Свадьба в Фогвуде

Когда мы в обнимку выходили из библиотеки, он с явным недоумением взглянул на Диану.

– Ты думал, она не умеет читать? – невинно поинтересовалась я.

– Умеет, конечно, глянец, приглашения на великосветские тусовки… но не Британскую же энциклопедию!

– А это Британская энциклопедия? – совершенно заинтригованная уточнила я.

– Да. И я могу это объяснить только тем, что она стоит на ближайшей к входу полке на уровне плеча.

Ленч прошёл романтично и мило. Джеймс по-свойски поболтал со стоящим за стойкой хозяином паба, который затем с почётом проводил нас к столу возле окна, выходящего на деревенскую улицу. Молодая женщина, похожая на хозяина, принесла нам тарелки с запеченной рыбой и холодное белое вино. Мы долго сидели, поглядывая на улицу, болтая обо всём, что приходило в голову. Всё это было совершенно не существенно, и мы просто наслаждались этим моментом, тишиной, тем, что мы сейчас вдвоём, и до нас никому нет дела.

Торопиться было некуда, потому мы ещё долго пили чай с яблочным пирогом, щедро сдобренным корицей. Расставшись с дружелюбным хозяином, мы вышли из паба и пошли к берегу моря, а потом вдоль него, держась за руки и глядя, как носятся над волнами чем-то озабоченные чайки.

Небо потихоньку затягивало тучами, и я застегнула плащ. Мы как раз поднялись на высокий утёс, откуда открывался великолепный вид на неспокойное серое море, по которому к берегу бежали резвые барашки белых волн.

– Замёрзла? – Джеймс остановился за моей спиной и обнял меня за плечи, прижав к себе.

– Не настолько, чтоб бежать к машине, – ответила я. – Кажется, погода портится…

– Это Северное море, – пожал плечами он, – и уже сентябрь.

– Это правда, что дождь в день свадьбы – плохая примета? – обеспокоенно спросила я.

– В день нашей свадьбы дождя не будет, – уверенно пообещал он.

– Откуда ты знаешь?

– У меня душа веледа, солнце моё. Я чувствую этот древний мир. Он любит нас, и в день нашей свадьбы будет только то, что считается хорошими приметами.

Я невольно улыбнулась и глубоко вдохнула свежий, настоянный на морской соли воздух. Чайки всё также летали над нами, но мне казалось, что время остановилось, я могла века простоять так, прижимаясь спиной к груди Джеймса и слушая его дыхание. А потом мне вдруг показалось, что всё это уже было когда-то давно. И мы уже стояли так, прижавшись друг к другу на этом самом утёсе, и море также шумело внизу своими мощными волнами, и чайки так же кричали, и ветер слегка свистел в ушах. А потом он бросил нам в лицо горсть прохладных капель.

– Дождь… – проговорил Джеймс. – Возвращаемся или будем мокнуть?

Я подумала, что у нас есть шанс промокнуть, пока мы возвращаемся, но я не стала делиться этим откровением.

– Пойдём, – с сожалением вздохнула я и мысленно попрощалась с морем и чайками, пообещав вернуться.

Сэр Артур и Том приехали в Фогвуд, когда уже начало темнеть. Джеймс ушёл, чтоб поговорить с ними, а я присела в белом холле с книгой. Приятная тишина и лёгкий шум дождя за окнами дополняли тёплый свет торшера с абажуром из розового шёлка и тихое потрескивание дров в камине. Заметив движение у двери, я подняла голову и увидела Диану. Она подошла к камину и села в кресло напротив, жмурясь на огонь. Пряный и чуть сладковатый аромат шлейфом струился вокруг неё.

– Приятные духи, – заметила я с улыбкой.

– Нравятся? Ни у кого больше нет таких. Это авторский аромат и он создан в Экс-ан-Провансе специально для меня, – с гордым видом сообщила она.

– И не жаль тебе разбрызгивать его так щедро в чужой спальне?

– О чём ты? – она с усмешкой взглянула на меня.

– О том, что в спальне Джеймса сегодня пахло этими духами.

– Ну… – начала было она, но я покачала головой.

– Так, словно там вылили полфлакона, не меньше. Ты ж не купаешься в них, чтоб оставить такое амбре после себя? И смятая постель… Это так грубо… И глупо. Я уже большая девочка и знаю, что мужчин иногда тянет налево, но не в собственной же спальне, куда я могу войти в любой момент. И не в постели, которую он делит со мной. Джеймс достаточно умён, чтоб скрыть следы своих невинных шалостей.

– Ты так это называешь?

Я пожала плечами и тоже посмотрела в огонь.

– Я достаточно умна, чтоб понимать, как мне повезло с Джеймсом, и не разрушать свою жизнь из-за пустых подозрений. И достаточно глупа, чтоб безоговорочно верить своему мужчине, игнорируя знаки внимания, которые неизбежно оказывают ему другие женщины, – я посмотрела на неё и продолжила: – Видишь ли, у меня нет денег, богатых родственников, титула и положения в обществе. У меня нет ничего, что я могла бы предложить ему, кроме меня самой. И если он со мной, значит, я ему нужна. В противном случае, он бы не стал тратить на меня своё драгоценное время. Если он утратит ко мне интерес, то сообщит мне об этом, а до этой минуты у меня нет причин сомневаться в его искренности. Это всё, что я хотела тебе сказать.

Она какое-то время смотрела на меня, словно, ища слова для ответа, но думаю, что моя улыбка была слишком безмятежной, чтоб у неё появилась надежда внушить мне какие-то сомнения в его верности. Мне было всё равно, что она подумает, что я влюблена в него, как кошка, или, что при своей бедности готова терпеть любые его выходки, лишь бы обеспечить себе место под солнцем. Я просто хотела, чтоб она поняла, что она не может создать ситуацию, при которой я откажусь от него. И это действительно было правдой. И она это поняла.

Снова улыбнувшись, она поднялась и, не сказав ни слова, вышла, а я вернулась к своей книге.

За обедом Том опять отчаянно скучал, а Диана сидела рядом с видом примерной девочки и изредка бросала на него томные взоры. Джеймса, похоже, это забавляло, потому что он то и дело поглядывал на них с едва заметной усмешкой. Тётя Роззи тоже уловила ситуацию и всячески выражала Диане свою симпатию, то предлагая ей что-то из блюд с дальнего конца стола, то восхищаясь ароматом её духов и изысканным ожерельем. Диана мило улыбалась и рассказывала о том, как для неё создавали эти духи, и в каком арабском эмирате было изготовлено из золота и опалов её ожерелье.

Дэбби слушала с интересом, явно надеясь почерпнуть в этом что-то полезное для себя. Том продолжал поглядывать в окно, где сгустились поздние сумерки, и шёл дождь. Сэр Артур прислушивался к разговорам за столом с мудрой улыбкой патриарха и только на младшего сына иногда бросал явно озабоченные взгляды.

Кофе, как всегда, подали в большую гостиную, где был жарко растоплен камин, и возле него на ковре нежились расслабленные борзые. Вечер прошёл приятно. Я сидела на диване рядом с Джеймсом, пила кофе и поглядывала на собак. Мне не хотелось принимать участия в разговоре, поэтому я только улыбалась и изредка отвечала на вопросы, которые мне задавали, но так кратко, что вскоре меня оставили в покое.

На улице совсем стемнело, и по стеклам окна потекли широкие потоки воды. Шквал ветра ударил в раму, и где-то сверкнула молния.

– Гроза… – заметил Том, но его родные, увлечённые разговором, не обратили на это внимания. Он встал с места и, поставив пустую чашку на столик, подошёл к окну. Диана тут же направилась следом и встала с другой стороны, тоже глядя на разыгравшуюся за окном стихию. Я с удовлетворением отметила про себя, что она переключила своё внимание на Тома, и почувствовала облегчение.

Мы с Джеймсом поднялись в его комнаты уже ближе к полуночи. В спальне было прохладно после проветривания, и всё же чувствовался сладковатый аромат духов.

– Что это такое? – нахмурился Джеймс, принюхиваясь. Потом наклонился ко мне и понюхал мои волосы. – Это не твои духи. Опять эта девица! Мне придётся поговорить с ней серьезно!

– Я уже поговорила, – улыбнулась я, – я объяснила ей ошибочность её поведения и, судя по всему, она поняла. Так что не говори ей ничего. Просто сделаем вид, что ничего не было.

– А что было? – он недоуменно взглянул на меня.

– Я ж говорю, ничего! – рассмеялась я. – Спокойной ночи, дорогой.

И я направилась к дверям, но он тут же рванулся следом, и решительно обнял меня:

– Не так быстро, малышка! Я уже говорил тебе, что юной девице опасно входить утром в спальню к молодому здоровому мужчине, но эта опасность и в сравнение не идёт с той, что ей грозит в такой ситуации ночью.

– И что это за опасность? – с наивным видом уточнила я.

– Боюсь, что тебе придётся узнать об этом во всех подробностях, – прорычал он бархатным баритоном.

– Надеюсь, это не пустые угрозы, – усмехнулась я, аккуратно высвобождаясь. – На сей раз я всё-таки захвачу свой халат и тапочки. А ты пока продумай план лекции об опасностях, угрожающих юным девицам в старинных замках. И если мне не понравится, практических занятий не будет.

– Не родилась ещё та студентка, которой бы не понравились мои лекции, – самодовольно усмехнулся он, но я резко обернулась и строго взглянула на него. – Если уж им нравятся лекции о боевых топорах и колоколовидных чашах, – извиняющимся тоном уточнил он, хотя на его мордашке оставалась всё та же хитрая усмешка, – то уж о сложных взаимоотношениях девиц и рыцарей я расскажу тебе куда интереснее.

– Надеюсь, всё будет кратко и по существу, – сурово заметила я и отправилась в свою комнату за халатом.

Именно в этот халат я и куталась утром следующего дня, тихонько отодвинув край занавески и выглядывая в окно, где приунывший парк заливали потоки дождя. Дождь шёл всю ночь, и продолжал идти, и даже при одном взгляде на трепещущие под тяжёлыми каплями листья деревьев, ощущалась эта сырость, тяжёлая от холодной влаги трава, раскисшие тропинки на лугу и серые статуи античных богов, мёрзнущие вдоль дорожек. Даже в комнате стало как-то промозгло и темно.