Мятежный

– Почему? – повторил он, быстро моргая, будто этот вопрос никогда раньше не приходил ему в голову. Даррен подергивал челюстью и сжал пальцами переносицу. Он был на грани слез. Чувак выглядел собранным не больше, чем обкуренный подросток на Коачелле[7 - Трехдневный фестиваль музыки и искусств, проводимый компанией Goldenvoice в долине Коачелла, Индио, штат Калифорния.]. Очевидно, что ему требовалась пересадка позвоночника, и за хорошие деньги я бы даже предложил себя в качестве донора. Если ему действительно нужна помощь с дочерью, я собирался ее предоставить. И даже не буду чувствовать себя козлом, ведь мне всего лишь нужно сводить ее в кино или еще куда-нибудь. От меня не требовалось засовывать в нее свой член и шептать на ухо признания в любви.

– Я рашшкажу тебе почему, но шначала ты подпишешь шоглашение о неражглашении.

У богачей обычно самые безумные истории. Наверняка она увлекалась зоофилией или каким-нибудь подобным дерьмом. Деньги заставляют скучать, а скука превращает тебя в придурка.

– За свою жизнь я подписал столько подобных соглашений, что теперь не обсуждаю ни с кем ничего, кроме погоды. – Я откинулся на спинку стула, почувствовав внезапное предвкушение от сделки с этим парнем.

Он пронзил меня взглядом, полным надежды. Он любит ее. Меня всегда смущала любовь. Такое неприятное чувство. Люди совершают много глупостей во имя любви.

– Ладно. Ладно. Так… мы договорилишь? – спросил он, жадно глотая воздух. Я огляделся, впервые обращая внимание на обстановку кабинета. Традиционная. Стеллажи от пола до потолка, изготовленные из темного дуба и заставленные толстыми, нетронутыми книгами. Персидский ковер и кресла цвета верблюжьей шерсти. Бар выглядел единственным регулярно используемым местом, с тусклыми, полупустыми бутылками, испещренными отпечатками пальцев. Все остальное было для показа. Этот мужчина заблудился, и мне посчастливилось его найти.

Все равно что забрать конфетку у ребенка.

– Согласен на шесть месяцев, и я хочу знать ее историю.

Моргансен наполнил себе еще один бокал виски, уставился в него, словно в бездну, опустошил его разом, как перед смертью, и позволил стакану свободно скользить между пальцами, прежде чем уронил его на ковер.

– Хочешь жнать ее ишторию?

Я дернул плечом. Я никогда не повторял свои слова и не собирался начинать из-за этого придурка.

Когда первые слова слетели с его губ, мои пальцы сжали подлокотники кресла.

Когда первые предложения вонзились в мой мозг, у меня пересохло в глотке.

И после полуторачасового рассказа на языке вертелся только один ответ. Вообще-то даже одно слово. Оно довольно четко отражало все мои чувства.

Черт.

Глава вторая

Бэйн

– Сегодня прекрасный день для «хэнг-элевен»[8 - Во время выполнения трюка «хэнг-элевен» (англ. «Hang 11») серфер едет на доске голым.]. – Бек дико засмеялся, его длинные влажные каштановые волосы развевались на ветру, пока он, лежа животом на доске, покорял огромную волну. Это был халтурный заезд, и я ненавидел, когда так делали. Все равно что попросить шикарную модель просто подрочить тебе по пьяни. Откровенно говоря, любой день, когда пляж оставался полупустым, отлично подходил для серфинга голышом. И именно поэтому каждое морское существо в Южной Калифорнии знало наизусть форму моего члена. Я усмехнулся и наблюдал, как друг поднялся, стянул с себя шорты и обмотал их вокруг запястья, как браслет. Мой школьный друг Хейл плыл в нескольких футах от меня, прорываясь через зону прибоя, а моя бывшая девушка со школьных времен, Эди, сидела на своей доске рядом со мной, глядя спокойно в сторону пляжа.

Я проследил за взглядом девушки и заметил ее мужа Трента и их дочь Луну, строящих песчаные замки. Эди моя любимая и единственная бывшая. А еще она входит в список моих лучших друзей. Знаю, звучит сложно, но на самом деле все не так. Мне нравились люди такими, какие они есть, вне зависимости от того, мог ли я их трахать. Эди – или Гиджет, как я называл ее со времен старшей школы, – была для меня недоступна, но все еще оставалась прежней Эди. Она сосредоточенно морщила лоб. Я оседлал свою «Файрвайр Эво»[9 - Марка доски для серфинга.] и щелкнул ее по уху.

– Ты снова это делаешь.

– Что?

– Слишком зацикливаешься на своих мыслях.

Гиджет сморщила нос.

– У меня просто немного кружится голова. – Она забросила свои светлые волосы назад и, прищурившись, продолжила смотреть в сторону берега.

– Ты бледная. – Я преуменьшил, но сказать правду было бы не по-джентльменски. – Отправляйся домой. Волны никуда не денутся.

Она повернулась назад:

– Эй, Бек! Моя дочь на пляже. Верни свои трусы на место, грязное животное.

Мне нравилось, что она называла свою падчерицу дочерью. Эта семья была самой настоящей из всех, что я видел, хотя они и знали друг друга всего несколько лет.

– Что насчет тебя? Ты в порядке? – Эди провела по воде кончиками пальцев.

– Никогда не чувствовал себя лучше.

– Надеюсь, ты все еще не забываешь про презервативы? – она выгнула влажную бровь. Эди часто задавала мне этот вопрос, с тех пор как я решил зарабатывать с помощью своего тела.

Поборов желание закатить глаза, я толкнул ее доску ногой.

– Ты разбиваешь волны, Гиджет. Или начинай серфить, или убирайся отсюда на хрен.

Я проследил, как Эди поплыла в сторону берега, прежде чем повернулся, чтобы разобраться с Беком и Хейлом, и обнаружил, что они уже сидят на своих досках в паре метров от меня.

– Шоу окончено, – я плюнул в воду.

Бек запрыгнул на свою доску – у ублюдка имелись все задатки инструктора по йоге – и исполнил раздражающий танец с выпадами паха вперед, к которому прибегают все озабоченные придурки, домогающиеся каждое живое существо в поле своего зрения. Со своими длинными каштановыми волосами он выглядел как молодой Мэтт Дэймон. Бек начал петь «The show must go on» группы Queen, с силой сжав кулак.

Я взял Бека под свое крыло в надежде сделать из него профессионального серфера, ради которого все будут спешить насладиться соревнованиями. Он был хорош, как Келли Слейтер[10 - Профессиональный американский серфер, одиннадцатикратный чемпион мира по серфингу.], но еще и ленив, как Гомер Симпсон[11 - Один из главных героев мультсериала «Симпсоны».], так что мне приходилось активно готовить его к соревнованиям в конце сентября. Я единственный, кого он боялся, поэтому если кому и удавалось оторвать его задницу от кровати каждый день в пять утра, то только мне.

Хейл покачал головой.

– Постригись, кретин. Твой пах выглядит как Фил Спектор[12 - Американский музыкальный продюсер. Славился своей густой объемной прической.], – указал он на пенис Бека. Тот засмеялся, его хозяйство раскачивалось, как волосы в рекламе шампуня.

Хейл снова повернулся ко мне, и теперь мы втроем сидели как придурки, разрушая волны. Прекрасно.

– В этом месяце обход за мной, верно?

Обход подразумевал сбор денег за протекцию с магазинчиков на набережной.

– Верно.

– Могу я еще что-нибудь сделать? – он прижался прессом к доске.

У Хейла были рыжие волосы, зеленые глаза и душа, склонная к саморазрушению, как у Холдена Колфилда[13 - Главный персонаж романа «Над пропастью во ржи» Джерома Д. Сэлинджера, символ юношеского бунта.], которого закинули в искусственный городок Тодос-Сантос. Еще у него имелось то, чего я был лишен, – идеальные родители. Он был близок к получению степени магистра философии и должен был пойти по стопам предков, став профессором. Они хотели, чтобы сын превратил пластиковые души жителей Южной Калифорнии в мыслящих людей. Но Хейл не хотел становиться профессором или учителем. Он хотел быть дикарем, похожим на меня.

– Будь хорошим мальчиком и не забудь выполнить домашнюю работу, – с издевкой произнес я.

Он обрызгал меня, как пятилетка.

– Мне нужно больше ответственности. Я хочу стать частью «Серф-Сити».

Мы с Хейлом делили пополам прибыль от «крышевания» магазинчиков, и меня это устраивало, потому что почти всю работу выполнял он. Но ему всегда хотелось большего. «Серф-Сити» – моя идея, мое детище, моя мечта. И я не собирался его ни с кем делить.

– Я серьезно, – застонал он.