Долгово

– А вот интересно мне, почему это вы все тайком сделали? Никому ничего не сказали. А? – в голосе верзилы Мустафы прозвучала скрытая угроза.

Стая насторожилась. Все глаза повернулись в сторону Макса. В некоторых вспыхнули огоньки недоверия. Он почувствовал, как холодок потек по спине. Он знал, что могут побить, налетят кучей и потом оправдываться будет поздно. Надо было срочно что-то сказать, усыпить их появившееся враждебное отношение, как к чужаку.

– Ну, мы не хотели… не хотели вас всех подставлять, – Макс старался говорить уверенно и спокойно, чтобы они не учуяли его страх. – Стас меня убедил, что так будет лучше. Что если мы все туда придем кучей, то это будет заметно и все спалимся.

– Ну да, а так вы вдвоем тихонечко ускользнете и поминай вас, как звали, – иронично заметил Гарик.

Стая одобрительно загудела..

– Он только и должен был идти. Стас.

– Как это? – спросил Ник.

– Типа, эксперимент такой что ли? – уточнил Гарик.

– Ну да. Я и не должен был с ним идти, – врал Макс, честно глядя в глаза своим дружкам. – Если бы у Стаса все получилось, можно было втихую и другим так же переправиться на ту сторону.

– Да? – с недоверием спросил Мустафа. – А не врешь, братан?

– Ну а что бы я тогда не пошел? – вопросом ответил Макс.

– Ну мало ли, может, ты в штаны наложил, – предположил Мустафа.

Стая опять одобрительно заворчала. Но Макса уже было не остановить, он знал, что ему говорить.

– Так я бы тогда и вам ничего не рассказал, – уверенно говорил Макс, в душе проклиная себя за то, что он так не сделал. – Как бы вы узнали, что я там был? А? Как? Стаса-то нет.

– Ну да, – поддержали его пацаны.

– Вот, а так я здесь и говорю вам, что нечего туда соваться. Проверено.

Стая закивала. Недоверие потихоньку угасло и разговор вошел в прежнее русло. Макс почувствовал, как с его плеч свалилась гора.

– Надоело так жить, – вздохнул Мишаня. – Дома жрать нечего, предки грызутся меж собой. Как собаки, чисто.

Пацаны понимали, о чем говорит Мишаня, потому что каждый из них жил так же, а некоторые и того хуже – с одной матерью, которая только и приносила домой пособие да продуктовые мэрские наборы. Люди ненавидели всех вокруг, а особенно их злость была сильна к мэру и его работникам. В их глазах они выглядели благополучными, сытыми, отмытыми. Они жили совсем в других жилищах, которые смотрели на мрачный и неустроенный Долгово чистым окнами и выкрашенными веселыми фасадами. Это особенно злило народ.

В дни, когда выдавались пособия и продукты, с самого раннего утра толпа хмурых и озлобленных людей собиралась вокруг мэрии и зло судачила о том, как припеваючи живет господин Пьер и его люди.

– А то можно пойти в фермеры, – предложил Гарик и раздался смех. – Зря смеетесь. Точно. Моя мать говорила, что давеча мэр предлагал идти повально всем в фермеры.

– Что? В фермеры?

– А больше ему ничего не надо?

– Во придумал!

– Придурок!

– Урод!

– Да ему-то что? Сидит, сука, на деньгах!

– В фермеры! Да-а-а…

– Это на земле корячится всю жизнь! Ну уж дудки!

– Вот пусть сам и идет!

– А моя мать так и сказала: надо ему, пусть сам и идет.

– Так и правильно!

– Да пошел он к черту вместе со своей мэрией!

Сегодня, когда Макс подошел к свалке, все уже были в сборе и даже наблюдались новые лица. Это был какой-то мало незнакомый Максу веснушчатый паренек в грязной куртке с вырванными карманами и надорванным капюшоном. Парень пользовался явным успехом, все глаза были устремлены на него. А он, нисколько не тушуясь, говорил уверенно, время от времени сплевывая сквозь дыру в передних зубах.

– Ну и что ты? – спросил Мустафа парня, который отвлекся на подошедшего Макса и ненадолго замолчал.

– Да, так что сделал я? – бойко заговорил паренек. – Я рассудил, что у бабки этой могут быть деньжата. Ну она живет одна, тощая, как скелет, значит, деньги копит, не жрет ничего.

– Ты ее откуда надыбал бабку эту? – спросил кто-то из-за спины у Макса.

– Откуда? – усмехнулся парень. – Ты слепой что ли? Тут полно таких. Ну эта живет в конце моей улицы. Так вот. Решил я это дельце обстряпать. Ну и полез к ней ночью в ее хибарку.

Стая затаила дыхание. Это было что-то новое. Все это почувствовали. Этот парень, возможно, скажет сейчас что-то такое, что даст им путь, покажет дорогу к другой жизни, которую они искали. Наиболее сообразительные уже понимали, о чем идет речь и навострили уши.

– Дверь там у нее, как она сама. Толкни и развалится, – стая сдержанно захихикала. – Открыл, значит, дверь я эту. А она даже и не на запоре была. Во старуха дает! Никого, знать, не боится.

Парень многозначительно замолчал.

– Ну и?.. – колюче спросил Мустафа. – Ждешь особого приглашения? Пришел, так говори, а не тяни кота за яйца.

– Ну, короче, забрал я у нее все деньжата, – он похлопал по карману куртки. – Вот они здесь у меня.

– А как нашел?

– Нашел? Да я и не искал. Она сама отдала. Я только ножичек ей под ее горло подпер, так и отдала. Вот, значится, как.

– И тебя охрана не схватила? – спросил Ник.

Парень скрипуче рассмеялся и снова сплюнул сквозь щель в зубах.

– Ты видел хоть раз эту охрану в городишке-то? Они только стену охраняют. Вот, пацаны, я понял, что охране этой главное стена, чтобы никто за нее не шастал и не убег. Что здесь творится, их вообще не волнует. Не их это вопросы.

– Ну так, а в Долгово есть же копы.

– Копы? Да эти три толстых мужика, там в будке на площади, они и с места свои задницы не сдвинут. Думаешь, они пойдут искать обидчиков какой-то дряхлой старухи? Как же, бегут и тапочки теряют. Да и старуха эта как доберется до тех копов, когда она на ладан дышит? Нет, всё, денюжки мои, старуха осталась с носом.