Главный герой. Сборник рассказов

– Ишь, ты! А что, так и давай. – Мужичок протянул Валере свой спиннинг. – Вот у меня таких два, пойдёт?

– Это чё? «Максимус Вайлд»? Пойдёт, конечно! На что, отец?

– Твоя возьмёт, отдам тебе спиннинги и ящик коктебельского коньяку в придачу. А моя – ты мне два билета в дельфинарий.

– В дельфинарий? – усомнился Валера.

– Для внучки, – мужичок погрустнел. – Болеет она. Астма сильная. Умирает.

– Замётано! – уверено пробасил Валера. – Вот как раз мой сосед идёт. Ренат, подойди, пожалуйста!

– Здорово, отцы! Что за шум, а драки нету? – Ренат, похожий на теннесиста, с туго набитым снедью целлофановым пакетом, вяло подошёл к машине. Его сын Эмиль – мальчонка лет десяти, семенил следом, тщетно борясь с мороженым в протекающем вафельном рожке.

– У нас тут спор вышел с… – Валера вопросительно посмотрел на мужичка.

– Никодимычем меня звать.

– … с Никодимычем. Про рыбалку. Разбей?

Валера протянул Никодимычу руку. Ренат с наигранным размахом стукнул ребром ладони по их рукопожатию и обратился с мальчонке:

– Эмиль, может, и нам с ними? Удочку-то видел у хозяйки? За домом валяется.

– Ага! – просиял Эмиль, и мороженое победоносно чвакнулось ему на сандалию.

Вечером в поросшем виноградом утлом дворике Валера подливал в пузатую гранёную кружку пиво, без умолку бахвалился, как весь Брянск по его лестницам вверх-вниз бегает и наставлял Рената с Эмилем: то крючок они ни тем узлом крепят, то леску не в ту сторону наматывают.

Назавтра, в утренних сумерках, на берегу, в условленном месте Ренат с видом старого капитана оглядывал неприветливый морской простор, сунув руки в карманы шорт. Рядом гордо разматывал удочку Эмиль. Озорной бриз разносил по пляжу ритмичный скрип – Валера, сидя на заднем сиденье своего старого опелька, усердно вкручивал штопор в пробку «Древнего Херсонеса». Пришёл понурый Никодимыч.

– Подвёл я вас, ребята, – начал он повинным тоном. – Не могу я сегодня: в Симферополь надо ехать, за лекарством.

– А! Значит, проиграл! – обрадовался Ренат.

– Тс-с! – нахмурился Валера. – Для внучки? Внучка у него больная.

– Да, завезли редкое лекарство, немецкое. Хорошо помогает, но дорогущее, чтоб его мать. Не знаю… Ещё денег надо у кого-то занять. Наши-то тут все нищие. – Никодимыч ссутулился и смотрел в сторону.

– Точно: не можешь избежать болезней, постарайся избежать врачей, – веселился Ренат. – Сказал… кто-то…

– Сколько надо-то? – Валера смотрел исподлобья. Ему почудилась слеза на ресницах Никодимыча.

– Ай-х! – махнул рукой Никодимыч. – Не спрашивай! Десять тыщ гривен.

– Двадцать пять тысяч рублей? – подсчитал Валера. – Ладно, отец, я тебе одолжу. Поехали!

– Да? Спасибо! – засуетился Никодимыч. – Я отдам! Послезавтра получка. Всё верну! А половим завтра с утра. Здесь. Сюда же приходите. Ренат! А спиннинги и червей я вам оставлю пока. Вот! – он протянул Валере несколько влажных газетных «котлет».

На следующее утро мизансцена повторилась. Ждали только Никодимыча. Валера на ощупь отыскал на фирменной рыбацкой безрукавке нужный карман со штопором и разделил с Ренатом утренний «Древний Херсонес». Никодимыч задерживался. На излюбленное место потянулись рыбаки.

– Мужики! – крикнул Валера. – Никодимыча не видали? Приехал он из Симферополя?

– Кого? – с недоверием прозвучало из толпы.

– Никодимыч, – пояснил Валера, потирая щёку пальцами, – чёрный такой в красный рубахе.

– Д’эт приблудный какой-то. У магазина болтался. А там хрен его знает.

Рыбаки ушли. Показалось солнце. Угрюмый морской пейзаж сменился лазурной бликующей феерией. Эмиль кое-как ухватил реющую на ветру леску, взвизгнул, уколов палец, и принялся лепить на крючок хлебный комочек. Валера уступил ему пачку червей – на хлеб-то дело безнадёжное. Но Рената с Эмилем улов не интересовал. Они наслаждались ловлей. Насаживали наживку, закидывали крючок, меняли места. Свободные от обязательств и рыболовных техник, они шумели и смеялись. И на семьдесят метров им можно было не забрасывать. Пенопластовый самопальный поплавок прыгал на волнах метрах в двух от берега. Под ним даже крючок проглядывал сквозь зеленовато-голубую толщу. А вокруг крючка бесчинствовала рыбья мелюзга, стремительно и методично пожирая приманку.

– Тут уж не до промышленной рентабельности, – заключил Валера, тоскливая наблюдая за исчезновением очередного червяка. – Да-м… Пять килограмм форы…

Эмилю удалось-таки поймать зелёную полосатую рыбёшку. Счастливый пацан бегал по пляжу в поисках тары для добычи. Валера достал из сумки-холодильника оставшиеся свёртки-котлеты и вытряхнул червей в воду. Прибой выносил их с минуту-другую на песок, а после смыл окончательно.

Ренат сдвинул брови и задумчиво хмыкнул:

– Знаешь, я этого Никодимыча твоего вроде в Геленджике видел в прошлом году. И раньше. В Лоо, в Сочах. Да много где. А, может, это и не он был.

Открыли ещё две бутылки вина. Сели на песок и молча выпили. Потом ещё две. Валера хотел подняться, но сразу у него не получилось. Он лёг на бок, перекатился на живот, встал на четвереньки, потом сел на корточки. И тут же упал на спину. После третьего раза он научился падать с корточек вперёд. Теперь он с живота сразу переходил на четвереньки, минуя перекаты. В очередной раунд Валериной борьбы, Ренат, как паук, подполз к нему и подставил колено. Валера опёрся на него, поднялся и великодушно, с видом героя, спасающего немощного, подал Ренату руку.

С берега подул крепкий ветер и на море поднялась волна. Эмиль нашёл консервную банку и теперь озаботился поисками тени. Валера, ступая с осторожностью канатоходца, вошёл по колено в воду, извлёк из потайного кармана безрукавки пачку пятидесятигривенных банкнот и стал по одной кидать их в море. Подошёл Ренат. В его глазах застыл немой ужас. Валера располовинил пачку и протянул часть денег Ренату:

– Тс-с! – Валера покачивался в такт волнам. – Бр-сай!.. Бр-сай!

Ветер подхватывал купюры, вертел в воздухе – то ли обнюхивал, то ли рассматривал – и шлёпал их на воду, будто клеил на стену. Не успела пачка закончится, за Валерой пришла жена. Вдвоём с Ренатом они погрузили его на задний диван опеля. Садясь за руль, Валерина жена обозвала Рената пьянью:

– Ребёнка постыдились бы! – бросила она и хлопнула дверцей.

Машина тронулась. Под днищем зашелестел песок. Валера приподнялся, хотел помахать Ренату, но пляж уже скрылся за береговыми дюнами.

Два дня Валера мучился похмельем. Неделю спустя закончился отпуск. Через месяц началась осень. А через год и гривны прекратили хождение.

Тёплый ветер

В пыльном городе под радостный птичий аккомпанемент суетилось лето. Тёплый ветер раздувал тюль, пугая солнечных зайчиков. В тесной комнате с плакатами поп-див на стенах ловкие мастерки скребли по кирпичам, шлёпая раствор в такт сердцебиению Кира.

– Нет! – Кир ощупывал растущую перед ним стену. – Не сейчас! Почему я? За что?

Он пнул дошедшую до пояса кладку:

– Щас брат придёт! Мы вам покажем! Дэн!

Скрёб. Шлёп.

– Ладно. Чего вам надо? Ещё десять минут, а? – канючил Кир. – Договоримся!

Кладка зажала грудь, мешая двигаться. Губы Кира дрогнули:

– Всё было напрасно! Учёба, работа, семья! Зачем? Хоть вешайся!