Количество ступенек не имеет значения

– Голова болит.

Глеб, перегнулся через окно, посмотрел вниз.

– Невысоко, – объявил. – Спускаемся по простыням! Лёха, связывай!

– Филя ты первый!

Филя поплевал на руки. Полез. Некоторое время за окном виднелась его встрёпанная голова, потом исчезла.

– Лёха?

Лёшка молча отправился следом. Простыня заканчивалась довольно высоко от земли, и он неудачно упал на четвереньки, ударившись руками о тёплый асфальт и ободрав кожу. Встал, оглушённый тишиной и вдруг раздавшимся простором. В тишине пели сверчки, где-то неподалёку квакнула лягушка, сверху узким проёмом в другой, пропахший баклажанной икрой и водкой мир лило свет настежь распахнутое окно. Его плечо нащупал Филя. Негромко кашлянул.

– Привет.

– Привет, – отозвался шёпотом Лёшка.

В окне показался силуэт Глеба. Глеб споро спустился и ловко спрыгнул. Осмотрелся:

– За мной!

– Глеб, не так быстро!

– Давай, давай!

И так неожиданно остановился, что бежавший следом Филя не успел затормозить.

– Тихо ты! – Глеб куда-то пристально смотрел.

Лёшка тоже стал смотреть в ту сторону, но ничего не увидел. Только дальнее зарево от севшего солнца ещё окрашивало горизонт, да чернели деревья, скрывающие ближние дачи.

– Бежим к деревьям! – побежали.

– Пригнулись! – пригнулись.

– Где это мы? – задыхаясь, спросил Филя. – Что за палисадники?

– Вперёд!

Глеб перелез через забор, двое за ним, и сразу залаяла собака. Филя кинул в её направлении камень. Собака заскулила. На ближайшей веранде зажгли свет.

– Ноги!

Опять перемахнули через забор, потом ещё один. Филя зацепился за колючки, стал отдираться.

– Ой!

– Что?

– Да вступил! Ведро тут, с краской, что ли…

– Кисть есть?

– Да.

Они уже хорошо видели в темноте, тем более что небо было безоблачным и между веснушками-звёздами величаво светила луна. Глеб подскочил и, хорошо видный в свете луны, стал мазать белой краской из ведра какие-то кусты. Потянуло курятником. Филя бросился, рванул на себя дверь, стал выгонять кур. В результате поднял такой шум, что и мёртвый проснётся. Где-то поблизости вновь залаяла собака, и её лай подхватили другие. За курятником вспыхнул свет, хлопнула дверь, и мужчина в руках с чем-то подозрительным, очень напоминающем ружьё, выскочил на крыльцо.

– Да я вас! – голос задрожал.

– Дёру! – гаркнул Глеб.

Сзади бабахнуло.

– Все целы?

Глеб бухнулся на землю:

– Ползём!

Сзади бабахнуло ещё раз. Захлопали ставни, послышались голоса.

Они побежали. Бежали долго. Заборы, заборы, деревья, и вдруг открылась вода. Камыши.

– Давно я не купался! – обрадовался Филя.

Разделись, полезли в воду. Ноги сразу заскользили в мягком до отвращения иле. Лёшка запнулся за корягу, упал, ударился головой о другую корягу. Вылезли.

– Показываю джиу-джитсу! – объявил голый Глеб и подсёк Филю. Филя ойкнул.

– Ты что, сдурел? – спросил обиженно.

Луну затянуло. В темноте Лёшка ощупью стал искать одежду.

– Мою рубашку никто не видел?

Оказалось, что никто. Трусы тоже не нашлись. Лёшка натянул брюки на голое тело.

– Некогда, некогда! – заторопил Глеб.

Опять забор.

– Всем оставаться и ждать! – сурово скомандовал Глеб.

Перемахнул через забор. Они остановились. Подул свежий ветер, с ним быстро похолодало. Лёшка засунул руки под мышки, прижался спиной к дереву. Филя попытался закурить, стал чиркать спичками. Со злостью отшвырнул:

– А, чёрт, всё размокло!

Наконец появился Глеб, прижимая к груди что-то вырывающееся. Лёшка сунулся – короткая тёплая шёрстка, длинные уши, влажный нос.