Codex Cantara

– Тихо! Я хочу сказать речь. И начну со слов благодарности. Когда все только начиналось, нас было лишь несколько. Те люди, с которыми я начинал дело – друзья моего детства. Увы, никто из них не дожил до сего дня. Я помню, как мы разъезжали по деревням и открывали глаза простым крестьянам на то, какая несправедливость творится с ними. И несправедливость эта зовется культом Святого Валя. В начале мы могли лишь грабить их мелкие обозы. Но люди видели, что наше дело правое. Мы всегда делили добычу поровну и были как семья. Когда нас стало с десяток, мы разгромили целый монастырь.

Мы жили в лесах, переживали опалы, прятались от солдат короля и фанатиков. Но мы росли и крепли. И наши взгляды все чаще устремлялись на Волчью Вельку. Гнездо этой ереси, где был убит настоящий герой Миссары – Виллигельм Гемеер. Его потомки этого не забудут.

Но! Всему приходит конец. Вы были бедняками и были в грязи. Теперь у вас есть лошади, есть оружие, как у настоящих дворян. Вы через столькое прошли! Теперь же возвращайтесь по домам. Если кому-то некуда идти – идти к Волчьей Вельке, а там в горы – на Клыки Первых Волков. Помните Мьёрмура? Этот человек укрывал нас в трудную минуту. Ему и другим брунгильдским поселенцам требуется помощь по хозяйству в его горах и предгорьях. Да, вы никогда не побываете в Милораде. Этот берег не ваш.

Флориан Гайер отстегнул плащ с золотой молнией.

– Запомните этот день, братья. Благодарю за службу.

Он спешился, чтобы уложить ткань в подсумки.

А партизаны стояли как стояли. Они так и не знали, что им делать дальше.

– Долгие прощания – лишние слезы. Езжайте же! – бросил он им.

Всадники стали спешиваться с лошадей. Они подходили к своему командиру пожать руку и сказать последние слова.

– Слава пану Гайеру! Славься, Черный командир!

Гжегож чуть не задушил Флориана в объятьях.

– Ну, будет тебе, дружище, – похлопал командир друга по плечу.

Когда все сели на лошадей, бросили прощальный взгляд на своего друга и военачальника.

– Берегите себя, друзья, – помахал им рукой Гайер. – По дороге опасайтесь людей Лодзинского.

Они уезжали. Некоторые ратники стыдливо прятали опухшие глаза.

Вскоре у парома остались лишь Флориан, Гинерва и рыцари.

Миссарец не успел запрыгнуть в седло, как на него чуть ли не наехал Мак Нерли.

– Объяснить, – холодно молвил он.

Приблизилась и Гинерва. Арфы верхом выглядели еще монструознее из-за своего роста.

– Да, господин Гайер. В чем дело? Сама столица не близко. А ты распускаешь людей на конях, да и еще с оружием. Впереди нас разве не могут поджидать культисты или обычные бандиты? Я требую объяснений.

– Вы правы, Ваше Величество, – спокойно ответил миссарец. – Идти еще несколько дней. Но, как я говорил, в этих землях живут мои друзья. И у меня с ними договор. О том, что Черный отряд не должен заходить в эти земли. Позже я объясню все подробнее.

Арфы с недоверием смотрели на него.

– Не подведи, Флориан, – кивнула Гинерва. – Мы поверили тебе.

Спешившись, повели коней на паром. После переправы снова оказались в седлах и двинулись прямо на столицу.

Глава VIII

Несколько дней пути прошли как один. Не в смысле, что быстро, а что однообразно. Стоянки делали все так же в лесах. Флориан убеждал арф, что бояться нечего, но лучше поберечься. До сих пор они не встретили никого из его влиятельных друзей. Доверие к миссарцу висело на волоске. Куда проще было попросить эскорта из дворца, заехав в ближайший трактир. А этого человека, пусть и поблагодарив, отправить восвояси.

Гайер беспокоился, что так и будет.

Как-то раз на ночном привале к нему снова подола принцесса.

– Госпожа, – разговор начал он, – Вам лучше? Я имею ввиду сон.

– Да, – кивнула она. – Гораздо. Не бери в голову, Флориан. Сейчас мне нужно задать тебе вопрос.

Тот кивнул.

– Мои люди сказали, что ты говоришь на брунгильдском. И вот вопрос: многие ли миссарские крестьяне знают этот язык?

– Вы хотите спросить, не выдаю ли я себя за кого-то другого? – поднял он бровь.

– Откровенно говоря, да.

– Я с отрядом довольно долго орудовал в Брунгильде в свое время. Да и в горах, – в Клыках, – довелось жить с брунами, которые поселились там еще лет сто назад. Так сказать, имелась практика. Ваше Величество, разве я дал повод усомниться во мне?

– Нет, что ты. Я пойду, – попрощалась она.

– Доброй ночи, принцесса.

Он вздохнул и пошел к своему спальному мешку, как из-за спины послышалось:

– Флориан.

К нему снова подошла Гинерва.

– Если я закричу…

– Я приду, – кивнул он.

– Еще раз спасибо, что не заставляешь просить принцессу у простого парня из народа.

Она ушла. Пожелав доброй ночи своим рыцарям, принцесса О’Кили легла на просторное мягкое ложе. Ей не спалось.

Сначала думала про звезды, потом про день грядущий. Когда вереница ее мыслей стала размытой; в тот самым момент, когда она почти заснула, из-за ткани натянутого шатра раздался голос. Приглушенный, девичий, что-то неразборчиво бубнящий в никуда.

Лицо Гинервы стало напряженным.

Тут с девушкой начала говорить подушка. По крайней мере, голос шел из-под нее. Земля грохотала. Принцесса не в первый раз сталкивалась с этой напастью. И за эти долгие годы мучений она с переменным успехом научилась подавлять приступы. Ее спасал звук из реального мира. В котором она точно уверена, что он – не галлюцинация. Девушка царапала ногтями по подушке и концентрировала внимание на издаваемый звук.

– D?n suas! D?n suas! (арфский общий. Заткнитесь! Заткнитесь!), – рычала она на ненавистные голоса вокруг нее.

Она лежала на боку. За спиной раздался приближающийся к ней топот. Кто-то рыскал по палатке, вынюхивая все как волколак. Чья-то тяжелая нога ступила на ложе.

От ужаса Гинерву прошиб пот. Она не могла пошевелиться. Не могла вскрикнуть. Ее рука остановилась, гул стал нарастать. А чудовище из-за спины уже положило лапу ей на плечо.