Новый день

– Утро доброе! Ну, как, вспомнил, сынок?

Вместо ответа, Джеймс спросил:

– Сколько?

И без разговоров выложил необходимую сумму на прилавок.

– Попробуешь? – хозяин протянул ему гитару.

Джеймс помотал головой.

– Ну и ладно. Всё равно не прогадаешь. Знаешь, парень, эта гитара ручной работы в единственном экземпляре. Её сделал очень хороший английский мастер. Видишь, тут его инициалы, – мужчина перевернул гитару и показал инициалы с торца корпуса: R.S.

– Он сам на ней играл, она немного потрёпанная, но звучит идеально. Знаешь, даже настраивается сама, – он улыбнулся и похлопал гитару по корпусу.

– Эта гитара с историей. Мне её продал один мужик почти задаром. Я сразу смекнул, что такой инструмент не может стоить так дёшево. Значит, краденая. Посмотрел на гравировку, стал искать и нашёл владельца. Долго искал, несколько лет! Но я настоящий детектив, сынок! Ну, так вот, владелец и говорит, что украли гитару у него на концерте в клубе. А он сам – мастер, гитары делает. У него мастерская в Лондоне. Говорю ему: «Что, может, прислать обратно?». Но он сказал, чтобы я продал её тому, кто в ней нуждается, – мужчина подмигнул Джеймсу. – Пусть, говорит, она принесёт ему удачу. А сам, мастер этот – молодой по голосу и приятный паренёк. Знаешь, хорошие такие бывают люди, лёгкие, с которыми поговоришь минутку, и жить хочется. И гитара эта невесомая. Ты возьми, попробуй сам.

Джеймс стоял и смотрел на гитару изумительной красоты, но руку протянуть и коснуться её, не смел.

Хозяин магазина продолжил:

– Поблагодарил, значит, мастер меня, сказал, что жалел очень пропажу, а теперь вот рад и спокоен за неё. В хорошие руки попадёт, говорит. Сам-то я по молодости играл немножко, для себя. Мне она, старику, ни к чему. Как раз тебя ждала! Вот такая история, сынок. Длинный путь она проехала до тебя.

Джеймс спросил про чехол, и чехол нашёлся. Тоже ручной работы с инициалами мастера, чёрный, кожаный. Хозяин магазина уложил гитару в чехол, забрал деньги, передал гитару Джеймсу через прилавок, крепко пожал ему руку, и на прощанье, обернувшемуся в дверях Джеймсу, сказал:

– Держись, сынок. Жизнь долгая, разная. Не бросай свой талант на помойку передрягам.

Когда Джеймс устроил себе студию в гараже, он первый раз расчехлил инструмент. Он сел на табурет, вытащил гитару из чехла, обхватил пальцами гриф – словно для его руки сделанный. Гитара не большая и не маленькая, с хорошим балансом. Выглядит интересно, а гладкие прямые контуры предают её виду глубину и лёгкость. Цвета шоколада, с естественными рисунками дерева. Текстура её поверхности на ощупь почти бархатная…

Джеймс подключил гитару к комбику, взял аккорд и! До-мажо?р[22 - До-мажо?р – мажорная тональность с тоникой до, звучание воспринимается как оптимистичное.] враз проложил почву под его ногами, запечатав великую пустоту. Ему казалось, что струны этой гитары пульсируют в такт с его сердцем.

Джеймс не расставался с гитарой несколько дней. Постепенно, шаг за шагом, он учился играть заново. Болели пальцы от упражнений по двенадцать часов. Вспомнив старое, он осторожно подбирался к новым риффам. Они сами собой не возникали: Джеймс вытаскивал их из комбинаций опыта, искал новое звучание. Это был продолжительный и вовсе нелёгкий труд.

Он вернулся к своим старым подругам, но звук новой гитары ему так нравился, что он отдавал предпочтение только ей. Чуть позже он найдёт этого мастера, чтобы поблагодарить.

Пора делать следующий шаг: налаживать связь с ребятами. Дейну Джеймс звонить не стал, он вообще не знал, как подступиться к нему. Ен от кипучей радости завалил бы его вопросами, а Джеймс был не готов к ним. Потому он позвонил Алану и договорился, что Алан соберёт всех через неделю в их студии. Алан не задал ни одного вопроса, не возразил, а сказал:

– Я рад за тебя и рад за нас.

Встреча прошла гладко, будто они виделись пару дней назад. Никто Джеймса не пытал: где был, что делал, что дальше. Поджемова?ли. Он показал новые риффы, кое-что придумали. Дейн держался отстранённо, технически был безупречен в игре, поддержал и развил новые темы, с Джеймсом лично не разговаривал, в глаза ему не смотрел. Ен обалдел от гитары Джеймса. Бережно держал гитару и восхищался с улыбкой до ушей:

– Вот штука, а! Это ж надо – вещица! Афигенная!

Встречаться стали каждый день. В основном вспоминали старое, новое давалось с трудом. Группа настроилась на какой-то длительный и сложный процесс. На репетициях больше работали, меньше прикалывались. Музыка получалась отличной от той, что делали раньше: она стала жёсткой, отрывистой. В ней исчёзла мелодичная тяжесть, а появилась тяжёлая резкость.

Тексты писали все, точнее подкидывали идеи Джеймсу. Он пытался сводить их в единое целое. Но получался смысловой набор слов на заданную тему, без поэтики и плавности – такие сухие, грубые, но сильные штрихи. Всё точь-в-точь под теперешнюю музыку.

Джеймс знал, что творчество создаётся сердцем. А его сердце молчало. И он творили рассудком. Пусть так, зато они снова работают. Это то, что они теперь умеют и могут.

Но вдруг на арене ещё не отрепетированного шоу выступил Дейн с «фигнёй полной!». «Фигня полная» – теперь самое частое выражение, произносимое Дейном на репетициях. Джеймс помалкивал. Хорошо, что они хоть так начали.

Однажды, оставшись вдвоём с Дейном, Джеймс попытался выяснить, что хочет Дейн от их музыки и чем вызвано такое суровое отношение к нему. Джеймс объяснил, что он попал в переделку сам с собой, что ему нелегко, попросил понять и извинился за полтора года кошмара для группы. Сказал, что хочет всё наладить, осознавая, что сам всему виной. Но Дейн на контакт не шёл, и Джеймс не понимал – почему. Дейн его не слушал. Дейну было наплевать. Дейну всё не нравилось – и баста!

Только-только начавшееся возрождение группы могло в любую минуту улететь в тартарары. Только-только начавший приходить в себя Джеймс столкнулся с непреодолимой стеной непонимания Дейна. Джеймсу было поделом. Он и не оправдывал себя. Но изнуряющая злоба за отказ Дейна что-либо обсуждать заводила нервы Джеймса. Ему казалось, что Дейн задался прямо-таки мстительной целью бесить и дразнить его до исступления.

Не так ли давно он сам свёл на нет работу группы таким же манером: без объяснения причин. Закопался в себе и исчез. Вот и получай расплату.

Из-за этого разлада Джеймса так и подмывало выпить. Не от ощущения пустоты внутри, а от ощущения, что эту пустоту заполняет злость на весь мир и на Дейна. Ругались они нещадно. Так, что клочья летели.

Опасаясь ещё более глубокого и страшного падения в бездну, Джеймс обратился к доктору. Если бы раньше Джеймсу кто-то сказал, что он попрётся к психологу и будет, сидя на диванчике, ныть про жизнь, Джеймс бы того типа на смех поднял. Но стало не до меха. Доктор же научил его держать всё под контролем. Чаще Джеймсу это удавалось путём огромного напряжения. Если он не сможет контролировать себя и работу, группа окончательно развалится. Она не переживёт дубль два.

Контроль испарился вчера к концу вечера в гостях у Fly.

Звонил мобильный телефон. Звонил чудовищным треском в голове Джеймса. Кое-как Джеймс вытащил телефон из кармана джинсов, и, не взглянув, кто звонит – лишь бы прекратить заполоняющий всё вокруг треск, ответил:

– Ммм…

– Угу… Как ты?

Звонил Алан.

– Как в пекле.

– Лежишь в гостиной?

– Лежу. А ты откуда знаешь?

– Мы тебя с девчонками там уложили. Ты был не против, знаешь…

– А девчонки где?

– Я их отправил на такси домой.

– Куда – домой?

– Джеймс, ну ты дашь! Наверное, туда, где они живут. Я там точно не был.

Джеймс пребывал в полном недоумении. Почему он дома? Почему его сюда привёз Алан? Почему… Ладно, вроде между ним и этими несовершеннолетними фанатками ничего не было. Это хорошо. Ну, как ничего… Джеймс вcпомнил, как он с ними садился в такси. Потом память выдала вид прекрасных обнажённых холмов на юных телах, которые он попеременно ласкал, томные стоны на заднем сиденье, стройные ножки…

– Алан, слушай… а ты как у меня оказался?

– Я тебя посадил в такси. Не помнишь?

Джеймс задумался.

– Нет.

– Я поехал следом на другом. Когда я приехал, ты уже был в отключке – лежал как полено. Девчонки тебя извлечь не могли из тачки. Я тебя вытащил, девчонок этих домой отправил. Честно говоря, я сам был хорош. Полную картину восстановить не могу.