Мир и война в жизни нашей семьи

Освобождение. Папанька добросовестной работой, хорошим поведением и, главное, своими собственными хлопотами доказал, что осужден он необоснованно. И из 10-ти лет, вынесенных ему приговором суда, он не просидел и 3-х лет.

Выйдя из заключения, папанька не особенно обижался на судьбу. И говорил, что человек должен пройти через всё.

Хотя папанька и был освобожден, но Курделев опять продолжал делать пакости. Он всячески препятствовал прописке папаньки по месту жительства. И папаньке на какой-то период пришлось выехать в Калининскую область к знакомым людям, где папанька и устроился на работу. Мама видела, как тяжело всё это переживал папанька, хотя виду и не подавал.

Как-то мама даже сказала во время болезни папаньки, что лучше бы он умер: ей горько видеть, как он мучается не от болезни, а морально.

Затем папаньку всё же прописали в Павшине. Но он был больной. Физически долго работать не мог. Посильно, однако, работал и опять включился в общественную работу. Снова стал писать. Сотрудничал в районной газете «Красногорский рабочий» и иногда в центральных газетах.

Хотя смолоду папанька был крепок здоровьем, но после ареста его здоровье сильно пошатнулось. Правда, и до того уже было потрясение – толчок, когда его сократили в Рублеве. Он чувствовал обиду. Ведь его сократили не за плохую работу, а лишь потому, что был связан с сельским хозяйством, а тогда была безработица и надо было давать рабочие места безработным. То был первый толчок для сердца. Возвратился из заключения папанька уже с сильными болями в сердце.

Перед войной у нас вроде бы все наладилось. Все дети подросли, все работали и не женатыми остались только двое – братья Коля и Ваня. Как говорят, жить бы да жить. Но здоровье у папаньки было подорвано. Сердце пошаливало. И вот весной 1940 г. на Пасху ночью у папаньки схватило сердце. (В тот год Пасха была 28 апреля. – Л. 3.)

Папанька не был верующим в бога. Когда работал в Рублеве был членом партии большевиков, хотя в детские годы ходил в церковь, тем более что учился в церковно-приходской школе, где изучал Закон Божий. И папанька за прилежание и хорошие успехи по окончании школы в награду получил от школьной инспекции Евангелие с дарственной надписью.

И вот с вечера за несколько часов до смерти он сказал маме:

– Давай, мать, послушай – я тебе пропою пасхальную церковную службу.

У него была хорошая память. И хотя он давно уже не ходил в церковь, но службу запомнил с детства.

Смерть папаньки. Ночью у папаньки схватило сердце. Он разбудил маму и говорит:

– Мать, я умираю, пошли поскорее за Раей.

Умер он, как говорят, спокойно, безболезненно. В одночасье.

Я в то время был на Дальнем Востоке. Служил в Красной Армии на действительной службе второй год. Мне было присвоено звание младший воентехник. Жил я на съемной квартире с Верой и дочкой Люсей.

О смерти папаньки мы узнали только через месяц после похорон из письма Вериной сестры – Надежды.

Читая письмо и дойдя до слов «…Юра! Все вы, наверное, переживаете смерть Егора Николаевича…», я был ошеломлен и потрясен и в первые дни никак не мог опомниться, представить себе, что теперь у меня нет в живых дорогого мне человека, давшего мне жизнь, – моего отца…

В день смерти мне была послана телеграмма. Но она почему-то не дошла…

Мама после смерти папаньки и в войну

После смерти папаньки все заботы о доме, о хозяйстве, о детях легли полностью на маму. Хотя и при папаньке хозяйство вела мама, но, как говорят, хозяином был всё же папанька.

Папанька, хотя и больной, всё делал сам и не любил обращаться за помощью.

Теперь мама иногда была вынуждена обратиться к соседям или родным за помощью для выполнения какой-либо тяжелой или несподручной работы. И ей всегда оказывали эту помощь с удовольствием брат дядя Петя, дядя Леня Мусатов и другие, так как она за эту помощь всегда старалась отплатить сторицей. Она и накормит, и выпить даст, и деньгами заплатит.

Помню, уже после войны купила мама уголь. Машину выгрузили на улице. Только машина ушла, тут же прибежали ребята соседей – Алексеевы Виктор, Николай и Толька – и говорят:

– Тетя Саш, скажи, куда убирать уголь-то.

Они знали, что она отблагодарит. Мама всегда была очень благодарна.

Она никогда не оставалась в долгу.

– Я лучше передам, но чтобы совесть у меня была чиста.

Правда, папанька называл её жадной. Но быть скупой в семейных расходах ей приходилось из-за малых доходов. Она соизмеряла расходы с доходами.

Трудно было маме во время войны. Она осталась одна. Младший сын Иван, с которым она жила перед войной, ушел на фронт. Рая с семьей эвакуировалась на восток вместе с предприятиями, на которых работали она и Иван Иванович. Перед войной и Рая, и Иван Иванович, и их дети часто заходили к маме и, в чем нужно, всегда ей помогали. Коля перед войной был на действительной военной службе в Забайкалье и во время войны был переведен в действующую армию.

Старший сын Александр с первых дней войны также был призван в действующую армию.

Обо мне и о судьбе моей семьи маме ничего не было известно с самого первого дня войны.

Изредка только Поля с Иваном Феофановичем навещали маму. Они жили и работали в Москве.

Уже в первые месяцы войны немцы приближались к Москве. А жить надо было. Тыл очень напряженно работал на войну. Оставшиеся в колхозе женщины работали очень напряженно не только за себя, но и за ушедших на войну мужчин. Мама в колхозе работала с большой отдачей, а тут еще больше прибавилось работы и по дому. Самой пришлось заготавливать дрова, одной обрабатывать усадьбу. Жила-то только за счет усадьбы, за счет картошки, собираемой с нее.

Ночевать одной в доме было страшно.

Хорошо ей в это время помогала семья ее сестры Матрены Семеновны Мусатовой. Ее дочка Тоня часто ночевала у мамы, а ее муж, дядя Леня, помогал в заготовке дров. Они вместе с мамой ездили на санках в осинничек за Москву-реку за дровами. Одной, конечно, ей не спилить дерево.

К началу войны маме было 56 лет. Она была в полном здравии и для своих лет красивая. Стройная, всегда подтянутая, аккуратная, и на нее часто заглядывались мужички. И пытались ухаживать. Один даже, работающий почтальоном, делал предложение о замужестве.

Очень часто, якобы по дружбе детства, к ней заходил Михаил Емельянович Куликов.

Но мама никакой глупости не допускала и поползновения ухажеров отвергла.

Несмотря на тяжелую жизнь, мама не унывала и всегда была жизнерадостна.

Тоня Мусатова говорила, что с мамой было очень интересно жить. Она всегда остроумна. Вечерами много рассказывала всяких историй из своей жизни, обладала юмором.

Однажды после обеда, идя по улице на работу, не видя перед собой и сзади никого, она освободила желудок от скопившихся газов с громким звуком. А в это время сзади из калитки вышел мужчина и с усмешкой несколько повышенно-приглушенным интимным голосом говорит:

– Бабусь, потеряла!

Мама смутилась, но не растерялась и отвечает:

– Ничего, милай, подбирай, уменя еще есть.

И смеясь, еще пустила очередь.

– Ну, бабка! Ты даешь!

Мужику ничего не осталось, как тоже громко расхохотаться.

Несмотря на неграмотность, мама всегда была в курсе политических событий, происходящих как за рубежом, так и внутри страны. Она всегда внимательно прислушивалась к читающим газеты.

При всяком удобном случае папанька, когда была возможность маме слушать, читал вслух.

И как говорят, с кем поведешься, от того и наберешься. А в нашем кругу большинство были проводниками коммунистического мировоззрения. Оба зятя были коммунисты. Папанька в прошлом тоже был большевиком, да и всю свою жизнь был активным проводником справедливости и коммунистической морали.