Заставь меня влюбиться

– Ань, да он вылитый попугай. Изрисованный, разодетый! Только дыр в ушах не хватает для полного набора. И кольца в носу. – Поставила лист с десертом на стол и взяла специальный нож. Мммм, шоколадная заливка сверху, сливки, орехи и приятный тонкий аромат коньяка. Да, Лилечка постаралась сегодня.

– Я уверена, ты преувеличиваешь. – Аня закатила глаза, чтобы не соблазниться сладким. Ее бутылка кефира ждала своего часа в холодильнике и напоминала о любимых джинсах, в которые хитрая задница подруги никак не желала влезать еще с зимы.

– Вот тебе бы он понравился. Точно говорю. Ты любишь все яркое и цветное.

– Да и тебе, как я вижу, понравился. Иначе бы даже речи о нем не завела, тихушница! – усмехнулась она, спрыгивая. – Хочешь, даже возьму твоего брата на себя? Отвлеку, чтобы не нервничал. А то беспокоится, что его младшая сестренка может потерять девственность с неподходящим человеком.

– Ты же знаешь, что я не… – Мне ужасно хотелось избежать этого разговора, и теперь стало жаль, что не удалось.

– Но Павлик-то не знает. – Солнцева вытянула шею, разглядывая посетителей коктейль-бара. – И если бы у тебя вдруг появился парень, Суриков бы успокоился, поверь. Переложил бы заботу о младшенькой и не переживал больше.

– Ну-ну.

– Кстати, он вчера заходил.

– Не может быть, – хмыкнула я.

– Ага. – Аня подняла футболку и попыталась оттянуть рукой несуществующий жир на талии, прикидывая, сколько еще осталось худеть к лету.

– И как он?

– Как, как, на тебя похож, только выше и крепче.

– Да я не об этом. Что говорит?

– Ну-у… – Подруга намотала прядь волос на палец, силясь вспомнить.

– Понятно. – Разложив пирожные по тарелочкам и накрыв пленкой, я отложила в сторону. – Вы опять глазели друг на друга, как пьяные павианы, а потом разошлись каждый в свою сторону? Да?

– Не-ет, – ответила она неуверенно и смущенно.

– Да, – усмехнулась я, снимая перчатки. – Как всегда.

– Ты же помнишь про обет? Воздержание, все дела… И вообще, он жутко похож на тебя, а это так странно.

– Все верно. – Я подошла к окну, заклеенному рекламой наполовину. На улице распогодилось, и люди сновали туда-сюда уже в одних кофточках и футболках. – А еще Пашка – дуралей, грязнуля и драчун. На фига тебе такой, спрашивается?

– Маш?

– А? – обернулась я.

– Может, дашь шанс своему попугаю? Глядишь, он не такой, как все, и у вас…

– Нет. – Я спрятала глаза. – И он даже не в моем вкусе.

– Пороть тебя надо, – бросила подруга, отворачиваясь, – пороть как сидорову козу. Не то через пару лет совсем закроешься ото всех и будешь беспрестанно ворчать. Как бабка.

Она покачала головой и направилась в зал. Я проводила ее усталым взглядом, поправила косынку на голове и вернулась к обязанностям. Мелким, надоевшим, но таким нужным, чтобы хоть немного отвлечься. Все-таки Солнце всегда говорила дельные вещи. А еще чаще просто озвучивала то, в чем я сама себе боялась признаться. Каждый раз, когда мне хотелось закрыть глаза на проблему, она раз от раза возвращалась к ней, чтобы заново обсудить. И еще, и еще, и так до тех пор, пока не находилось решение.

Единственным нашим камнем преткновения оставались мои отношения с одногруппниками. Я упрямо твердила Ане, что мне хорошо. Она настойчиво продолжала предлагать пути решения, вроде такого, как попробовать найти с ними общий язык, перейти в другой универ или посоветоваться с братом. А я привычно упиралась: нет, я не изгой, меня не обижают, мне и так хорошо, на всех забила, и все устраивает.

– У тебя есть там кто-то, с кем хотя бы можно поболтать на переменке, если скучно? – спрашивала она.

Как удар под дых. Вроде уже привыкла, а все равно неприятно.

– Нет, – всякий раз отвечала я, ощущая тяжелый камень в груди, – как нет и потребности с кем-то там разговаривать.

– О чем я и говорю, – сердилась Аня, теребя свои иссиня-черные волосы.

Хороший друг чувствует сердцем. Хороший друг видит боль даже за улыбкой. Хороший друг – это тот, кто, зная твои минусы, все равно тебя любит.

И Солнцева была именно такой.

– Там! – Она вбежала в кухню как ошпаренная. – Там!

Аня трясла рукой с блокнотом, указывая на зал.

– Что? – Я поправила фартук и взглянула на нее.

– Мне кажется, это он!

– Кто?

– Твой Дима! – воскликнула она радостно.

– Мой кто?! – переспросила я, еще не до конца понимая, что происходит, и почему вдруг так кольнуло сердце при звуке чужого имени.

– Попугай!

– Ого, – спохватилась я, – не ори только! Тс-с! Спокойно. Вдруг это даже не он.

Но Солнцеву было уже не остановить. Вулкан начал извергаться, брызгая в разные стороны лавой-слюной.

– Он… это… такой… я… – Она закрыла лицо руками. – Это просто вау!

Пробравшись на цыпочках к двери, я отодвинула занавесочку. В зале уже заметно прибавилось народу. Солнцева напирала на меня, толкая в бок. Таранила локтями и коленями. Пришлось остановить ее на расстоянии вытянутой руки.

– Тихо ты!

– Ну? Ну?! – нетерпеливо подпрыгивала она. – Он? Он, да?!

Я пробежалась глазами по залу и остановилась на компании ребят за большим столиком возле окна. Ну, конечно. Вот она, наша золотая молодежь. Игореша, Максимка, Денчик, их облезлые курицы… и новенький, собственной персоной. Смеющийся и галантно отодвигающий стул для (кого бы вы думали?)… да-а… для Вики, смотрящей на него с самым ангельским выражением лица, на какое только может быть способна очковая кобра.

– Он, – прошептала я, высовываясь уже наполовину и забывая, что меня могут заметить. – Он.

И, спохватившись, быстро спряталась обратно. Прислонилась к стене, стараясь унять нахлынувшее волнение.

Нет, там ведь по пути от универа и «Макдак», и «Шоколадница», и прочие забегаловки. И даже тир есть, если очень хочется пострелять не только глазками. Почему сюда? Шли бы, вон, в кабак с караоке! Так нет, притащили свои задницы в наше кафе! Не хватало только опозориться сразу перед всеми, засветившись в этой дурацкой косынке.