Выстрел в Опере

– Знаешь, – не стала спорить та.

– Но я честно молчу.

От удивления Ковалева на миг оторвала взор от жизненно важного неба и взглянула на Дашу.

Даша, честно молчавшая почти трое суток, была явлением невероятным!

– К своему художнику побежала в XIX век. К Врубелю. Верно?

– Верно.

– Ну и че, не сложилось? – соболезнующе сказала подруга.

– Не сложилось.

– Я так и поняла, – удовлетворенно кивнула Чуб. – И у меня с Демоном не сложилось. В смысле, с моим Демоном – с Яном. На шабаше все вроде было туда-сюда… Точно не помню, пьяная была. А когда протрезвела, дошло: то был уже совсем другой Ян. Холодный какой-то. Странно. Я ж ему нравилась – точно!

– Не нравилась ты ему, – неожиданно жестко сказала Маша. – Ни ты, ни я, ни Катя. Поверь. Я с ним говорила.

– С моим Яном?!

– Нет. С моим Деном.

Тут автор обязан кое-что объяснить.

С тем, кого Глава киевских ведьм Василиса Андреевна уважительно величала Хозяином, кого книга Киевиц именовала «Стоящим по левую руку» и кого Даша и Маша, по присущей людям привычке, называли Демоном, – с Демьяном, Яном, Демитрием Киевицким у без году неделя Киевиц сложились сложноподчиненные отношения.

Начать с того, что каждая из Трех видела Своего Демона.

Пред Катей он являлся в облике ледяного блондина.

Пред Дашей – в лице разбитного рыжего парня (в которого Землепотрясная Даша не преминула влюбиться по самые уши!)

Маша же водила знакомство с ночноглазым и черноволосым, представшим пред ней поначалу веселым и добродушным, но очень скоро давшим понять: то была только маска, призванная смягчить случайным избранницам переход в Киев иной.

И Маше первой довелось встретиться с его непроницаемым взглядом, с губами, говорящими загадками и полунамеками. И его пренебрежением.

Не то чтобы Демон отказывался им помогать.

Но ранг его в Киеве был слишком высок, чтобы он счел нужным скрывать: он уважает не их, а их власть, они же – люди, слепые, вызывают у него такое же высокомерное презрение, как слепые котята у людей, не склонных умиляться глупым зверькам.

– Нет, я не верю! – От переизбытка чувств Чуб вскочила на ноги, зазвенела серьгами. – Не верю, что я Яну совсем разонравилась! Вася ж говорила: Демон за нас. Ян верит: мы – истинные. Он нам поможет. Не понимаю, почему он не появляется?

– Он сказал мне, как его найти. – Маша смотрела на небо. – В любом случае придется с ним встретиться. Может, он посоветует, как быть с Акнир. Хотя… – Она помолчала. – Знаешь, я не уверена, что так уж хочу быть Киевицей.

– Ты? – звякнула золотом Чуб. – Ты ж больше всех хотела!

– Не знаю, – выдохнула студентка. – Тут как-то сразу все наложилось. И то, что я из дому ушла. И то, что мы не можем в церковь войти. Я мимо Владимирского собора сегодня шла, меня как ударили! И то, что Мир погиб…

– Ты че, по этому придурку тоскуешь?! – зыкнула Чуб. – Он был сатанист!

– Он меня спас, – сказала Ковалева. – Но дело не только в этом.

– А в чем? – Даша с любопытством вгляделась в обращенный к небу профиль подруги. – Ну, колись! Я ж чую подвох. О чем ты там думаешь втихаря?

Маша стремительно втянула воздух, намереваясь сообщить самое главное – Тайну.

Но вместо главного выкрикнула совсем другое:

– ОГОНЬ!!! Даша, ОГОНЬ!!!

* * *

Землепотрясная молниеносно подняла голову вверх.

И увидела то, что ей доводилось видеть всего раз.

Как небесные звезды рассыпались бусами… Сплелись в гирлянды.

Гирлянды слились в серебристые нити.

И из линий родился сверкающий чертеж.

Карта Киева!

Улицы, дома, берега…

И тревожный красный огонь в правом углу!

Секунду звездная карта их Города сияла на небе над Старокиевской горой.

А потом небо упало. Полетело на Дашу.

И Чуб снова почудилось: то не небо летит на нее, а она с невыносимой быстротой падает вниз – на землю с небес.

Вычерченный из звезд схематичный Киев с устрашающей скоростью становился реальным. Обретал размер и объем.

Даша падала… Чуть не разбилась о какую-то крышу. Пролетела мимо горящих окон серого дома, отмеченного невзрачной особой приметой – магазином «Хлеб». И, пролетая, поспела приметить стоявшую у окна женщину, с высосанным жизнью лицом. Ее стоячие, пустые глаза. Белый журнал в ее руке.

Смертельно-черный асфальт понесся на Дашу.

«Сейчас разобьюсь! Все…»

Иллюзия паденья исчезла.

Землепотрясная обнаружила себя на ступеньках музея и быстро справилась с потрясением.

Заорала: