Пятна Роршаха. Люся и Потапов

– Пшшш-ла отсюда.

Шипение вынесло меня из кабинета, будто волной.

Безысходность – это край пропасти, когда остатки твердой почвы рассыпаются под ногами, когда проваливаешься в липкий страх безнадежности…

Я сидела в коридоре, не чувствуя пространства вокруг…

– У меня сегодня счастливый день, если бы не майор Потапов, здесь работает. …Ведь никто не верил, что муж меня избивал. Научился бить так, что синяков не было, ой, если бы не майор… я бы здесь не сидела. Он один поверил мне. А как мы моего мужа с поличным брали, как в кино… Вот последнюю справку принесла, муж уже в изоляторе, домой без страха иду, даже непривычно…

Незнакомый голос внезапно остановил мою ускользающую поверхность. Совсем близко вполоборота сидела женщина и говорила о чуде, которое с ней произошло.

«Майор Потапов», – слабо прошептали мои губы. «Майор Потапов»…

– И правильно, – созвучно моим мыслям повторила крестная. – Всегда надо искать выход! Ты подготовься, Люсенька, и, не откладывая, иди на прием к этому самому Потапову, а вдруг он человечный, не то что капитан Занковский. Как фамилия не по праву принадлежит человеку. У одного звонкая, и предполагаешь, что и человек чистый, как музыка, а у другого, как услышишь, то лесоповал да мишки косолапые представляются. Иди, иди, милая, к этому Потапову… Только начинай сразу с фактов, милиционеры, тьфу, полицейские признают факты, эмоции в сторону убери. Тебе надо рассказать, что сестра – серьезная, спокойная, что она вырастила тебя…

Человек часто привязывает свои надежды к явлениям природы. Кто любит дождь, тот верит, что дорога будет удачной, кто-то, видя радугу, загадывает желание, которое непременно сбывается. Я любила солнце, как миллионы. И загадала, ложась спать, если утро будет ярким и солнечным, то это знак, который поможет распутать клубок невероятных вопросов, начиная с гибели сестры до предопределения будущего Людмилы Игоревны Синицыной.

Бодрящий звук будильника на телефоне я выключила заранее. Легко поднявшись, я старалась не шуметь. И с любимой сумкой осторожно выбралась из спящего общежития. Распахнув подъездную дверь, я зажмурилась от яркой вспышки. Солнечные лучи будто поджидали меня и сразу накинулись своей теплотой и лучезарностью. Я рассмеялась улыбающемуся солнцу и бодро зашагала к остановке маршрутки.

Достоверно описывать события у меня получается лишь благодаря личному участию, реже по воспоминаниям близких людей, но иные эпизоды можно воспроизвести, только вообразив.

Совершенно не зная детство того человека, о котором далее пойдет речь, я могу домыслить трагический эпизод его жизни, основываясь на анализе реальных событий и выводах экспертов. Эпизод, послуживший пусковым моментом и приведший к трагическим последствиям не только его судьбы.

«…Он бежал вдоль покосившихся домов, чья ветхая древность немым укором стояла на окраине деревни. И летом разбитая проселочная дорога пугала рытвинами да канавами. После дождя глинистая почва проседала под его сапогами, он то и дело скользил, рискуя упасть в жижу. На соседнем недавно отстроенном доме сельсовета в коньке крыши вместо флюгерного петушка парил красный флаг, основополагающе напоминая о советской власти, где пятилетка за три, где пионер – всему пример, где общее – превыше собственнического.

Издалека его можно было принять за комбайнёра, который в свой выходной в нарядной цветастой рубашке торопился на свидание. Но по пробивающемуся пушку над верхней губой досадно была видна ошибка. Ему не больше шестнадцати лет, а внушительная с первого взгляда внешность обманчиво прятала мальчишку в обличие возмужавшего щеголя.

Подростковые прыщи, низкий лоб, угрюмое выражение лица не по причине настроения, а скорее, по природе замкнутого характера. Его свидание состоялось, подтвержденное добычей, – в одной руке авоська с закрытой стеклянной банкой с живыми бабочками, в другой руке – сачок…».

…

Второй час я сидела напротив кабинета в коридоре отделения полиции Центрального округа. Дверь с табличкой «Потапов Л. Н.» была закрыта. Ожидание не пугало, не расстраивало, не разочаровывало, оно помогало собрать мысли, которые я с усердием отличницы строго выстраивала в ряд, чтобы речь перед следователем звучала достойно, кратко и вразумительно.

Послышался топот и гул голосов с лестницы, мое ожидание вот-вот будет вознаграждено, подумала я, когда двое полицейских ввели в коридор пятерых задержанных. Их быстро рассадили по имеющимся стульям вдоль стены. По природной вежливости я машинально встала и уступила свое место. В конце узкого коридора у одинокого окна я нашла себе новое местоположение.

За окном в глубине внутреннего дворика отделения возле потрепанного «уазика» беседовали двое. Он и она. По лукавому прищуру было заметно нежное расположение женщины в элегантном костюме в адрес слегка угрюмого мужчины в штатском, который делал вид, что не замечает зондирующего взгляда.

Звонок крестной отвлек моё внимание от интересной пары. Отвернувшись от окна, я заговорщически прошептала, что еще ожидаю и не уйду без разговора с майором.

По коридору, раскручивая связку ключей на пальце, шел молодой мужчина. Когда он уверенным жестом стал открывать замок кабинета Потапова, я, не скрывая удивления, просипела в трубку:

– Мне, кажется, он пришел. Он в пиджаке и… в джинсах… молодой как-то очень… А сколько лет может быть майору?

– Да все они сейчас молодые, да ранние. А в джинсах, значит, не чинуша, по-человечески всё поймет… иди, все должно получиться, с богом… – прошептала в ответ крестная.

Кашлянув для внимания, я появилась в проеме двери и сразу с порога начала тараторить:

– Добрый день, я вас очень прошу, возьмите дело моей сестры, вы можете мне помочь, возьмите под свой контроль.

– Да я, собственно, никаких дел не беру… самостоятельно, пока руководство не прикажет, – дружелюбно ответил мужчина.