед, плотно сели на выхлоп маршевых. И «Кобры» уже подтянулись, лупят по нам из рельсотронов. Приходится вертеться.

– Двести сорок секунд до Перехода, – другим, равнодушным металлическим голосом сообщил корабль.

Капитан не соврал, стало действительно тяжко. Инженер с хрипом осел на пол. Кровь хлынула на этот раз носом, заполняя дыхательную маску. Невидимый кулак великана вдавливал его в металл палубы, кроша кости. Не хватало сил даже поднять глаза и посмотреть на приборы. Узнать, что творится сейчас с обезумевшим термоядерным джинном, бьющимся о незримые стенки магнитной бутылки прямо у него под ногами.

– Сто восемьдесят секунд до Перехода, – отчеканил автомат.