Дядюшка Бо. Из Темноты. Часть первая

Следующие два дня Бронислав Патиенс совсем не показывался. Мне тоже не очень хотелось с ним видеться – раны на руке то и дело начинало саднить, хотя заживали они довольно быстро. Я набрала из библиотеки книг и редко выходила из комнаты. В замке распространилась неприятная тишина, в которой что-то назревало.

Глава 17

Волки и люди

Третий день после Полнолуния. На закате с первого этажа до третьего по замку разнёсся тяжёлый звук хлопнувшей входной двери. «У нас гости», – решила я, потому что не заметила, чтобы кто-то выходил наружу.

Не помню, как я оказалась на лестнице вниз. Я кралась по ней так тихо, как только это было возможно.

– Эй, Ева! – крикнул кто-то, и я споткнулась о ступеньку от неожиданности, чуть не полетев вниз.

Однако, чуть прищурив глаза, я разглядела в полумраке знакомую могучую фигуру Марка Вунда.

– Здравствуйте! – знал бы он, как я рада его видеть!

– Как поживаете?

– Неплохо, – ухмыльнулся он. – Спускайся, поболтаем.

Я поспешно сбежала с лестницы.

– Не заваришь нам чаю? – спросил Марк.

– Легко! – ответила я и метнулась на кухню.

Там я застала Хьюго, который разливал по чашкам заварку.

– Что, тебя он тоже отправил за чаем? – с улыбкой спросил старик, увидев меня.

– Да.

– Можешь отнести это ему, уже всё готово, – сказал он, со звоном водружая чашки на большой серебристый поднос. – Хотя… Вунду всегда мало одной чашки. Да, знаешь, завари-ка ты ещё, пригодится…

Старик унёс поднос, а я взяла ещё тёплый чайник, налила в него воды и поставила на плиту.

– Я, вообще-то к Бо пришёл, – признался Марк, когда опустошил чашку. – Он сказал, что нужно поговорить.

– О чём? – полюбопытствовала я, бесцельно мешая в своей чашке ложечкой и поднимая со дна листья заварки.

– Без понятия, – пожал плечами он, – наверное, о чём-то серьёзном. Наверное, – Марк Вунд несколько раз обернулся по сторонам и развёл руками: – Но где же он?

– Не знаю, – я пыталась произнести эти слова небрежно, но в голосе у меня всё равно скользнула злоба.

– Он пошёл в парк, – заметил Хьюго, – сказал, что хочет проветриться.

– Понятно. Что ж, я немного пораньше вырвался, так что он, наверное, и не ждал меня ещё, – Марк Вунд повертел в руках пустую фарфоровую чашку и вдруг строго спросил: – Что с рукой?

–А, это… – промямлила я, поднимая забинтованную левую руку, – это… Это я упала. С лестницы.

– Вот как?

–Ага. Тут ступеньки дурацкие, вот я и рухнула! Хорошо ещё, что не сломала ничего.

Вунд хмыкнул, но ничего не сказал.

– А может, вы это, позовёте Бо обратно?

– Да-да, – согласился Хьюго и тут же посмотрел на меня с надеждой: – Ева, у тебя ноги быстрее моих – сбегай в парк и кликнули дядю.

– Ну ладно, – неуверенно произнесла я, уже вылезая из-за стола, хотя и малейшего понятия не имела, где его, дядю Бронислава, искать.

Поэтому я наугад пошла по парку. Парк был большой, сырой и пустой. Пока я шла, мне всё больше казалось это каким-то неестественным. Дядя не выходил из замка в последнее время; он вышел через другую дверь, а не через главный вход; солнце ещё даже не село. Что тут происходит?

Дойдя уже почти до ограды парка, я как будто услыхала где-то совсем рядом голоса. Разговаривали двое. На секунду остановившись в нерешительности, я медленно, чтобы не шуметь, стала приближаться к источнику звука.

–…это заживёт, – услышала я и узнала голос Бронислава Патиенса. Раненую руку вдруг дёрнуло так, что я чуть было не вскрикнула от боли.

– Я могу помочь с этим… – неуверенно сказал второй голос. И он тоже был мне знаком.

«Синтия! – узнав её голос, я была готова кинуться ей на шею, но сдержалась. – И что она тут делает?».

– Как я уже говорил, мне нужна помощь в другом, – заметил голос Бронислава. – Кажется, я снова болею.

Вздрогнув – не ослышалась ли я? – я подошла ближе и остановилась за статуей ангела. Отсюда, сквозь ветви деревьев было хорошо видно их обоих: за оградой стояла Синтия Вэн и, на некотором расстоянии от неё то, что сначала показалось мне чёрной тенью.

Бронислав Патиенс стоял спиной ко мне, прислонившись к ограде головой. Его волосы не были собраны, как обычно, а покрывали его плечи и спину, словно тёмный плащ. Сам он как будто утончился за эти два дня, отчего его очертания стали острыми резкими, как если бы под одеждой был только один скелет.

– Тогда тебе нужен Гарт, не я, – возразила Синтия.

– Я не могу пойти к нему.

– Тогда я не понимаю, чего ты хочешь.

– Я…

Резкий звук разрезал воздух, заставив Синтию вздрогнуть: у неё зазвонил телефон.

– Сейчас, – фыркнула она и достала из кармана своей куртки трещащий мобильник. Тут же она сбросила вызов и засунула телефон обратно.

– Так что? – вздохнув, спросила она.

Бронислав казался сбитым с толку.

– С-с-слушай, – процедил он, стараясь собраться, и, наконец, выпалил: – Навещай иногда Еву, ладно?

– Что?

Бронислав Патиенс замер и не проронил больше ни звука. Синтия какое-то время растерянно смотрела на него, а затем подошла ближе. Услышав звук её шагов, Бронислав Патиенс обернулся, и я впервые за несколько дней увидела его лицо. Оно напоминало череп, обтянутый не просто бледной, а серо-пепельной кожей. Черты стали неестественно резкими, скулы впали – ни намёка на что-то живое. Только из густой иссиня-чёрной тени вокруг глаз влажно поблёскивали раскрасневшиеся белки. С первого взгляда было понятно: он явно был чем-то болен.