Поцелованная Смертью

Нечаянная собеседница поняла по-своему:

– Ох, умерла подруга? Болела или несчастный случай?

Девушка не стала разубеждать, кивнув. Виктория для нее больше не существовала, все равно, что умерла.

– Оно ведь и не знаешь, кому сколько отмерили, и где смерть встретишь. Вон у моей племяшки случай был. Купили они с мужем гостинку в перестроенном из общежития доме. И что ты думаешь? Часть крыши рухнула аккурат над их жильем. Хорошо, что в гостях у матери были, поэтому живы все остались, – тетка рассказывала со смаком, откровенно радуясь новому слушателю. – Фирма, выплатив им какую-то компенсацию, потом заявила, что виноваты они сами, потому что якобы убрали несущую стену… И вот что теперь им делать? И на новую квартиру денег нет, и суд предстоит. И адвокаты, все как один сговорились, отказываются идти против хозяина фирмы. Мол, с депутатом Павловским связываться опасно. На примере журналиста уже все это поняли…

– Простите, какого депутата? – переспросила вынырнувшая из собственных мыслей девочка.

– Да Павловского, чтоб ему пусто было!

Что-то перевернулось внутри у Кати, и на предательство подруги она посмотрела по-новому. А что если родителей Кати заставили так говорить? Чтобы очистить репутацию Павловских?

Странное, незнакомое ранее чувство, сдавило грудь. Гнев. Жгучий, ярый, огненной лавой распирающий изнутри. Она задыхалась от гнева.

– Разрешите, мне скоро выходить…

Протиснувшись мимо женщины, подогревшей своей историей злость на Павловских, Катя не доехала до своего дома четыре остановки. Она надеялась, что ходьба успокоит ее, вернув здравый смысл. И остыв, откажется от задуманного.

Холодный ветер дул в спину, и девушка достала из рюкзака легкую спортивную куртку с глубоким капюшоном. Если смелость не испарится до того момента, как она доберется до нужного места, эта одежда замаскирует ее внешность.

Стоящий на пустыре, окруженном полукольцом из акации и кустов сирени, двухэтажный дом встретил ее черными глазницами окон. У строителей, проводивших капитальный ремонт и перепланировку бывшего общежития, рабочий день давно закончился, и здесь, скорее всего, не было даже сторожа. Но Катя решила убедиться в этом и забралась в густые заросли, распугав дремавших там собак.

Память услужливо прокрутила беседу с Артемом Павловским, подвозившем несколько недель назад одноклассницу домой.

«Видишь здание? Его и еще одно на окраине города за копейки купил мой отец. После капитального ремонта он их продаст под квартиры и нехило срубит бабла. Вот такую, как у него, деловую хватку хочу выработать и у себя, – с неприкрытым восхищением в голосе сообщил парень. – А ведь он всего добивался сам, без протекций».

«Насколько я помню, это общежитие для рабочих литейного завода? И его вроде бы определили под снос? Разве капитальный ремонт чем-то поможет?»

«Ты повторяешь слова одного журналиста, пытавшегося по этому поводу раздуть скандал, – скривился сын депутата. – После капремонта здание без нареканий простоит еще лет десять-пятнадцать».

«Но ведь квартиры покупают не на десять лет!»

«А это уже не наши проблемы, – хмыкнул младший Павловский, – нечего вестись на дешевку».

Катя могла сказать в ответ многое. Но прикусила язык, не желая ссориться с парнем, который нравился подруге. Лучше бы она не молчала… Их бы не пригласили к Павловскому в гости, и Витке не подмешали бы в «энергетик» психотропное лекарство. И ее сердце бы не остановилось, не выдержав нагрузки, а Кате не пришлось бы делать непрямой массаж и искусственное дыхание.

Ничего! Ничего бы плохого не случилось, если бы она тогда не промолчала!

Выставленный на беззвучный режим телефон завибрировал. Марина вернулась с работы и захотела узнать, где пропадает племянница.

Отбив вызов, Катя решительно вышла из кустов. Получасовые наблюдения за темным зданием подтвердили, что оно сейчас пустое.

Словно в трансе, полностью не осознавая, что делает, она уперлась в кирпичную стену ладонями.

Жар гнева выплеснулся через кожу рук.

Сдавленно вскрикнув, Катя отпрыгнула назад, оставив пылающие отпечатки на торце здания. Огненный рисунок, вспыхнув, проник внутрь стены – и поджигательнице показалось, что он там растворился.

В ту же секунду с неба хлынули потоки холодной воды. Погруженная в печальные мысли, она не заметила, как над головой собрались грозовые тучи.

Под раскаты грома Петрашова побежала домой. Облегчение пришло на место гнева: хорошо, что пошел дождь – он не допустит пожара.

* * *

Сворачивались пожарные рукава. Удрученные неудачей борцы с огнем потеряно бродили вокруг дымящегося пепелища.

– Я наблюдал такое впервые за пятнадцать лет службы, – бормотал руководитель тушения пожара, – горел кирпич, а цемент плавился, как воск…

– Две машины! Две! Не смогли потушить маленькое здание?! – рычал владелец сгоревшего дома, депутат Павловский. – Это ведь не многоэтажка!

– Я и говорю, странный пожар…

– Хватит рассказывать мне сказки! Вы еще ответите за это!

Словно выплюнув угрозу, народный избранник резко развернулся и зашагал в сторону припаркованной возле пустыря иномарки.

– Главное, что люди не пострадали, – бросил ему в спину пожарный, и погорелец отозвался отборной руганью, не сбиваясь с шага.

Пустырь, освещаемый светом убывающей луны и фарами пожарных машин, темнел по центру выгоревшим дотла пятном.

– Мистика какая-то, – вновь обведя взглядом еще пышущую жаром черноту, прошептал мужчина и заорал на подчиненных: – Живей, ребята, живей! Вы кто? Пожарные? Или сонные мухи?

И никто из засуетившихся людей не обратили внимания на рыжеволосую девушку с невероятно синими глазами, стоящую в сени молодого клена.

– Кассандра, ваша довольная улыбка сулит кому-то проблемы? – полюбопытствовал мужчина, держащий над ее головой черный зонт.

– Это с какой стороны посмотреть: одним – проблемы, другим – счастье. – Похожая экзотическую бабочку яркая красавица, вздохнув, добавила: – Для меня же это начало пути к свободе.

– Продолжаете верить, что мастер Феликс отпустит вас? – Лицо брюнета не отображало ни единой эмоции, когда он спокойно произнес: – Одно ваше слово – и я убью его.

Кассандра печально покачала головой.

– А затем убьют тебя. Неприемлемая цена за мою волю.

Главная ценность местного мастера, единственная вампирская прорицательница СНГ, вышла из-под защиты зонта под моросящий дождь.

* * *

Первое, что увидела Лиля, проснувшись, танцующий солнечный зайчик на второй подушке. Поток свежего воздуха, проникая в комнату сквозь открытое окно, шевелил шторы, заставляя плясать лучик света по полосатой наволочке из мако сатина.

Погладив примятую соседнюю подушку, девушка вздохнула. Она и не надеялась, что Кир еще валяется в постели рядом – для отдыха оборотню требовалось меньше времени, чем ей. Лиля любила, когда он будил ее поцелуем, и ненавидела просыпаться в одиночестве, особенно сейчас, когда утро могло начаться с «морской болезни».

Перевернувшись на бок, улыбнулась – на прикроватной тумбочке стояла, дожидаясь ее пробуждения, чашка с травяным чаем и тарелка с солеными галетами в форме сердечек. Потянувшись за перекусом, призванным предотвратить тошноту, она в который раз призналась сама себе, как повезло встретить настолько идеального мужчину, что порой становилось страшно потерять отвоеванное у судьбы счастье.

Через сорок минут, побывав в душе и одевшись в легкие домашние брюки и футболку под цвет своих серых глаз, Макарова вышла на террасу.

Вид с третьего этажа на ухоженный сад, озеро и лиственный лес за ними действовал на нее умиротворяюще. Уже после пяти минут такого созерцания она недоумевала, почему все еще не согласилась здесь жить. Но стоило им с Кириллом вернуться в город, в просторную квартиру в холостяцком стиле лофт, как она вновь не хотела терять независимость и делить внимание любимого с его родственниками.