Он чужую стерпит боль.
Друг, прости! Пойми, любовь!
То погонщик величавый,
Мышц его кляни игру!
Человечью гонит славу
К новым пастбищам кровавым —
Гости будут на пиру.
ххх
Ну, давайте: я читаю вам стихи…
Пропадаю я, наверно, за грехи.
Всё сливается, как валится из рук,
В неотвязно-непрерывно-ровный звук.
То звонок мне – и на подступах гонцы:
Гулливые бойкой тройки бубенцы!
Прозвенели, словно выели висок…
Из измученной берёзы хлещет сок;
Из бутылки позабытой – через край! —
С мошкарою, мутным зельем —
прямо в рай
Этюд
Метели буянные,
Шумные, пьяные —
Январские бури —
февральский прелюд.
Бежать ли от вас,
иль искать в вас приют?
Но душ наших
клавиши фортепьянные,
То будто воспрянут,
то вновь опадут,
Встревожены ритмом
синкопы гарцующей,
Рассеяны темой
подъездных дверей.
И эхом,
обрывки пространства
связующим,
Нам – вымысла жести
пунктир негодующий
И звуки – фермата
продрогших зверей.
Ветру…
Ветер! Ветрище!
Седой старичище!
Воешь всё, сердишься,
Ветер-ветрище?
А я не люблю,
когда громко вслух.
Пред тобой с мольбою
В ноги – бух: