Деревянная платформа.
Город Павловский Посад.
Две косички в школьной форме
Провожали поезда.
Взгляд был низок, как порезан,
А сама цеплялась вслед
Человечкам, что по рельсам
Уносились ото всех.
Я опять ее увидел
Через годик, по весне.
И какой-то русый витязь
Шел небрежно рядом с ней.
По-привычному ходил он
Рядом с девочкой простой.
И она ему платила
Леденящей красотой.
Смотрит медленно, пристойно.
А вот все – ее рабы.
И глаза ее престольно,
Восхитительно правы.
И походка не как прежде.
И спокойна, и нова.
И заходится в надежде
На знакомство голова.
Что с ней дальше? Я не знаю.
А зачем мне это знать.
Цокай, туфелька резная,
Об асфальтовую стать.
Светлокосенький диченок
Носит графское манто.
Точно в зеркале, в девчонке,
С кем ходила этот год.
1964, 1965
* * *
Глядит ничье окошко
в Измир и в Анкару.
Я человечью кожу
меняю на кору.
Березовая корынька,
сосновая кора.
Постройте взрослым горенки
в прошедшее играть.
Кору срезают редко
и только на весну.
Ее ручьи и реки
без паруса несут.
И далеко, за листьями,
в диковинных морях
плывет она, смолистая
родиночка моя.
А здесь – мосты и будни.
Гранитная река.
Здесь лодочку не пустит
веселая рука.
За молодой четою —
преклонная чета.
За новой чередою
всё та же череда.
1965
Угол пушкинской площади
Вереницей модно циклят
и лавсан, и коверкот.
А две кепки мотоциклом
ладно входят в поворот.
Набекрень идут, на бровку.
И. кося на ободке,
эдак плавненько и ловко
загибают по дуге.
И, ковбойкой голосуя
за мечту тщедушных дев,
зазывающе газуют,
набирая дробный темп.
1965
* * *