Заставь меня влюбиться. Влюбляться лучше всего под музыку

– Сочувствую.

– Фигня. – Дима улыбнулся мне одной из самых ярких своих улыбок. – До этого момента даже не вспоминал о них. Пошли они все!

Его смех явно был призван перекрыть собой легкую грусть, отразившуюся на лице.

– А… как там в универе? – Снова спросила я, уже серьезно.

– А что там? – Перестав смеяться, спросил он.

– Подружился с кем-нибудь?

– Как сказать. – Калинин вытянул свои длинные ноги: в этот раз его носки были идеально белоснежными, без глупых рисунков. – Нормальные ребята. Даже странно, что у тебя не вышло найти с ними общий язык.

– А на парах?

– На лекции было скучно. Пытался писать, старался не уснуть, но, кажется, уснул – даже дважды. В перерыве был в столовке.

– Ой, нет…

– Вот именно. Меня так долго мутило потом! А котлеты…

– Только не котлеты…

– Да, я же не знал. – Дима закрыл лицо руками. – Это патроны апокалипсиса, пища сатаны… Если бы хоть кто-то меня предупредил!

– Бедный. – Хихикнула я. – Хочешь чаю?

– Давай. – Он лег на мою подушку и уставился в потолок. – Если тебе пока тяжело, сам могу сделать.

– Мне не трудно, я уже в порядке.

– Только давай кофе, иначе усну. – Парень заложил руки за голову. – Умеешь варить кофе?

– Забыл, где я работаю?

Он улыбнулся.

– Точно.

– Так что лежи.

– Правильно. – Дима зевнул. – Не царское это дело – кофе подавать.

– Вот наглец!

27

Когда я вернулась в комнату, он уже спал – на моей подушке. Так сладко и мирно, что все мои внутренности дружно сжались в комок. Калинин лежал на покрывале, поджав под себя ноги, подложив правую руку под голову и вытянув левую.

Поставив кофе на стол, я накрыла его своей кофтой. Обошла со всех сторон и поймала себя на мысли, что любуюсь. Любуюсь, черт возьми! Он даже во сне был привлекателен: ни тебе слюней из открытого рта, ни храпа, ни губ-вареников. Просто лицо – расслабленное, умиротворенное, спокойное. Длинные ресницы больше не трепетали, заставляя меня вздыхать, и даже маленькие гусиные лапки в уголках глаз, часто появляющиеся в паре с его улыбкой, разгладились и уступили место безмятежности.

Взяв в качестве алиби Димкины конспекты, я легла рядом. Бросила тетрадки на подушку и легла на них щекой. Его левая рука лежала возле моего лица ладонью вверх. Стараясь не разбудить его, я очень осторожно вложила свою руку в его – с ума сойти, моя ладонь казалась совсем крошечной по сравнению с его. Так необычно. И круто.

Приподняв руку, я аккуратно положила пальцы на гладковыбритую щеку парня. Его кожа была горячей и пахла свежестью лосьона после бритья. Что-то внутри меня колыхнулось, радуясь, что этот запах останется теперь и на моей подушке – значит, смогу спать, окунаясь в него и представляя, что сплю в его объятиях. От этих мыслей самой стало жутко: не рановато ли они забрались в мою голову? Нет?