Джек-потрошитель с Крещатика. Свадьба с призраком

– Сидеть дома, принимать гостей, угощать их ритуальной едой. Да не переживай, Василиса Андреевна зайдет к вам сегодня и все расскажет про кормление Душечек.

– В смысле, хорошеньких девушек? – перестала понимать ее Чуб.

– В смысле, покойников. Душечки – души милых тебе людей, – растолковала дочь Киевицы.

– Это такой древнеславянский языческий праздник?

– Не только славянский и не только языческий. Многие отмечают дни мертвых в конце октября – начале ноября, хотя и называют по-разному. Христиане празднуют родительскую субботу перед 26 октября. Кельты отмечали в ночь с 31 октября на 1 ноября и называли этот праздник Самхейн. А сейчас его называют Хэллоуином. Ты знаешь, в этот день в Америке дети переодеваются во всякую нежить, ходят по домам и клянчат: «Trick or Treat!»

– «Проделка или угощение!».

– И не знаю, как американцы, а наши предки, славяне, точно знали, если на Бабы? да Деды? не угостить своих Душек, они устроят тебе дурную проделку. Обидятся на невнимание, нашлют на тебя хворь и тоску, беду на дом, падеж на скотину…

– На скотину? – занервничала Даша. – А кошки считаются?

– На Мамки кошек удаляют из дома. Кошки не выносят ни духов, ни призраков, бросаются на них, как на мышь. Это инстинкт.

– То-то наши кошки куда-то сдрыснули утром.

– Значит, к вам уже кто-то пришел…

– Белая Дама! – подорвалась Даша Чуб. – Я сама позвала ее. А мы ей вместо угощения – дулю. Что же теперь?

– Ничего. Я сказала: на исполнение обряда – 14 дней и Василиса вам поможет. Вы все равно собирались готовить что-то на день рождения Маши. Кстати, – резко умерила пафос Акнир, – что ты ей подаришь?

– Еще не знаю.

– И я. А я ведь Помощница Главы Киевских ведьм, я обязана принести дар Киевице. – обеспокоилась ведьма. – А Катя придумала?

– В процессе пока. Пошла на аукцион покупать картину художника, который расписывал Владимирский.

– Значит, сегодня аукцион «Licorne», – Акнир открыла свой ноутбук.

– А ты откуда знаешь?

– А он у нас только один такой…

Ведьма села к компьютеру, щелкнула мышкой, и Даша увидела на экране небольшой, заставленный стульями зал старинного особняка.

– Это чё, онлайн? – восхитилась Землепотрясная. – О, смотри, смотри, в третьем ряду наша Катя! Вот стерва, какая она у нас все же красивая… А ты в курсе, – повернулась она к Акнир, – что мама ее красивой во-още не была. И папа, и бабушка с дедушкой тоже. А прабабушка – вообще уродина типа. Она одна такая в роду… Везет же некоторым!

– Или наоборот – не везет, – сказала юная ведьма.

Глава вторая

Два ангела

– Рад вас видеть!

Едва Катерина Дображанская взяла со стола каталог, рядом с ней образовался хозяин Аукционного Дома – Вадим Вадимович Водичев. Избранных, посещавших его антикварные аукционы в маленьком дореволюционном особнячке над Подолом, было немного, и он считал своим долгом обхаживать каждого:

– Жаль, что вас не было в прошлый раз.

Левый глаз хозяина прикрывала черная шелковая повязка. Одни говорили, что в молодости он чересчур увлекался опасной охотой и в одиночку ходил на медведя, другие – что в 90-е он был далек от антикварного бизнеса и водил близкое знакомство с известным криминальным авторитетом Ангелом, иные судачили, что он просто интересничает, желая привлечь внимание прессы. Но дороговизна вещей, с которыми он имел дело, мешала Кате уличить его в столь дешевом пиаре.

– Однако сегодня я не сомневался, что вы придете, – сказал Вадим Вадимович.

– Отчего же?

– Вильгельм Котарбинский, – хозяин выговорил фамилию так смачно, словно успел облизать языком каждую букву. – Мистическая личность. Один из ярчайших символистов стиля модерн. Модерн, – произнес он так, словно был влюблен в это слово и собирался сделать ему предложение на днях. – Ваше пристрастие.

– Хотите сказать, мой бзик? – саркастично спросила Катерина. – Об этом уже знают все?

– Круг истинных ценителей живописи очень узок.

– Признаюсь, я не жалую живопись, – сказала Дображанская.

– А как же акварель княжны Ольги Романовой, которую вы купили у нас?

– Просто я знала ее лично. И у меня сохранились хорошие воспоминания о ней.

Хозяин встретил ее шутку[2 - О знакомстве Кати с Великой княжной читайте в книге «Киевские ведьмы. Рецепт Мастера».] положенной улыбкой и вежливо погладил взглядом Катину золотую бабочку-брошь.

– Отменная вещь. Стрекозы и бабочки – два главных символа модерна. Насколько я знаю, бабочки символизировали женскую душу. Но, боюсь, сегодня у вас есть соперница, – он улыбнулся, приглашая Катю взглядом налево.

У обитой темно-синим шелком стены стояла молодая огненноволосая дама в маленьком черном платье. На ее шее висел заключенный в нарочито простую оправу неприлично огромный бриллиант размером с голубиное яйцо. На придерживающей раскрытый каталог правой руке сиял перстень с бриллиантом цвета утренней зари. Но больше всего Катю пленили ее серьги – 15-каратные бриллианты чистой воды.

До сих пор Катерина не увлекалась камнями, интересуясь сугубо магическим мастерством ювелирной работы. Но сережки огненной дамы произвели на нее странное воздействие. Рыжая стояла в профиль, и в данный момент Дображанская видела лишь одну серьгу – прозрачный сверкающий камень. Он смотрел прямо на Катю, как обращенный к ней глаз живого существа. И этого проникновенного взгляда было достаточно, чтобы понять: она влюбилась!

Получить их… Причем сейчас и немедленно! Купить за любую сумму, отдать за них все, что есть. Желание было слепящим, как вспышка света, острым как желудочный спазм, – неуправляемым.

– Кто она? – хрипло осведомилась Катерина Михайловна. Ей казалось: она знает всех богатых людей страны и их жен. Но, видимо, она ошибалась. Один розовый бриллиант на руке незнакомки тянул на миллионы.

– Виктория Сюрская. Человек мира, – представил хозяин. – Известная художница. Большую часть времени живет за рубежом. Ее картины покупают в Европе, в Америке… Несомненно, что-то в них есть. Возможно, она даже гений… А в промежутках между занятием живописью Виктория меняет богатых мужей и бриллианты. Познакомить вас?

– Нет, – преодолела соблазн Катерина.

Медноголовая дама повернула голову, и Катя заметила, что бриллианты в ее серьгах отличаются по размеру: второй пусть и малозаметно, но все-таки меньше.

– Простите, не буду мешать вам заниматься другими гостями.

Сунув каталог в сумку, Дображанская подошла к небольшому застекленному стенду, демонстрирующему коллекцию черно-белых дореволюционных открыток с полотнами Вильгельма Котарбинского. Она не лгала: живопись, в том числе и эпохи модерн, не была ее профилем. И, выбирая подарок, Дображанская еще не приняла окончательного решения.

– Если хотите знать мое мнение, – послышался презрительный мужской голос сзади, – Котарбинский – это Врубель для бедных.

Голос презрительного был Катерине знаком: на позапрошлом аукционе она увела у его обладателя, генерального директора банка, кофейный сервиз семьи Романовых.

– Взгляните, вроде бы все то же самое… Но Михаил Врубель был гением, а Вильгельм Котарбинский – нет.