Ала ад-Дин и повелитель джиннов

– Но отец!

– Нет, дочь наша! Потом, все потом… – Султан, прибавив шагу, выскочил на двор, набрал полную грудь ночной прохлады, и у него на душе сразу посветлело. – Как хорошо!

– Плохо, отец!

– Дочь наша, ну почему ты портишь такой вечер?

– Ночь!

– Пусть ночь, – не стал спорить султан. – Посмотри, какое звездное небо, птички, деревья, травка, чистый воздух…

– Противный и вонючий Нури, подглядывающий за девушками и лазающий по отхожим местам.

– Ну вот, опять, – расстроился султан. – Ты все равно выйдешь за него замуж, и не перечь нам!

– Не выйду!

– Я дал слово…

– А он опять что-нибудь напортит, вот увидите, – фыркнула Будур и отвернулась. – Обязательно напортит.

И не успела она договорить, как из дверей бани выскочил бледный, растерянный Юсуф.

– Нури не выходил? – заметался главный визирь по двору.

– Славу Аллаху, нет! – недружелюбно бросила Будур.

– Надо же, горе какое, – всплеснул руками Юсуф. – Я пошел за одеждами – я всегда с собой вожу запасную одежду, мало ли что, – прихожу, а он исчез.

– Что я вам говорила, отец? – прищурилась Будур. – Он сбежал. Сбежал и не хочет на мне жениться.

– Как не хочет? – разозлился султан. – Да мы его…

– Правильно, отец.

– Немедленно найти и привести ко мне!

Стража, едва отдышавшаяся от нестерпимой вони, опять ринулась в баню, изнутри послышался грохот, звон металла и разбиваемой посуды.

– Моя баня, моя прекрасная баня! – наконец осмелился подать голос владелец бани, до сих пор боявшийся разогнуть спину. – Молю вас, о пресветлый султан! Они же разнесут мою баню. Какие убытки!

– Э-э! –Султан опять ткнул банщика сапогом. – Какие еще убытки? Тут такое, а ты: убытки!

– Его нигде нет, о великий султан! – выскочил из бани начальник стражи, и за ним потянулись остальные воины. – Как сквозь землю провалился.

– Так разыщите его! Разве мы дозволяли ему проваливаться? – прорычал султан, теряя остатки терпения. Вдруг совсем рядом шевельнулся один из кувшинов, стоявших в ряд у стены бани. – Что такое? Шайтан? – отпрянул от него повелитель правоверных.

– Нет, о великий султан! – вскочил на ноги банщик и проворно подбежал к кувшинам. – Это мои кувшины.

– Сам вижу! Что в них?

– В этих, – указал банщик на три слева, – чистейшая горная вода для питья. А в двух других золотарь вывозит… – Банщик замялся, не зная, как помягче выразиться.

– Дерьмо, – сказал султан, придав лицу жесткое выражение. – Золотарь вывозит дерьмо. Мы знаем.

– Ваша мудрость безгранична, о светлейший султан, – почтительно склонился банщик.

– Эй вы! – крикнул султан стражникам. – Разбейте этот кувшин, – указал он на один из двух кувшинов, который, как ему показалось, покачнулся.

– Заклинаю вас, о повелитель! – перепугался банщик, падая на колени. – В нем… это самое. Что я потом с ним буду делать? Оно же…

– Э-э, как ты нам надоел! Оттащите дурня и разбейте кувшин.

Стража вцепилась в упирающегося банщика и потащила его прочь. Еще один стражник, набрав в грудь побольше воздуха и затаив дыхание, грохнул со всего размаха копьем по кувшину.

Кувшин треснул и раскололся, из него на землю полилась отвратительная жижа, и все вокруг позатыкали носы. У нескольких человек случились припадки, еще у троих закружилась голова, но султан решил стойко держаться до конца и все прояснить. И его страдания были вознаграждены с лихвой: из разбитого кувшина, хватая ртом воздух, вывалился Нури. Вид его был ужасен, запах, исходивший от него, – и того хуже.

– О мой Нури! – Юсуф бросился было к сыну, но вовремя одумался и лишь прокричал издалека: – Зачем ты, о глупейший из ослов, сбежал и забрался в горшок с дерьмом? Отвечай мне!

– Я не сбегал, – захныкал Нури, силясь подняться с земли, но ноги и руки его предательски разъезжались, и он никак не мог подняться.

– Нет, ты сбежал, гнусный лгун, стоило мне лишь отвернуться! И тебя нашли в горшке. Зачем ты в него залез? – Юсуф схватился за голову и закачался из стороны в сторону. – Уй-юй!

– Это уже неважно, – остановил причитания Юсуфа султан, возвращаясь к своим носилкам. – Мы видим, ему больше нравится нырять в дерьмо, чем жениться на нашей драгоценной дочери. Мы не будем препятствовать в его желании. А чтобы не пропал его талант, мы даже готовы предложить твоему Нури должность дворцового… э-э… дерьмочерпия?

– Золотаря, о справедливейший и проницательнейший султан, – повесив голову, тихо подсказал султану Юсуф.

– Да, да, благодарю тебя, Юсуф. Да будет так!

– Слушай, а он забавный! – произнес тот из ифритов, что ранее стоял слева у входа в пещеру, тому, у которого во лбу полыхал рубин – символ власти.

– Ага, – согласился новый начальник ифритской стражи. – Смотри, смотри, что выделывает! – захохотал он, хлопнув себя по ляжкам.

– Алле-е оп! – Абаназа взмахнул руками над своей дырявой, истерзанной шляпой, и над ней показались заячьи уши. Колдун ухватил зайца за уши и потащил наружу. – Заяц! – продемонстрировал он и поклонился.

Ифриты довольно загомонили и захлопали в ладоши.

– Ты видел? – спросил левый ифрит. – В шляпе ничего не было!

– Точно, не было, – согласился первый.

– И ведь никакого волшебства! Я бы заметил, – восхищенно выдохнул второй.

– Талант! – поддержал третий.

– Вот именно, – заключил четвертый, а ифрит с рубином щелкнул пальцами, и перед Абаназаром появилась тарелка с шашлыком, посыпанным лучком колечками, и свежая лепешка. Вино колдуну предупредительно не дали. Но Абаназар, судя по его сверкающему взору, и без того был счастлив.

– Ты честно заработал еду, колдун.