Я – мать ваша!

– Чего замерли? Идите ешьте! Каша стынет. Нас еще прополка картошки ожидает.

Лара и Тима присели по местам.

– Теперь, Лида, соль у меня покупай! – продолжила прерванный ритуал мама.

Они с соседкой весело рассмеялись, за ними вслед захохотали и братья. Мать отсыпала тете Лиде соли, та заплатила монетой и поблагодарила. Женщины помолчали, тишину нарушила гостья.

– Витька так и не объявился? – сочувственно спросила она.

– Подлец несчастный! – взвилась мама, – Как в пятницу вынес из дома телевизор, с тех пор не видела. Пьет, сволота, с дружками. Что б им всем неладно было! Сегодня в первую смену работает, к четырем ждем. Уж и не знаю, доберется ли, не налакавшись по пути. Козел упитый!

– Мы его в пятницу видели, телек со Степанычем нес.

– Чего не остановили? – упрекнула соседку мать.

– Откуда нам было знать, что на запчасти он телевизор продал. Мы подумали, наконец-то руки дошли в ремонт отдать.

– Пропить у него руки хорошо доходят… – пробурчала мама.

– Он на тебя сильно жаловался. Говорит: «Не повезло мне с женой. Орет да проклинает, ни капли любви от нее не вижу», – как на духу выложила тетя Лида.

– Ой, скотина! Не просыхает, ночует абы где… А с женой ему не повезло!

– Ладно, держись, Люда! Пойду я завтрак варить. – Соседка попрощалась и ушла.

Братья, доев, переместились в детскую. Мама свою кашу заглотила с невиданной скоростью. В кастрюле остался лишь съеденный наполовину сектор Лары.

– Чего рассиживаешь? – поторопила мать.

– Я Касю кормила, – оправдалась Лара.

– Видела. Давай быстрее ешь, некогда жизнью наслаждаться. Впереди дел непаханое картофельное поле. – Мама отвернулась и принялась паковать бутерброды.

09.50 Вкус ивы

Лара доела, поднялась из-за стола и направилась в детскую.

– Куда пошла? – резкий окрик матери заставил застыть на месте.

– Переодеваться на картошку, – не моргая, ответила Лара.

– Кроликов сначала сходи покорми и воды им дай, – бросила мать, даже не взглянув на Лару.

– Они же отцовские! Батя обещал за ними ухаживать, когда заводил. – Возмущению Лары не было предела.

– Так им теперь от голода помирать, если твой любимый папочка веселится четвертый день подряд?!

– Почему опять я… – безысходно прошептала Лара.

– Отец пьет и отдыхает. Значит, ты за него работаешь. Не мне одной страдать. Иди за участок, сорви каждому кролю по паре веток с осины или березы да в клетку пихни. Батька вернется – травы им накосит.

Лара нацепила мыльницы, вышла со двора через заднюю калитку и приблизилась к ручью, берега заполонили молодые деревца и высокие заросли ивы.

Вы когда-нибудь рвали ветки? Нужно правильной техникой владеть – прутик следует резко потянуть против направления роста. Береза и ольха отходят без проблем, а вот богатая листьями ива – трудный кустарник. Ее гибкая кора не желает отделяться от основы в месте слома, а тянется до земли, крепко удерживая отрываемый кусок. Тут выбор невелик: либо сдаться, либо зубы подключить.

Лара положила кроликам веток, подлила воды и направилась домой. Горько-терпкий, вяжущий вкус ивовой коры с легким ароматом зеленых яблок еще сохранялся на языке и во рту.

10.15 Комья и камень

Домашние уже переоделись в спортивную одежду и собрались на крыльце. Братья держали за поводок рвущегося на свободу Волчу.

– Что так медленно? – сердито буркнула мама, поправляя черенок тяпки, – Мы готовы, одну тебя ждем. Одевайся быстрее!

Лара влезла в короткие черные спортивки и старую бежевую футболку, на ноги – любимые голубые мыльницы, обувь на все времена.

Семья тронулась в путь. Братья с мамой шли первым рядом, Тима гордо нес тяпку, мать – сумку. Позади плелись девочки, Лара крепко держала Касю за ручку.

Картофельные поля начинались в конце улицы, с правой стороны. Надел семьи был последним. Дорога по проселочной грунтовке заняла, как обычно, десять минут.

Волчу отпустили по выходу из поселка. Пес тотчас свернул в ближайшие кусты, послышался плеск воды. Довольный Волча вылез из зарослей, встал перед всеми на дороге и основательно отряхнулся. Вонючие серые брызги попали на одежду и лицо, особенно замочив первый ряд идущих.

– Сволота, а не собака! Ему свободу даруешь, а он в ответ грязью обливает. Пшел отсюда, пес смердящий! – Мама пнула ногой в пустоту.

Волча завилял хвостом – двойной загогулиной и уступил хозяйке путь.

Поле располагалось на невысоком холме. Карабкаясь и задыхаясь, компания забралась наверх. Лара вспотела, таща за собой сестру.

Мама постелила в тени деревьев покрывало для Каси и Сени, завела будильник на полпервого и повесила на высокую березу холщовую сумку с едой, чтобы Волча не уволок.

Косуля и Малой в сопровождении пса умчались в подлесок, примыкающий к полям.

Тиме и Ларе мать выдала старые шерстяные варежки, приступили к работе.

На поле, месяц назад основательно прополотом, опять выросли сорняки. Одиноко высились хвощи-елочки и колючие растения с крепким толстым корнем, уходящем вглубь земли. Ларе не всегда удавалось выдернуть «колючку» целиком, корень обламывался на середине, трава возрождалась к очередной прополке.

– Мама, мы ведь уже два раза пололи. Сколько еще надо? – спросила Лара и тут же пожалела.

Родительница взглянула исподлобья и с нажимом произнесла:

– Сколько надо – столько будешь. Приступайте!

Попами кверху Лара и Тима понеслись по первому ряду с разных сторон, расшатывая и вытаскивая сорняки. Рослые колючки нещадно жалили сквозь рукавицу. Лара сообразила сначала прижимать листья растения к стволу, а затем хватать за них. Колоться стало реже.

С братом встретились на середине, шагнули на второй рядок, развернулись и побрели друг от друга, вырывая траву.

Мама приступила окучивать первый выполотый ряд. «Тяп-тяп-тяп», – доносилось с ее стороны.

Лара переместилась в начало третьего ряда и едва наклонилась, как по спине чем-то сильно стукнуло. Она вздрогнула, осмотрелась вокруг. Спокойствие и тишина. Что это было? Неизвестно.