Последнее хокку. Сборник рассказов

– Это шизофрения? – робко поинтересовалась Майко.

– Ты же знаешь: нет здоровых людей, есть недообследованные, – усмехнулся Марат.

– Звучит неутешительно.

– Но все! Слышишь, все недообследованные! Пиши и ничего не бойся.

Майко не сразу поняла, что это за звук. И откуда он идет. Она прислушалась и поняла: кричала женщина. Где-то внизу. Скорее всего в подъезде. Не раздумывая, Майко бросилась на помощь. На площадке никого не было, но крик продолжался. Причем он приближался и был ужасен. Майко словно приросла к цементному полу площадки. И через несколько мгновений на лестнице показалась Гела. Она истошно визжала, прическа ее растрепалась, лицо было в красных пятнах.

– Майко! – только и смогла крикнуть Гела.

– Ты цела? Скорую вызвать? – она уже втянула Гелу в квартиру и лихорадочно осматривала ее. Кроме того, что Гела была перепачкана в чем-то черном, видимых повреждений на ней не было.

– Цела! – Гела села прямо на пол в коридоре и тяжело дышала.

– За тобой гонится кто-то?! – Майко инстинктивно закрыла дверь на ключ и даже опустила собачку. Дверь была стальная, и Майко верила в ее надежность

– Что это? – она провела ладонью по Гелиной щеке. – Пепел Онтакэ?

«Какая же я гадина», – мелькнуло у Майко, но не съязвить она не могла. Гела с трудом приходила в себя:

– Я упала там, на ступеньках. Несколько раз.

И тут Майко начала смеяться. Она буквально повалилась на пол. Ее скрючивало от смеха. Дыхание прерывалось. Из глаз катились слезы, но Майко смотрела на Гелу, и новый приступ смеха охватывал ее. Майко чувствовала, как вместе со смехом выходит напряжение последних дней.

– Какая же ты все-таки свинья, – Гела растирала грязь по лицу. Майко наконец успокоилась и только изредка всхлипывала.

– Извини. Иди, умойся, – она протянула Геле руку, но та встала сама.

– Где мой телефон? – спохватилась она.

– Да вот твое сокровище, – Майко подняла с пола блестящий золотистый прямоугольник. Экран его был безнадежно испорчен и покрыт сетью трещин.

– Ах! Сломался, – запричитала Гела.

– Вот это действительно трагедия. Иди. Я сделаю тебе чай.

Ставя чайник на плиту, она слышала, как плещется в ванной Гела. Она вышла и угрюмо села за стол. На лице ее не было косметики, и теперь оно напоминало наконец лицо живого человека. Причем вполне симпатичного.

– Что все-таки случилось? – спросила Майко, стараясь, чтобы голос звучал участливо. Несколько минут Гела молчала.

– Лифт сломался. Я пошла пешком, – Гела судорожно вздохнула и продолжала:

– Я поднималась. А потом поняла: лестница не кончается.

– Что это значит?

– Не знаю. Я задумалась, но все равно по ощущениям уже давно должен был быть наш этаж. Я пошла быстрее, потом побежала, – по мере рассказа Гелино лицо снова пошло пятнами. – А она все не кончалась. Как в страшном сне. Понимаешь? Я бегу, а ступеньки все идут и идут вверх. И почувствовала, что никогда, никогда не поднимусь. И я закричала. А потом увидела тебя.

– Гела, – мягко начала Майка.

– Нет! – крикнула Гела, Ямомотя подпрыгнул на всех четырех лапах и опрометью бросился в комнату. – Я говорю тебе! Мне не показалось! Я уже десять раз должна была подняться на наш этаж! Понимаешь?

– Нет.

– И я нет. И было ощущение, – Гела явно подбирала слова, – Что это один и тот же этаж. Как во сне. Знаешь, когда убегаешь от кого-то и не на сантиметр не продвигаешься.

– Тебе надо отдохнуть. Поспать.

И тут Гела жалобно посмотрела на нее:

– Можно, я лягу у тебя?

Майко хотела было отказаться, но увидела глаза, полные слез, и вздохнула:

– Можно.

Гела отказалась идти домой даже за ночной рубашкой. Майко дала ей чистую пижаму в веселенький розовый цветочек и выслушала все о несексуальности своего гардероба и о том, что с такой пижамой она никогда не выйдет замуж. После чего напуганная Майкиной угрозой отправить ее за сексуальными вещами домой, Гела наконец устроилась на кровати и замолчала. Забрав свои бумаги, Майко ушла на кухню и устроилась на кухонном диванчике. Другого спального места у нее просто не было. Ямомотя постоял какое-то время у кровати в комнате и в задумчивости пришел на кухню.

– Да, великий император, – тихо сказала Майко, гладя императора по голове, – сегодня нам придется устроиться здесь. Потому что людям надо помогать. Ямомотя, кажется, был с этим категорически не согласен. Он с остервенением полизал лапу и, забравшись на подоконник, стал задумчиво грызть цветок. Майко чувствовала себя совершенно опустошенной. Ей не хотелось больше думать о странностях, которые заполняли ее жизнь, и, вспомнив слова Марата, она открыла заветную тетрадку.

Как странно, что белый цвет не цвет радости. Он как белое полотно, с которого стерты все краски жизни. Это цвет траура. И лицо женщины в белом, с черными, как будто кукольными волосами, ничего не выражает. Оно застыло словно маска. И мир вокруг тоже будто потускнел, отодвинулся.

Белое кимоно.
На ветру растрепались
Черные косы.

Теперь появился звук и свет. Только звук был слышен снаружи. Едва различимый вначале, он становился все громче. И в комнате теперь очень светло. Так что больно глазам. Но свет этот тоже идет снаружи и расплывается через белые листы. Но Майка уже не пытается читать иероглифы. Она и так знает, что написано.

Майко вздрогнула всем телом и проснулась. От неудобного лежания затекла шея. И все тело ломило. Майко встала и сделала несколько разминочных упражнений из айкидо, восстанавливая кровообращение. Как хорошо, что вечером она увидится с Маратом. И он ей все объяснит, и все встанет на свои места. Потому что с ним никогда не страшно. Он умный и добрый. И, кажется, она его любит. Майко смутилась от этой мысли, но в то же время она наполнила ее теплом. И жизнь действительно прекрасна и бесконечна. Когда тебе всего 35.

На кухню прибрела Гела.

– Йога? – спросила она.

– Нет. Айкидо.

– Есть разница?

– Для тебя, думаю, нет.

Гела была похожа на приведение, но смешное приведение. Волосы ее растрепались, на щеках еще был утренний румянец, который обычно Гела замазывала искусственным румянцем.

– Умничаешь? – зевнула Гела.

– Гела, а какого цвета твои настоящие волосы? – поинтересовалась Майко.

– Каштановые, кажется. А что?