Тени забытых богов

– Разве из печенки делают шашлыки? – удивилась Клара.

– Ах, ты, моя прелесть! – не сдержался я. – Вот продегустируешь разок, и если не попросишь добавки, то я публично сложу с себя звание мастера по шашлыкам.

В этот момент в открытых воротах появился Алексей, витавший, судя по его виду, где-то в облаках.

– Послушай, братец, – спросил я, когда он подошел к нам, – а кто такая Роза Румянова?

– Какая еще Роза Румянова? – удивился он.

– Та самая, которая издает газету “Зеленый берег”.

– Откуда мне знать?! – развел он руками. – Я журналистикой не интересуюсь и вообще газеты читаю редко. А если ты имеешь в виду мое интервью, то это просто дело случая.

– Что за случай, можешь рассказать?

Он с видимым неудовольствием вздохнул:

– Ты ведь знаешь, что я давно уже подготовил монографию, тема которой основана на фольклоре, отображающем образ нашего белособорского оборотня. Сей пухлый труд уже года два валяется в моем рабочем сейфе. Несколько отрывков я опубликовал в специализированных журналах, но издать монографию целиком считал делом бесперспективным. А тут вдруг некоторое время назад у парка появился весьма щедрый спонсор. Не просто щедрый, но и, я бы сказал, толковый. Он оказывал реальную помощь парку, не просто переводя деньги на наши счета, а оплачивая из своих средств конкретные работы – благоустройство набережной, ремонт ограды, замену фонарей на центральной аллее… Иногда он заходил к нашему директору, и они вдвоем беседовали о чем-то за закрытой дверью. И вот однажды Тихон Анатольевич, он сам признался мне позднее, рассказал нашему спонсору о моей монографии, точнее, о моих мытарствах с ней. Карманов, это фамилия спонсора, тут же зашел ко мне, и мы проговорили часа два. Он оказался весьма приятным в общении человеком и интересным собеседником, вдобавок имел основательные познания по истории дворцово-паркового комплекса. И вот этот Карманов совершенно неожиданно для меня и без каких-либо просьб с моей стороны заявил, что готов материально обеспечить выпуск моей монографии. Мне оставалось только поблагодарить его, что я и сделал. Вся эта затея вскоре стала известна в редакции “Зеленого берега”, полагаю, опять же с подачи нашего директора. Через день-другой мне позвонил твой бывший одноклассник Багрянский и предложил сделать интервью. Он сказал, что книги белособорских авторов выходят нечасто, и каждый такой случай, мол, является важным событием в культурной жизни города. Не отбиваться же мне было от него руками и ногами? Я согласился. Дело было еще весной.

– Дело было еще весной, – повторил я. – А сейчас конец июля. Значит, монография так и не вышла? Спонсор все же оказался не таким щедрым?

– Я сам остановил работу издательства над рукописью! – странно блеснув глазами, заявил Алексей. – А затем позвонил в редакцию газеты и попросил отложить публикацию интервью, как минимум, до осени.

– А что, собственно, случилось?

– Просто у меня появились свежие идеи, которые требуют существенной корректировки основной идеи монографии.

– Ну и?

– Вот и все! Я продолжаю работать и надеяться, что осенью, в крайнем случае, к новому году, монография выйдет в свет. – Выдержав небольшую паузу, он добавил с многозначительной улыбкой: – Возможно, она произведет фурор в определенных научных кругах…

Не то, чтобы я не был склонен к обсуждению Алешкиных трудов, просто сейчас на это не было времени.

– Значит, они пустили в ход материал из запаса, – высказал я свое предположение. – Так я и думал!

– В тот вечер, уже довольно поздно, мне позвонил Багрянский и сказал, что они хотят срочно поставить интервью со мной в номер. Я возразил, считая, что в сложившейся ситуации это было бы некорректно. Но он меня уверил, что никакой связи с происшествием в музее эта публикация иметь не будет. Он так горячо настаивал, что я, в конце концов, уступил, но поставил условием, чтобы из интервью убрали все упоминания о монографии. Но вообще, они сократили как-то по-дилетантски, – ворчливо добавил он. – Вместе с водой выплеснули и ребенка. Местами и вовсе получилась какая-то нелепица. Теперь мне просто стыдно за это интервью! А что делать, в суд на них подавать?! Не хочу я втягиваться ни в какие скандалы! Но отныне никогда больше ни для какой газеты даже слова не напишу!

– Не сможешь вспомнить, когда именно тебе звонил Багрянский? – прервал я его излияния.

– Я еще не успел добраться до дома после беседы с сыщиками, когда он позвонил на мой мобильник.

– То есть, часа через два-три после убийства?

– Да, примерно так.

Ни фига себе, подумал я! Тело жертвы еще не увезли в морг, а в редакции уже не только настрочили репортаж в номер, но и задействовали давнее интервью, обретшее мощный подтекст, ибо интервьюируемый оказался невольным свидетелем убийства.

Кто же так лихо снабжает редакцию горячими новостями криминального характера? Уж не следователь ли Цинюк? Любопытно было бы взглянуть на этого типа.

– А этот Карманов, он что же, наш, белособорский? – спросил я.

– Ты должен его знать, – ответил Алексей. – Он твой ровесник, только из третьей школы.

– Некоторых ребят из третьей школы я действительно могу припомнить, но только по лицам или по кличкам. По фамилии помню, пожалуй, одного лишь Шашкова. А вот фамилия Карманов в памяти не задержалась. Чем он вообще занимается, какой у него бизнес?

– Этого я не знаю. Но деньги у него водятся.

– А как он отнесся к происшествию в музее? Твоя репутация не пострадала в его глазах?

– Его уже две недели нет в городе. Со слов директора я знаю, что Карманов отдыхает где-то на Адриатике, но вот-вот должен вернуться.

– Ясно. Скорее всего, он далек от всех этих событий… – Тут я переменил тему: – Алексей, а что если мы прямо сейчас навестим вашего директора? Его, кажется, зовут Тихон Анатольевич, я не напутал?

– Не напутал, но визит может состояться не раньше понедельника. Так ответили в больнице.

– Тогда давайте прямо сейчас двинем в парк, – предложил я. – Клара должна полюбоваться главными чудесами нашего города!

– Я сгораю от желания увидеть остров Речного Зверя! – поддакнула она.

Алексей нежданно замялся:

– Вообще-то, у нас в музее сегодня был субботник Я, по известной причине, отпросился с него. Будем немного странным, если сразу после субботника меня вдруг увидят в парке. – Он покраснел и обратился к нашей спутнице: – Извините меня, Клара, но этот тип, мой брат, и сам может быть прекрасным гидом по парку, притом, что за последние четыре года ничего нового там не прибавилось. А я, с вашего согласия, отправлюсь на дачу. Ведь вы, как я понял, собираетесь ночевать в домике, а у меня там все разбросано. Я просто не знал, что вы приедете так неожиданно, и не успел навести порядок.

– Алешка, брось извиняться, – я похлопал его по плечу. – Клара – свой человек и предупреждена, что речь идет не о загородной вилле, а о скромной летней хибарке. Но, конечно, лопаты и тяпки из комнаты надо убрать, с веранды тоже. Кстати, под сарайчиком были сложены обрезки спиленных вишневых деревьев. Эта поленница еще существует?

– Старые дрова я сжег, но недавно спилил две вишни, так что поленница имеется. Зачем она тебе?

– В воскресенье, братец, то есть, завтра, я собираюсь пригласить на нашу дачу нескольких старых знакомых и дать им возможность насладиться моим искусством приготовления шашлыков. Вишневые угли, если ты подзабыл, придают этому яству неповторимый аромат. Кстати! Раз уж ты будешь наводить порядок, то найди заодно шашлычницу, шампуры и щипцы для углей.

– Ладно, – буркнул он, и мы расстались.

11. ОСТРОВ РЕЧНОГО ЗВЕРЯ

Я, собственно, и не рассчитывал на бурные эмоции Клары относительно красот парка “Диана” (исключая, разве что последний объект намеченной экскурсии). Ну, чем, скажите на милость, можно удивить в области садово-паркового искусства коренную ленинградку-петербурженку, которой еще в школьные годы привили любовь к прославленным пригородам северной столицы! Предчувствовал я и то, что моя милая будет вежливо восторгаться увиденным, как и подобает воспитанной гостье. Вести ее через потайной лаз я, разумеется, не собирался.

Утром, перед моей встречей с Дрючковым, припарковая площадь была практически пуста. Сейчас, по случаю субботнего дня, она напоминала столичный пятачок в часы пик. Народ валом валил к арке центрального входа. У касс выстроилась очередь, впрочем, двигавшаяся весьма быстро. Платным вход был только по выходным и праздникам. Несмотря на символичность суммы – всего пять рубля, – не каждый торопился приобрести билеты. Тонкий, но непрерывный ручеек горожан тек к тому самому пролому.

Я сразу же вступил в роль профессионального, но слегка дурашливого гида:

– Вот центральная аллея… Взгляните, какие оригинальные фонари под старину появились вдоль нее! Не иначе, те самые, установку которых оплатил великодушный господин Карманов, чью физиономию я по-прежнему не могу вспомнить при всем своем старании! Посмотрите налево, посмотрите направо, посмотрите прямо перед собой! Только что мы вышли на Большую поляну, любуйтесь! Она знаменита тем, что ее обрамляют деревья разных пород, деревья, многие из которых еще помнят первого владельца. Особенно хороша группа дубов… Говорят, самым высоким среди них был родовой дуб Половецких. Это дерево обладало мощным раздвоенным у основания стволом. Когда погибла графиня Диана, то вскоре засохла левая, более тонкая ветвь, а после смерти графа – правая. Дуб пришлось спилить…

– Это еще одна местная легенда? – сощурилась Клара.

– Нет, это, как сказал бы Алексей, строго документированный исторический факт. Однако продолжим нашу экскурсию. Большая поляна является как бы осью парковой части комплекса. Отсюда разбегаются дорожки во все стороны. Там, – я махнул рукой в одну сторону, – колоннада “Эхо”, там, – махнул в другую, – римские руины и Башня молчания, там, – махнул в третью, – Лебединая заводь и Зеркальные пруды, там, – пришел черед четвертой стороны света, – Китайская беседка и восточная ротонда. А чуть дальше – Папоротниковая гора! Перед горой – мост Оборотня, а на горе – дворец!

– Куда же мы пойдем?

– К мосту Оборотня и через него – к дворцу!