Тина

– Мы бы, мы бы… – пробурчала Аня. – Сей факт я ставлю под сомнение. Но у меня тоже сложилось впечатление, что зря мы помогали многим странам, надеясь на их дружбу. В любой стране всегда найдутся противоборствующие силы, которые, взяв власть в свои руки станут, воспринимать нашу помощь как притеснение, стремление им помешать. Сегодня они патриоты за тебя, а завтра – против тебя. Это как соседям влезть в ссору чужой семьи. Поможешь одним, а другие, помирившись, будут видеть в тебе врага, – сказала Жанна.

– Политики этих стран нас не любят, а народы хорошо относятся, – заметила Аня.

– Народ как настроишь, так он и поет.

– Циник ты неисправимый.

– Это качество куда полезней, чем слюни до полу от необоснованных восторгов распускать. Случай мне припомнился из семидесятых. Гуляю я в парке с детьми и вдруг слышу речь, немного похожую на немецкую. Оглянулась. Идет молодая красивая пара: стройные, высокие, блондинистые. Я спрашиваю у них доброжелательно: «Вы из Прибалтики?» А они вдруг как рванут от меня с испуганными лицами! И по-русски сразу заговорили. Я к ним с душой, а они от меня как от прокаженной. Можно подумать, что русские не позволяли им на родном языке изъясняться, – сердито поделилась Жанна.

– Им их националисты внушали то, чего на самом деле с нашей стороны не было. Рознь разжигали. Мне дед говорил: «Мы боимся голода и холода, а надо бояться возрождения нацизма и национализма». Я не против добрососедских отношений, только строить их надо на других принципах, – сказала Инна.

– Советуешь учиться у американцев? – зло вспыхнула Аня. – У нас своих умных голов хватает.

– Какой гонор! Иногда и чужой опыт стоит примерить на себя. Только с умом, а не обезьянничать.

– Жаль, кэгэбэшник Андропов быстро умер. Навел бы порядок, – вздохнула Аня

– А Сталина не хочешь? Исчезла генетическая память страха? Ничего себе мочёночки! (Наша студенческая присказка.) Хорошенькое дело – злодеев воскрешать!

– Андропов был положительным.

– …Не руководили все эти старички страной. Только за руль подержались и ушли с миром.

– Бог с ними. «Гонка лафетов» и выскочек давно закончилась. Теперь всё по-новому будет.

– Одна надежда…

– А помните, «Я еще вернусь», – сказал Солженицын. Никто не верил, что соцсистема так быстро развалится. Крыша ехала, мозги плавились…

– Раньше хоть по мелочи воровали, а теперь… – Инна вдруг заливисто засмеялась. – Представляете, иду я как-то с работы – дело еще до перестройки было, – смотрю, котлован под строительство забором из половой доски огораживают. Не утерпела, встряла, мол, ваш прораб с небес свалился или уже с утра пьян? Людишки из частного сектора этой же ночью растащат ваш забор и щепочки не оставят. Так и вышло. На следующий день гляжу, а забора, как и не было. И начальник у ямы стоит, репу чешет. Вы же тоже в своей жизни нечто подобное можете вспомнить.

– Раньше в основном государство надирали. А теперь и у частников всё метут. Приболела я. Месяц в сад не появлялась. Ну, думаю, ни перца, ни экологически чистых помидоров в этом году не поем вдоволь. Приезжаю, а там не только перец, все сортовые деревья и кусты выкопаны. И домик-сарайчик по кирпичику разнесли, и бак пятикубовый уволокли. Подсчитала потери. Набежала приличная сумма. Расстроилась, опять заболела. Плюнула, забросила всё к этой самой… прабабушке.

– Как разнесли? – не поняла Аня Жанну.

– А вот так! Разобрали на кирпичи и увезли. Еще и бак для воды на один куб прихватили. Видно волоком тащили. След на земле дожди не успели смыть. И посейчас, как вспомню об этом, слезы наворачиваются. Я два года сад обустраивала из последних сил. Вот так вот, господа-товарищи!

«Воспоминаний у каждой из нас много больше, чем может вместить одна жизнь», – насмешливо подумала Лена.

Податливая тишина была недолгой. Аня сказала:

– Время нашей юности и молодости располагало к добру и порядочности, а теперь…

– А теперь говорят, что строительство социализма было дефектом, ненужным отростком на идеальной спирали исторического развития нашей страны, – усмехнулась Инна.

– Благородство, честность, сострадание были сутью нашего поколения, а характер современной молодежи формируют подозрительность, страх, продажность.

– Скажи еще: три кита, три столпа, – передразнила Инна Аню. – Намудрила ты чего-то. Сразу не разобрать. Займемся анализом?

– Ой, не возникай, пожалуйста, – взмолилась Аня.

– …У меня перед глазами почему-то встало прекрасное, грандиозное зрелище выступления гимнастов на брежневской Олимпиаде. Какая мощь, какая красота! – сказала вдруг Жанна.

– Для меня оно ассоциируются с картинами соревнований в Древней Греции периода преддверья ее распада и падения, – отреагировала Инна.

– Злюка, всё мое радостное впечатление испоганила!

– Не радостное, а радужное, – отрезала Инна.

– Это для тебя было кошмарное прошлое, а для меня есть еще и отталкивающее настоящее. Нас ждет трагическое будущее.

– Ах-ах! Прекрасные шестидесятые! Беседовали мы только о высоком. Признавали только умный тонкий юмор или тот, который с подтекстом, чтобы в нем была умело спрятанная философия. А не этот, что ниже пояса. Любили смех, а не смехачество. А правда… она своим путем шла.

– Да, то было время, когда появилась целая плеяда талантливых людей в различных областях нашей жизни. Культура достигла неимоверных высот. Это был подъем, взлет! Нам казалось, что так будет всегда. А потом пришли семидесятые – время великих разочарований, запретов и гонений. И ты, Инна, нашла себя в критике. А теперь опять ищешь новые предпочтения и новые объекты?

– Зато, какой диапазон негатива! – рассмеялась Инна.

– Жанна, не бери в голову, – успокоила подругу Аня.

– А мне НИИ вспомнился, тот, в котором я студенткой в шестидесятые подрабатывала. Там никакой техники безопасности не было. Образцы травили в царской водке без вытяжки, по локти в дихлорэтане купались, когда мыли детали вакуумных установок. А потом узнали, что это яд. СВЧ-излучение свободно «гуляло» по лаборатории, где мы исследовали датчики. Мою руководительницу выживали за то, что она добилась шестичасового рабочего дня и молока для сотрудников. И чего руководство бесилось? Ведь не из своего кармана.

– Но ведь хоздоговора… – напомнила Жанне Аня.

– Работая, я понятия не имела о вредности. Вокруг тишь и гладь – божья благодать. А когда уезжала, женщины-инженеры предупредили, чтобы я хотя бы год не беременела, пока кровь в организме не сменится. Говорили, что я вовремя «соскочила» и мои зубы не успели рассыпаться. И я с трудом удержалась от того, чтобы напоследок не устроить погром. Женщины запретили. Мол, отступись, ты уйдешь, а нам здесь еще работать, диссертации делать.

– На хоздоговорной работе бесправие было такое же, как теперь, при капитализме, – подтвердила Аня. – Но люди все равно были дружнее и добрее.

– Это трудности роста любой страны. Недостатков, недочетов и обидных случаев при желании везде и во всем можно накопать. Я тридцать лет на своем факультете в комиссии по охране труда и ТБ состояла, к каждой мелочи придиралась. У нас до перестройки идеальный порядок в лабораториях был. Любо-дорого посмотреть. И за вредность прилично приплачивали, – строго сказала Лена.

– А я, читая классику, пришла к выводу, что в Америке, Германии и других вроде бы благополучных странах, перечисленные Инной «мелочи» принимали и принимают более дикие формы. И они считают это нормой. Только в кинофильмах у них все благополучно и пристойно. И то нет-нет, да и промелькнет для внимательного зрителя то фраза, то сюжетик, раскрывающий их грязные реалии. Правда и ложь у них часто переплетается с такой поразительно виртуозной достоверностью! А на самом деле многое до ужаса переврано и сильно приукрашено. И полицейские у них обирают простых граждан… – сказала Инна.

– За этим и у нас дело не станет, – усмехнулась Жанна.

– Да уж точно, – поддакнула ей Аня.

– Там наказывают за то, что не шпионишь и не докладываешь на соседа! – ужаснулась Жанна.

– Менталитет у нас разный.

– То приступ гордости за свою страну нас одолевает, то в дерьмо ее окунаем, – заметила Аня.

– Твой грозный ум «изрек жестокой правды стих», – насмешливо отреагировала Инна.

– Я живу с ощущением, что все у нас постепенно наладится. Доживем до светлой полосы. Вон уже автомобильные заводы выпускают новую современную продукцию.

– Лукавством было бы утверждать, что это российские автомобили. Они собираются из деталей, купленных за границей. За доллары, между прочим, – возразила Ане Инна.

– Но это только первые шаги привлечения чужих инвестиций. Китай на них поднялся.