Позывной «Хоттабыч»#6. Аватар "Х"

Я бы прилег, но в залитой кровью квартирке просто не было «живого места». Да еще бы помыться и постираться не помешало бы. А то нательное белье, сплошь залитое кровью, уже задубело и похрустывало. И еще бешено хотелось жрать! Просто до одури и до темных кругов перед глазами. Но, как оказалось, еды у Аленки совсем не осталось – её первым делом сожрали ворвавшиеся в нашу маленькую квартирку бандиты.

Глава 4

– Вот что, ребятки, – произнес пожилой капитан, которого, как я уже выяснил, звали Трофимом Павловичем Заварзиным, и именно он возглавлял местный «бандитский» отдел милиции, – негоже вам сейчас здесь оставаться.

Вот что-что, а это он сейчас «в дырочку» заметил. Я совсем скис, и уже едва шевелился, кое-как пристроившись на стульчике.

– Значит, так, – продолжил Заварзин, – сейчас мы поедем приводить вас в порядок. Есть у меня один товарищ с баней, попрошу, так и натопит для вас. Отмоетесь хорошенько, вещи свои от засохшей крови простирнете…

– Трофим Павлович, – перебила его Аленка, – так у нас… вернее у брата, и надеть больше нечего. Он год в себя не приходил… – сбивчиво пояснила она. – И одежда, вроде как, и не нужна была… А гимнастерку братишкину я совсем уханькала.

– У самой-то найдется чего? – поинтересовался капитан.

– У меня найдется, – заверила его сестренка. – На крайний случай могу и спецовку заводскую надеть.

– А чистое исподнее у нашего героя есть еще? – уточнил Заварзин. – Если совсем все плохо – поможем нашему герою. А шинелька на нем, вроде, еще живая.

– Исподнее я найду! – обрадовано кивнула сестренка. – Имеется еще комплект.

– Вот и отлично! – Улыбнулся капитан. – Собирай, красавица, одёжу. А после бани ко мне поедем: я вас таким борщом накормлю – пальчики оближите! А вот, как отдохнете, отоспитесь в нормальных условиях, так и вернетесь обратно. Потому как здесь столько убираться…

– Неудобно… как-то… Трофим Павлович, – неожиданно засмущалась Аленка. – Может, мы после бани обратно? Я крепкая – все отчищу и отмою дочиста!

– Да ты на Мамонта своего посмотри, – усмехнулся Заварзин, – похоже, что он и до нашей машины сам не дойдет – нести придется! И куда ты его потом положишь?

– И как толко он бандытов в одыночку удэлал? Совсэм вэдь плохой! Рюка-нага работать нэ хотят, – поддержал начальство Гиви Гахария – грузин-криминалист. – Если к товарищу капитану нэ хотытэ – ко мнэ поэдэм! Комната в общэжытиэ у нас нэ болшая, но двэ кровати имээца! А мы с Фэдкой, – он указал на самого молодого милиционера, – найдем гдэ пару ночэй пэрэкантоваца… В отдэле отдэжурим… И покюшат – чай попит, организуэм!

– Правда-правда, – закивал Федор, – соглашайтесь!

– Спасибо, товарищи! Но, может быть, мы, как-нибудь, сами… – Я попытался ненавязчиво отказаться. Ведь всем сейчас несладко живется, а тут еще мы со своими проблемами.

– Э, дарагой, зачэм обыжаэш? – возмутился Гиви. – Вот спросит мэня дэд – тожэ гэроыческий аксакал еще той, импэрыалистычэской: отчэго я гэрою войны нэ помог в трудной сытуации? И что я ему скажу? Позор на мою голову!

– Вот что, братцы-кролики, – решил взять все в свои руки Трофим Павлович, – прекращаем споры! Едете ко мне – и точка! У нас с супругой целых две комнаты! Дети выросли давно. Парни на фронте, а девицы у мужей жилплощадь занимают. Так что не потесните! Приказ понятен, товарищ младший лейтенант?

– Так точно, товарищ капитан! – ответил я, попытавшись подняться на ноги.

– Сиди-сиди! – повеселев, произнес он, хлопнув меня по плечу. – Успеешь еще…

– Ой! – неожиданно воскликнула Аленка. – Я же на работу опоздала!

– От работы я тебя освобождаю, – произнес капитан. – И бумагу, соответствующую, в твой отдел кадров выпишу. Тебе, дочка, тоже прийти в себя надобно! Не каждый же день такое происходит. Да и куда ты в таком виде? Людей пугать?

В этом я был тоже согласен с капитаном. Прийти в себя сестренке нужно было обязательно! И желательно на нейтральной территории, а не на той, где у неё будут все время стоять перед глазами уничтоженные мною бандиты и воспоминания об унижении, причиненном ими. Хорошо бы вообще съехать отсюда куда-нибудь на время, но такой возможности у нас не было.

Я вновь попробовал подняться на ноги. Мне это удалось, пусть и с трудом, поскольку левая нога меня совсем перестала слушаться. Я покачнулся, но ко мне тут же бросился Гиви и, подставив свое плечо, помог удержаться в вертикальном положении.

– Э-э-э, ты нэ Мамонт, ты – настоящий джыгыт! – воскликнул он. – Ты нэвозможное сдэлал! Хотя дажэ на ногах совсэм нэ стоишь! Слюшай, скажи, в чем твой сэкрэт? А?

– Так я ж не на ногах, я на коленках с бандитами воевал! – Перевел я все в шутку. – А секрет – вот здесь, – я постучал себя указательным пальцем рабочей руки по лбу. – В голове! Она ведь не только шапку носить! Планировать надо такие операции, до мельчайших подробностей! Тогда все и получится в лучшем виде!

– Вах! Видать, нэдаром развэдчиком на фронтэ был! Вот гдэ так хорошо планыроват научился. Будь другом, и мэня научи! – попросил Гиви, вроде бы, как в шутку.

Но его черные глаза смотрели на меня очень серьезно.

– Да не проблема, Гиви! Конечно, научу! – пообещал я, но тут же добавил:

– Если припомню, как.

– Шутник, да? – улыбнулся грузин. – Лублу вэсёлых! Нэ будь ты калекой, упросил бы Трофима Палыча к нам в отдэл взять!

– Если выздоровею – сам попрошусь, – заверил я своего нового приятеля. – Нужное вы, товарищи, дело делаете! Как сказал бы товарищ Ленин – архиважное для всей страны!

Вот, опять! Ну, откуда я знаю, как товарищ Ленин говорил? Я-то и своего имени не вспомнил, а уже вождя мирового пролетариата цитирую! Или вождя трудовой черни и подлого люда? Как правильно-то? Что-то совсем у меня в башке полная каша – ей-ей, раздвоение личности. И без того раскалывающаяся на части голова, разболелась совсем уж немилосердно. Да так, что у меня в глазах помутнело.

– Вай! Очэн правылные слова товарищ Ленин говорил! – согласился грузин. – Э! Дарагой, ты это чэго такой блэдный совсэм стал? – Даже Гиви заметил, как мне резко поплохело.

Голова закружилась, а в теле поселилась предательская слабость. Даже рабочая нога, на которой я боле менее приспособился балансировать, опираясь на дружеское плечо грузина, подломилась в одночасье.

– Ых! – натужно выдохнул Гахария, когда я всей своей тушей повис на нем. Так-то во мне роста под два метра, и даже, несмотря на дистрофичную худобу после года в виде овоща, весил я все равно немало. – Слюшай, зачэм такой тяжелый?

– Так Мамонт же… – попытался я вновь пошутить, цепляясь за грузина. – Недаром же меня папка так назвал…

Заметив, что не слишком мощный грузин не вывозит моего веса, к нам бросился Федор, подхватив мое обмякшее тело с другой стороны.

– Так, ребятки, – подключился к суете капитан, – срочно тащите его к воронку – вместо бани в госпиталь сначала заскочим! Там сегодня как раз Лазарь Елизарович дежурит, а он на всю Марьину рощу единственный Медик-Силовик! Ему бы Источник помощнее и Силы побольше, хотя бы в Накопителях – так он бы и мертвых воскрешал!

Как меня вытащили из дома и загрузили в ментовской воронок, я почти и не запомнил. Невыносимая головная боль практически вышибла меня из сознания. Я не замечал ничего и никого вокруг, погружаясь все глубже и глубже в этот бесконечный океан боли. И в какой-то момент окружающий меня мир окончательно померк.

Сколько времени я пребывал в несознанке на этот раз, сказать было трудно. Может, минуту, может, час, а может быть и еще один год мимо промчался. Радовало одно – сейчас голова у меня абсолютно не болела! Да и все тело переполняла такая непередаваемая легкость, какой я в жизни не испытывал (если учесть, что помнил я лишь несколько часов от силы)! Прямо настоящее блаженство!

Вздохнув с облегчением, я открыл глаза и с интересом осмотрелся. Лежал я в небольшом рабочем кабинете с высоким потолком на кожаном диване с высокой спинкой. У большого и покрытого морозными узорами окна стоял массивный стол, покрытый основательно потертым зеленым сукном. Вдоль стен – высокие деревянные шкафы, забитые какими-то книгами, размохраченными тетрадями и пухлыми папками. В кабинете имелся даже сейф – большой железный ящик, выкрашенный белой краской и раскрячившийся в углу рядом со столом.

В кабинете никого не было, поэтому я закрыл глаза, продолжая наслаждаться этим изумительным состоянием, когда ничего не болит. Да я даже пошевелиться боялся, чтобы ненароком не прервать эту настоящую эйфорию.

Но долго расслабляться мне не позволили – скрипнула входная дверь, и в кабинет стремительной походкой вошел человек в белом халате. На вид ему было глубоко за шестьдесят. Густые, но основательно побитые сединой волосы врача были зачесаны назад, а белоснежные усы и аккуратная бородка клинышком делали его похожим на сказочного доктора Айболита. Да и вид он имел самый добродушный.

Заметив, что я пришел в себя, врач довольно улыбнулся и подошел к дивану.

– Ну-с, молодой человек, как мы себя чувствуем? – поинтересовался доктор, присаживаясь на стул, стоявший возле дивана.

– Никогда себя лучше не чувствовал! – абсолютно искренне ответил я ему. – Спасибо, доктор! Не знаю, правда, вашего имени-отчества.

– Лазарь Елизарович Рыжов, – представился врач. – Медик четвертого ранга Силы и, по совместительству – главный врач этого госпиталя.

– Мамонт… Это имя такое, – поспешно добавил я. – Мамонт Быстров…

– А ведь я вас прекрасно помню, молодой человек, – печально произнес Лазарь Елизарович. – Ведь это ко мне в госпиталь вас доставили год назад… И я не смог вам помочь – всего моего целительского дара не хватило… – И он виновато развел руками. – Слишком мощным оказалось воздействие вражеского Менталиста на ваши нейронные связи, да и повреждения, нанесенные близким разрывом мины, практически не оставили вам шансов. Тело я вам, как смог, починил – а вот с мозгом произошли необратимые изменения. Я до сих пор не понимаю… Как… как вам удалось восстановиться?