Железная Дева

Железная Дева
Лана Синявская

Лана Синявская

Железная дева

ПРОЛОГ

Замок Сейт. 1654 г.

Тяжелая штора из темно-фиолетового плотного атласа, расшитого золотой нитью, трепетала от ветра, врывающегося в распахнутое настежь окно. Точно живая, она билась о стену, покрытую изысканным мозаичным узором. Этот звук напоминал хлопанье крыльев смертельно раненой птицы, отчаянно стремящейся взлететь, но обреченной умирать, истекая кровью.

Надо было бы закрыть окно, но никто из присутствующих в огромных покоях древнего замка даже не попытался это сделать.

В неясном полумраке их лица были едва различимы. Все четверо стояли возле небольшого мраморного возвышения с золотой купелью на самом верху.

Они ждали.

Их взгляды были прикованы к плотно закрытой двери, ведущей в покои. Они были совершенно не похожи друг на друга: старик с гладкой кожей младенца и глубоко запавшими глазами, в странной одежде, напоминающей птичье оперение; старуха с длинным крючковатым носом, морщинистой шеей и торчащими во все стороны седыми космами, закутанная в парчу и бархат, которые только подчеркивали ее уродство, две молодые девицы с лицами блудниц, разодетые в прозрачные ткани.

Они были разными. И все-таки кое-что объединяло их: выражение нетерпения, едва сдерживаемой страсти, написанное на всех, без исключения, лицах.

Откуда-то слева донесся едва различимый стон или вздох, тихий, почти неуловимый для человеческого уха. Казалось, он шел из глубины отвратительной бронзовой статуи, возвышающейся в центре залы. Фигура напоминала грубо слепленное тело какого-то божества, вероятнее всего – женщины, уродливая голова которой была увенчана подобием диадемы, в которой таинственно мерцали настоящие драгоценные камни. Одна из девиц повернула было голову на звук, но лишь на мгновение, потом она снова уставилась на дверь.

Секунду спустя дверь бесшумно отворилась, пропуская хрупкую женскую фигурку, полускрытую темным покрывалом. Она замерла на пороге, словно в нерешительности, затем легкая ткань соскользнула с плеч и плавно опустилась к ногам прелестной, как ангел, девушки, почти девочки.

Медленно, точно во сне, она сделала шаг по направлению к купели. Затем еще один, и еще. Она двигалась вперед, будто повинуясь приказу, слышному только ей одной, юное, прекрасное тело светилось в полумраке нежным перламутровым светом. Тяжелые, густые волосы волочились за ней по полу, точно золотой шлейф. Широко распахнутые глаза были устремлены куда-то вдаль, за пределы комнаты.

Девушка подняла ногу и поставила ее на мраморную ступеньку. Поднявшись к купели, она осторожно перешагнула через низкий борт и все так же медленно легла, вытянувшись во весь рост.

В полной тишине раздалось глухое бормотание старика, непонятный, пугающие слова срывались с его губ, эхом отдаваясь в каждом уголке огромных покоев.

Розовая кожа юной красавицы окрасилась в красный цвет. Свежая, теплая кровь, которой была наполнена купель, скрыла прекрасное тело.

Голос старика становился все громче, его глаза загорелись дьявольским огнем и наконец произошло то, чего все ожидали с таким нетерпением – кровь в купели заколыхалась, забурлила и захлестнула девушку с головой.

В этот момент все, кто стоял у подножия купели, в едином порыве издали что-то вроде стона, выражающего высшую степень наслаждения. Этот звук был гораздо громче того тихого всхлипа, который донесся со стороны бронзовой статуи…

ГЛАВА 1

Я сидела на жестком неудобном стуле который, ко всему прочему, отчаянно скрипел и испытывала непреодолимое желание задрать голову вверх и завыть на луну. Ну и что, что за окном – жаркий августовский день и вовсю светит солнце. Мне было так тошно, что я прекрасно обошлась бы и без ночного неба.

В просторной аудитории стоял ровный гул голосов, десятки мальчишек и девчонок, вчерашних школьников, сновали мимо меня, как мальки на отмели. Уже пять дней я смотрела на них и все отчетливее понимала, что стала совсем взрослой. Еще вчера я была моложе всех и умнее многих, а теперь… Вон их сколько вокруг: все моложе меня, и ум мой, увы, уже можно считать обычным жизненным опытом. А ведь мне всего двадцать четыре. Или уже?

Подошел серьезный паренек с намечающимся пушком над верхней губой и протянул тоненькую стопку листочков. Так… Посмотрим: аттестат, справка, анкета… Вроде все в порядке. Я занесла его данные в журнал и отложила бумаги в сторону. И так – целый день. Заканчивался срок, отведенный для приема документов, и абитуриенты шли сплошным потоком с утра до вечера.

А еще эти вечные глупые вопросы! За пять дней я сто раз отвечала, что в графе «образование» нужно писать «среднее», тысячу – что мать, торгующую на рынке китайскими шмотками, лучше назвать частным предпринимателем и миллион – что вместо ответа на вопрос о семейном положении надо ставить прочерк, а не перечислять всех имеющихся бабушек и дедушек. И кто только придумал этот вопрос? Откуда у этих малявок мужья и жены, хотя… Да, на сегодняшний день, пожалуй, вопрос актуальный. Акселерация!

Очередная абитуриентка прервала мои размышления и все по новой: аттестат, заявление, анкета, справка… Стоп, а где справка? Я еще раз пересмотрела лежащие на столе листочки. Так и есть, справки из поликлиники не хватало. Пришлось терпеливо объяснять хлопающей глазами толстушке с расстроенным личиком, что без формы У-86 документы принимать не положено. Девчушка, закусив губу, выслушала меня и отошла, понурив голову. Бедняга. Интересно, успеет достать справку или нет? Сейчас в поликлиниках жуткие очереди. Хорошо бы успела.

Я вздохнула, радуясь небольшой передышке.

Когда полгода назад я, Лиза Локтева, приняла решение переехать в этот город, мне казалось, что я поступаю правильно. Собственно говоря, так я думала и сейчас. После неприятного происшествия, в которое я угодила прошлым летом, слишком многое изменилось в моей жизни, что-то ушло из нее. Наверное, именно тогда я окончательно повзрослела.

Но и здесь, на новом месте, все оказалось не так-то просто. Квартиру я менять не стала, в ней осталась Зинка, девчонка-беспризорница, с которой я познакомилась в тот страшный период и которой была обязана спасением собственной жизни. Зинка отговаривала меня от переезда, испробовав для достижения своей цели все мыслимые и немыслимые способы. Но я твердо решила, что должна сменить обстановку, чтобы разобраться в себе и в том, как дальше относиться к жизни.

На новом месте я быстро нашла жилье, обзавелась многочисленными знакомыми и даже серьезным поклонником, вот только с работой не везло. У себя я считалась довольно известным художником и недостатка в заказах не испытывала.

Здесь все было по-другому. За шесть месяцев мне не удалось обзавестись ни одним более-менее постоянным клиентом, зато пришлось убедиться, что город буквально кишит безработными талантливыми художниками, в том числе и теми, кто работал в моей области, а именно – в книжной иллюстрации.

Если бы не Яна, моя новая знакомая, которая сообщила мне о появившейся вакансии на место секретаря в этом институте, я до сих пор перебивалась бы с хлеба на кефир. Гордость не позволяла мне вернуться домой, потерпев поражение, так что, очевидно, мне вполне реально угрожала голодная смерть на чужбине.

Кроме шуток, я была очень благодарна своей подружке, которая успела сказать мне о том, что прежняя секретарша ушла в декрет, до того, как на ее место выстроилась бы очередь желающих.

Конечно, нудная работа в приемной комиссии в тридцатиградусную жару это не совсем то, о чем я мечтала, но все же лучше чем ничего. У меня скулы сводило от скуки в спираль, хотелось бросить все и бежать, но были вещи, с которыми приходилось считаться: я должна что-то есть, где-то жить и во что-то одеваться, а для этого мне нужны деньги и пока что у меня имеется единственный способ их заработать: смирно сидеть на своем скрипучем стуле и выслушивать глупые вопросы этих желторотиков.

Мое внимание привлек громкий смех. Я посмотрела в ту сторону. Хохотушка, высокая рыжая девица в тесном голубом комбинезоне, стояла у противоположной стены и отчаянно строила глазки симпатичному брюнету, с ленивым одобрением следившему за ее стараниями.

– Безобразие! – Донеслось от соседнего стола возмущенное шипение. И сразу за этим свирепое: – Девушка, соблюдайте тишину!

Грозный рык прогремел как раскат грома. Мальки притихли и испуганно заозирались. Все, кроме возмутительницы спокойствия. Она, по-моему, даже не поняла, что гнев направлен именно на нее.

Я скосила глаза на соседку и усмехнулась про себя. Бедная Софья Николаевна! Меня уже успели просветить на ее счет и я знала, что ей сорок пять, она не замужем и никогда не была. Старая дева, характер – соответствующий. Глядя на ее сурово сведенные брови, я принялась гадать: от рождения у нее такое стервозное выражение лица или это благоприобретенное? Мне она совсем не нравилась: вечно в черном, даже в такую жару, с массивной золотой цепью, обвивающей дряблую шею и гладко зачесанными в строгий пучок жидкими волосами, с лоснящейся от косметики кожей. Брр.

Вообще-то Софья преподавала, но исправно торчала в приемной комиссии ради прибавки к зарплате. Представляю, чего ей это стоило, ведь молоденьких девчонок она на дух не выносила.

Я снова посмотрела на рыжую. Вот это выдержка! Даже бровью не повела. Наверное, все рыжие такие нахалки. Хотя это камешек и в мой огород – ведь я тоже рыжая. Хотя ее цвет волос – это что-то! Ни дать ни взять – яичный желток. Знаете, такой оранжево-желтый, от деревенских пеструшек? На фоне этого безумного буйства красок мои собственные медно-рыжие волосы выглядели почти благопристойно, хотя именно из-за них друзья окрестили меня Лисой. Я давно привыкла к этому имени и совсем не обижалась на него.

Понемногу толпа абитуриентов схлынула. Я посмотрела на часы. Ну ясно – без четверти пять. Можно потихоньку собираться домой.

Кроме рыжей хохотушки осталось всего двое. Наконец и они ушли, а она по-прежнему стояла у стены, не сводя влюбленных глаз со своего мачо.

Софья демонстративно громыхнула стулом, вставая со своего места. Это заставило девушку очнуться и посмотреть по сторонам. Похоже, то, что аудитория опустела, явилось для нее невероятным открытием. Она ойкнула, прикрыв рот ладошкой и ринулась к нам как ураган. Мгновенно оценив ситуацию, она сообразила, что со мной поладить проще и проигнорировав Софью, подошла к моему столу.

– Я документы сдать. – Сообщила она, широко улыбаясь. – Вот. Посмотрите. Анкету я заполнила. Остальное тоже в полном порядке.

Она выудила из сумки и протянула аккуратную синюю папочку из лавсана. Я машинально взяла ее в руки и приготовилась открыть, как вдруг услышала голос Софьи Николаевны, отдающий металлом:

– Мы закончили работу, девушка. – Она даже не пыталась замаскировать откровенное злорадство. – Приходите завтра, с девяти до пяти.

Рыжая посмотрела на меня умоляюще. Я сразу догадалась, что означал этот взгляд:» У меня свидание вот с этим потрясным кадром, я должна быть в форме. Будь человеком, избавь меня от бумажек!»

Вообще-то мне ничего не стоило принять у нее документы. Всех дел на пять минут, но Софья, заметив мою попытку открыть папку, рявкнула тоном, не терпящим возражений:

– Лиза, не делайте глупостей. Вы не обязаны сидеть здесь до ночи. А вам, девушка, вместо того, чтобы чесать языком и мешать другим абитуриентам, нужно было сдать документы вовремя.

Я почувствовала себя полной идиоткой. С Софьей ссориться было опасно. Она из тех, что запросто могут затаить обиду из-за любого пустяка и затем с удовольствием напакостить за спиной. Терять с трудом доставшуюся работу не хотелось, поэтому я с сожалением возвратила девушке папку, стараясь не выдать раздражения по поводу вмешательства Софьи Николаевны.

Тем временем та, даже не пытаясь скрыть торжества по поводу одержанной победы, прошла к выходу, гулко стуча квадратными каблуками. Я хмуро смотрела ей вслед, прикусив губу, пока ее прямая как палка спина не скрылась за двурью.