Охота на Квака

А раз не бывает, то ничего не остается, как найти происходящему более реальное объяснение. И сделать это, как оказывается, не очень трудно. Особенно сейчас, в данную минуту, поскольку пелена уже спала с моих глаз, поскольку я способен ясно мыслить, поскольку…

Да, все верно.

Какой там, к черту, потусторонний мир? Я вдруг понял, что лежу на спине в небольшой комнате, потолок которой украшен изображением танцующей девушки, и в самом деле очень красивой, здорово похожей на журналистку, пытавшуюся меня заарканить перед тем, как я скрылся от преследователей в рекламном шаре.

И еще – я был жив, каким-то чудом умудрившись во время сна не попасть в руки преследователей.

Кстати, а как это произошло? Кто меня спрятал и зачем ему это было нужно?

Для того, чтобы получить ответ на этот вопрос, мне достаточно было слегка повернуть голову вбок.

Оба-на! Это кто же такой знакомый маячит в поле моего зрения? Уж не Ноббин ли? Ну, конечно, он самый.

– Ага, проснулся, урод, – ласково сказал Ноббин. – Выдрыхся, скотина. Теперь можно и поговорить.

Чем-то он смахивал, произнося эти слова, на старого, доброго папашу, вдруг случайно обнаружившего, что его сын, единственная надежда и гордость рода, на самом деле является жутким остолопом, которого надлежит нещадно выпороть, причем чем скорее, тем лучше.

– Сам ты урод, – буркнул я. – Причем, из всех виденных мной уродов, ты – самый мерзкий и противный.

Ноббин задумчиво покрутил головой и попытался уточнить:

– Так все-таки мерзкий или противный?

– И то и другое вместе. А еще – лупоглазый, толстоногий, тупой, злобный, жадный, подлый, поганый и задрипанный.

– Задрипанный-то почему? – ошарашено спросил Ноббин.

– Потому что, – веско сказал я и попытался встать.

Как же! Ничего у меня не вышло. Да и не могло выйти. Скосив глаза, я обнаружил, что лежу на какой-то платформе, в позе распятого. Роль гвоздей, которыми обычно прикрепляю распинаемых к кресту, на этот раз играли четыре сильные, мускулистые руки, выраставшие прямо из поверхности платформы и надежно сжимавшие мои запястья и лодыжки.

– Прах забери, – сказал я. – Это-то зачем?

– А затем, что ты, как мы недавно убедились, очень прыткий парень. Нам бы не хотелось, чтобы ты выкинул какое-нибудь коленце, прежде чем мы с тобой поговорим.

Нам?

Я быстро огляделся.

Так и есть! Они были здесь все. Ноббин, Хоббин, Сплетник и еще около десятка бродячих программ. Вид у них был довольно неприветливый. На плече у Сплетника сидел взгляд, с надписью через весь живот: «Очень озабоченный».

Наверное, мне надо было сказать что-то вроде: «Ну, вы и гады». Однако я не стал это делать. Зачем? Конечно, у меня большие неприятности, очень большие. Но их-то это почему должно волновать? Для них самое главное – жить так, как хочется, и чтобы никто не создавал им проблем. А я, похоже, за последнее время стал для них большой проблемой, требующей принятия каких-то мер.

Интересно, выдадут ли они меня тем, кто за мной охотится? Глупости, конечно нет. Они могли это сделать давным-давно. Хотя, кто знает? Скорее всего, сейчас, здесь, состоится что-то вроде совещания о моей дальнейшей судьбе. И совершенно невозможно предугадать, к какому решению придут все эти бродячие программы.

Ну-ну, посмотрим. Может быть, мне все-таки представится шанс оставить с носом и эту компанию?

– Хорошо, давайте поговорим.

Я попытался отпустить одну из самых дружелюбных улыбок, имевшуюся в моем арсенале. Правда, боюсь, более всего она походила на гримасу, которой встречает лесника попавшийся в собственный капкан браконьер – неудачник.

– Ну, вот и отлично.

Ноббин кивнул и махнул рукой своим товарищам. Комната, в которой я оказался, видимо, не принадлежала к числу дешевых, сляпанных каким-нибудь кукарачей – халтурщиком. По крайней мере, она снабдила всех находящихся в ее стенах удобными креслами. После того как бродячие программы расселись, Ноббин сказал:

– Приступим. Мы собрались здесь, для того чтобы решить судьбу бродячей программы именуемой Ессутил Квак. Она возникла в нашем кибере совсем недавно, но уже успела…

– Ладно, обойдемся без демагогии, – прервал его Сплетник. – Суть дела в том, что есть хороший парень, за которым по пятам идут мусорщики, проводники, и еще какой-то негодяй, самым подлым образом стащивший у него тело. Сообщаю это тем, кто не знает всю историю. Понятное дело, вся эта банда жаждет Ессутила прикончить. А он, естественно, мечтает только об одном – остаться в живых.

Кто-то из бродячих программ тихо присвистнул, кто-то издал одобрительный возглас.

– Ну конечно, он молодец, – сказал Хоббин. – Вот только, спасая свою шкуру, он здорово раздраконил преследователей. Похоже, теперь, для того чтобы его поймать, они готовы на самые крайние меры. Еще раз скажу – на самые крайние. Понимаете, что это означает?

Сидевший неподалеку от Хоббина человечек в черном смокинге, с узким смуглым лицом и черными усиками-щеточками, очевидно, промышлявший увеселением посетительниц бальзаковского возраста, рассеяно поднял правую руку и, полюбовавшись украшавшим ее указательный палец кольцом с огромным бриллиантом, тихо сказал:

– Тотальная чистка.

– Она самая, – подтвердил Хоббин. – Тотальная чистка.

– С чего ты взял, что они на нее все-таки решатся? – спросил тот самый гномик, которого я уже видел в таверне «Кровавая Мэри».

– Вполне могут, – пояснил Сплетник. – Час назад они поставили перед нами ультиматум. Либо мы выдадим Ессутила Квака, либо они проведут тотальную чистку.

– Сколько у нас времени? – поинтересовался гномик.

– Три часа, из которых один уже прошел. Итого: осталось – два. Не очень много, правда?

– Может, они блефуют? – предположил Гномик.

– Может и так, – сказал Сплетник. – Однако, шансы на то, что они на нее решатся – очень велики. Еще вчера во всех средствах массовой информации, там, в большом мире, царил полный штиль. Газеты отчаянно искали хоть что-то, похожее на сенсацию. И нашли, наконец. Кибер-12, в котором завелась бродячая программа, нападающая на проводников, в котором каждую секунду может возникнуть очередная перестрелка. Ну, и так далее… В другое время, вероятно, никто на происходящее у нас в кибере не обратил бы внимания. Но сейчас…! Комментаторы галовиденья только и делают, что смакуют подробности. Выступают разные ученые пни и выдвигают совершенно идиотские теории, объясняющие возникновение такой психованной бродячей программы. Государственные чины, имеющие хоть какое-то отношение к киберам, дают интервью, в которых клятвенно обещают навести во всех киберах, и в первую очередь в нашем, идеальный порядок. Глава сообщества проводников объявил, что назначил премию в размере десяти тысяч инфобабок за уничтожение бродячей программы под именем Ессутил Квак. Ну… и так далее… и все остальное в том же духе. Думаю, что на это не стоит обращать большого внимания, поскольку через пару дней весь этот шум стихнет. Так что, говорить о нем больше не стоит. Однако у нас сейчас есть ультиматум. Это штука серьезная.

– Ультиматум предъявил сам начальник мусорщиков? – поинтересовался кто-то из бродячих программ.

– Собственной персоной, – ответил Сплетник.

– Ого!

Бродячие программы впали в задумчивость.

Минуты через две я решил, что пришла пора задать один, чрезвычайно меня интересовавший вопрос.

– Что такое тотальная чистка?

Ноббин удивленно взглянул на меня.

– А ты разве не знаешь?

– Нет, – чистосердечно признался я. – Мне даже не приходилось ни разу о ней слышать.