– Ну и зачем ты здесь?
И это вместо приветствия!
– Я хотела… спросить… – начинает Шери, но не договаривает. Она смотрит на Мэтта и ей становится страшно. Он старый. Он выглядит потрёпанным и опустошённым, хоть ему ещё не так много лет.
– Ну?
– Как она? – мягко заглядывая ему в лицо, спрашивает Шери.
– Ничего, – скупо отвечает он. – Ушла.
– Она скоро будет совсем взрослой.
– И это ты хотела сказать? Разве мы не должны обсуждать это на собрании вечером, или зачем я туда иду? – нервно говорит Мэтт.
– Ты прав, но я хотела спросить именно тебя…
– Она остаётся человеком, и никогда ничего не узнает. Живёт, как живут все люди, никогда не беспокоясь о своём происхождении. Это всё, что я должен сказать?
– Это всё.
Тишина разверзается пропастью между ними.
– Я скучаю.
Мэтт вздрагивает и, проследив за взглядом Шери, поворачивает голову в сторону маленькой чёрной шкатулки, стоящей на полке.
– А я видел, что вампиры делают с людьми, которые осмелились жить рядом с ними… Извини, не могу позволить себе такой роскоши.
Шери вся сжимается под его пристальным взглядом. Ей хочется уйти, убежать, раствориться, провалиться под землю. Но ноги твёрдо стоят на полу. Комната начинает кружиться, а на глазах выступают слёзы.
– Я бы никогда не допустила этого… – только и может прошептать Шери. Она знает, что ей никогда не объяснить этого ему.
– Ещё бы, – с усмешкой говорит Мэтт.
– Всё не так, как ты думаешь.
– Я видел достаточно.
– Нет, не видел! – вдруг тихая женщина срывается на крик. – Ты не видел! Не видел, как я готова была обмануть весь мир, только чтобы быть с тобой! Не видел, как меня обжигает солнце ранним утром… Не видел, как я бежала к тебе, чтобы предупредить об опасности… Ты ничего не знаешь. Ты испугался, вот и всё. Испугался, что я наврежу тебе или Еве. Но я бы никогда не сделала этого. Ты даже не представляешь, что я готова была вынести ради того, чтобы быть с вами. Но ты сказал: уходи. Ты выбрал свой страх, а не мою любовь.
Шери замолкает.
– Так почему же ты здесь?
– Ты уже спрашивал.
– Я спрашивал – зачем. Почему – это уже другое.
– Люблю тебя.
– А почему ты сейчас уйдёшь?
– Потому что я… Как все вампиры.
С её ресниц падает крупная слеза, а за ней вторая, третья.
– Лучше уходи, – советует Мэтт.
– Нет, – Шери качает головой и стирает пальцами с ресниц влагу. – Мы всегда возвращаемся туда, где и должны быть. Меня вернули к тебе.
Женщина проходит дальше в комнату, берёт с пыльной полки маленькую чёрную шкатулку. Оттуда льётся музыка, и крохотная балерина кружится на платформе.
– Все в конце окажутся там, где и должны быть, теми, кем должны.
Мэтт поднимает голову, и их с Шери взгляды пересекаются.
– Получается, мы не избавимся друг от друга никогда, верно? – спрашивает Мэтт.
– Верно.
– Знаешь… Я ведь тоже скучал…
Шери удивлённо смотрит на него, уловив в его голосе тёплую ноту, впервые за весь разговор. Она, наконец, узнаёт его, Мэтта, такого, каким он должен быть.
– Да и куда ты пойдёшь, – продолжает он, – сейчас только утро, тебе негде будет спрятаться…
– Мне остаться?
– Да, не уходи.
– Обними меня.
– Верно, так и сделаю.
Музыкальная шкатулка смолкает.
Глава 15
Шестерёнки
– По-моему, она сломалась, – виновато сообщила я следующим вечером, протягивая ему шкатулку.
– Ага, – Бронислав Патиенс аккуратно принял вещицу, сел за стол, и попытался её завести.
«Трынь!» – жалобно раздалось из шкатулки, и та смолкла, больше не удалось извлечь из неё ни единого звука. Бронислав хмыкнул и принялся её разбирать. Я стояла рядом и наблюдала, смущённо переступая с ноги на ногу: он наверняка решит, что это я её сломала.
– Шестерёнки стёрлись, – сказал дядя. – Оно и понятно – вещь-то не новая.