Путь жизни

– 15–20 км с рюкзаком по лесу практикуется до сих пор;

– активно работает в Фейсбуке и ВК, имея там более 500 «френдов».

Вот теперь пора подробнее изложить тот самый ПУТЬ ЖИЗНИ.

Часть I

Биографическая

Из последующего текста будет ясно, почему я больше знаю о родственниках по маминой линии.

Мои прародители по маме с 4 детьми (Михаил рождения 07.09.1895, Иосиф 10.07.1897, Оскар (Ошер) 05.04.1903 и Сарра 1902 года рождения) жили в глубинке – в Житковичах Гомельской области, на р. Припять. По другим данным (аттестат мамы об окончании Борисовской гимназии с золотой медалью – это Минская область), она родилась 20 октября 1901 г. Дед Залесский Лев Григорьевич (~1860 – 05.02.1933), мещанин, изначально носил фамилию Готлиб и занимался лесом. Бабушка Надежда Ефимовна (~1865 – 31.08.34) вела домашнее хозяйство. Когда, где и по какой причине появилась фамилия Залесские, неизвестно.

Любопытна терминология того времени (в аттестате):

«Предъявительница сего ученица VII класса Борисовской Городской с правами правительственных женских гимназий Сора Лейбовна Залеская (с буквой «ять» и одним «с») как видно из документов, дочь мещанина, иудейскаго исповедания…» (и т. д.)

Вероятно, к этому времени семья жила в Борисове. Михаил с 1920 г. работал на заводе «Коминтерн» в Ново-Борисове. 13 марта 1923 в Борисове зарегистрирован брак с Брайной Ароновной (в быту её звали Бертой), родившейся 01.10.1899 г. в Минске. Похоже, некоторое время все они жили в Минске, потому что в один из первых моих заездов туда мне было поручено сфотографировать их дом в Музыкальном переулке.

Михаил первым выбрался из Белоруссии – и обосновался в Горьком. В январе 1931 он вытащил туда родителей, в 1932 г. они жили на ул. Звездинка, 6, кв. 4. Туда же приехала в 1931 году мама.

Иосиф (по сообщению Ани Герасимовой) окончил в Киеве юридический, в Минске работал юристом, позже поселился в Москве. Из его письма родителям в Н. Новгород 05.11.32 следует, что его семья (Рая и дети – Абраша и Белла) в это время ещё была в Минске, куда он приезжал из Москвы и где «раздобыл все потребные данные о II пятилетке». Он пишет: «Думаю, что теперь уже недолго до нашего переезда». И в самом деле, семья собралась в Москве. Забегая вперёд, могу сказать, что к 1955 г. в Минске жили две сестры Раи – Люба и Фаня Лившиц и сын Фани Аврорий (Аврик).

Мама училась в Минске, в 1925 г. окончила Белорусский государственный университет по профилю «общественных наук». Но работать она начала раньше – в трудовой книжке есть запись за 1938 год: общий стаж работы по найму, подтвержденный документами, – 18 лет. Похоже, что с 1925 по 1927 год она работала в Борисове на переписи населения, а с 21.02.27 по 26.07.29 статистиком и далее по 1931 год – экономистом в Минске. В Горьком она неудачно сходила замуж за Соломона Корбмана, который скрыл от неё наличие дочери (Веры), после чего Иосиф познакомил её в Москве со своим другом Борисом (моим отцом), о предыдущей биографии которого я знаю очень мало по рассказам Геры (дочери сестры отца, значит, моей двоюродной сестры). Бракосочетание зарегистрировано 09.05.36 в Горьком (по справке Нижегородского ЗАГС от 18.11.14 регистрация 03.05.36, место работы отца – Соц<Э>КГИЗ Москва, корректор). По официальным данным, место работы отца – Соцэкгиз, в 1941 г. объединено с Госполитиздатом.

Вся семья Залесских в 1920-х, Минск. Вверху – Берта, Сара, Рая; в среднем – Михаил, родители, Иосиф; внизу – Оскар (Ошер)

Я появился на свет 30 июня 1937 года.

Воспоминания о возрасте 2–4 года очень поверхностны и отрывочны. Мы жили в Москве в Малом Козихинском переулке, 36, кв. 1 (по другим данным, в Большом Козихинском), но 28.09.40 дом поставили на капитальный ремонт, жильцам предложили выбор – или компенсацию, или временную прописку с последующим (по окончании ремонта) возвращением в свой дом.

Когда поставили на ремонт наш дом в Москве, мы жили у Брискманов (какие-то родственники), по-моему, в одной с ними комнате в коммунальной квартире. И совсем смутное воспоминание о разговорах типа «сегодня ночью забрали такого-то». К счастью, нас это не коснулось.

То ли из-за условий проживания, то ли по чисто медицинским причинам я оказался в туберкулёзном санатории в Сокольниках (летом в Царицыно), где провёл 11 месяцев и 10 дней (до 18.05.41). Как ни странно, помню некоторые детали. В частности – как мама с внешней стороны забиралась на забор и разглядывала меня в театральный бинокль. Контактировать запрещалось, а зрение у неё было плохое, но очков почему-то не было.

Родители со мной. Москва, 15 января 1939 (На обороте: «Лёвушке 1 г. 6,5 мес.»)

Не могу объяснить – ни как я оказался в этом санатории, ни почему позднее в Горьком не мог ходить, хотя в санатории передвигался свободно. Возможно, резкое изменение в питании и стресс. Но позднее, уже в деревне, я вроде бы мог ходить самостоятельно, а в Михайловском (это 6–7 лет) сам ходил в детсад за 3 км.

Поскольку при постановке дома на ремонт родители выбрали временную прописку, в начале войны маму со мной и одним чемоданом эвакуировали в Горький, отец в своём издательстве перешёл на казарменное положение и до конца войны жил в спортзале издательства, где стояло сто коек.

Уезжая из Москвы, ценные хрупкие вещи мы сдали Хесе (двоюродной сестре отца), а остальные, довольно многочисленные – на государственный склад.

На этом заканчивается совместная с ним биография семьи. Когда нас эвакуировали, можно было выбрать направление. Мама назвала Горький, потому что там жил ее брат Миша. С 13.10.39 он работал старшим экономистом треста «Главмаслопром».

И ещё в Горьком в здании речного училища жил «старче» – так звали отца жены Оскара Берты. Кстати, о Берте. Оскар жил с семьей в Минске, у них было 2 дочери – Наденька моего возраста и Соня 11 лет. В воскресенье 22 июня 1941 года Оскар был на работе. Но когда объявили воздушную тревогу, бросился домой. Его перехватили на улице и загнали в бомбоубежище. А когда дали отбой тревоги, и он добежал до дома, он увидел дымящиеся развалины – в дом попала бомба. Ни одной живой души. Мертвых тел он тоже не нашёл. Правда, усмотрел на косяке своей двери превратившееся в гармошку своё кожаное пальто. Катастрофический бардак и паника – вот атмосфера первого периода войны, особенно на западе. Удар с воздуха был нанесен одновременно по расположениям воинских частей (они были подтянуты к границе), аэродромам (мы остались без авиации), крупным городам, вокзалам и путям. Поэтому способные бежать из этого ада могли двигаться на восток только пешком и тоже методично уничтожались.

Я с мамой. Москва, 1940

Была робкая надежда, что семья вместе с другими бежала из города. Может быть, имея целью Горький. И он тоже пошёл на восток и осенью добрался до Горького. О судьбе жены и детей он до конца своей жизни так и не узнал. Годы войны проработал в лесном хозяйстве в Горьковской области, потом вернулся в Минск, потом перевёлся в Брест, где женился на враче Розе, которая всю войну работала в армейских госпиталях, имела дочку Аллу (1941 года рождения). Муж Розы погиб. Они переехали в Ленинград, где жили до конца. У них был общий сын Борис рождения 06.04.1947, который нелепо умер в 15 лет. Алла сейчас в Израиле. Я тоже писал о судьбе семьи Оскара по многим адресам. И тоже безуспешно.

Девичья фамилия Розы – второй жены Оскара – была Годе с. Позже мы узнали, что родом она из Белоруссии, её брат с семьей (сын Илья и дочь) жили в Канавино, на улице Искры. Вскоре после женитьбы они (Роза с Оскаром) приезжали к родственникам в Горький, при этом известили маму, и мы там были. После этого мы не контактировали с этой горьковской семьёй.

Здесь, в Горьком, в 1989 году зародилось Общество еврейской культуры, на мероприятия которого по воскресеньям я стал ходить. На одном из этих собраний ко мне подошёл мужчина моего возраста и представился: «Я Илья Годес». Других комментариев мне не требовалось. С тех пор мы общаемся по-дружески. Для меня остаётся загадкой, как можно узнать человека через 50 лет, что сделал Илья.

Печальный ШАГ В СТОРОНУ и вперёд: Илья умер 22.11.19 в возрасте 87 лет в реанимации больницы № 5 после инсульта (а, может быть, и последующего инфаркта).

У меня был ещё один аналогичный, не менее загадочный случай. В 22 года я был на свадьбе двух моих коллег по турпоходам. Ко мне подсела девушка – подруга новобрачной – и сказала: «А мы с вами были в одной группе детсада». Это 18 лет назад! Мы, наверно, несколько изменились с тех пор.

Дядя Оскар с женой Розой Борисовной, 1947

Дочь Розы Алла, 1960

В 2003 году я поехал в тур по Израилю. Взял у Ильи телефон Аллы и там позвонил ей. Она сказала, что чувствует себя неважно, сама мало мобильна, но если Юля (дочь) сможет её привезти в такой-то час в такое-то место в Яффо, мы повидаемся. Наша гидесса специально выстроила знакомство с Тель-Авивом и Яффо, чтобы я оказался там, где была назначена встреча, но Алла не приехала. Когда я стал взрослым и бывал в Ленинграде, я заезжал и даже останавливался (редко) в семье Оскара – они жили на Невском, в его конце, примыкающем к Александро-Невской лавре. С Аллой я продолжал общаться и после смерти Оскара, и после смерти Розы 16.04.91 г. В 1960 Алла вышла замуж. У них с Борисом была очень красивая дочь. Постепенно командировки в Ленинград, а с ними и контакты сошли на нет. Она ушла из жизни в 2019 г.

Вернёмся в Горький, 1941 год. Миша с Бертой жили в 12-метровой комнате с ещё двумя соседями. Физически разместиться там надолго было нереально. Кое-как перезимовали у «старче». При этом, чтобы не умереть с голоду, маме надо было работать.

Ей удалось пристроить меня в детсад на улице Ульянова, рядом со сквером Дома пионеров. Но у меня отнялись ноги, и мама возила меня туда на санках, а там я сидел весь день верхом на стуле лицом к спинке. Там я встретил новый, 1942 год. Имеется фотография 18 малышей в маскарадных костюмах, воспитательницы и «Деда Мороза», на обороте которой почерком мамы написано: «Снимок с детским садом в г. Горьком 4/I 42 г. (у елки)», на которой в левом нижнем углу виден я в костюме зайчика.

Разлука отца с нами во время войны как-то могла объясняться обстоятельствами, но когда и после войны он предпочёл остаться в Москве, стало ясно, что это навсегда. И мама при очередном наезде в Горький уже в 1945 году сменила мне в ЗАГСе фамилию. Фамилия отца была Хенох. Можно догадаться, какие аналогии она вызывала бы в школе, тем более деревенской.

По словам племянницы отца Геры Калининой (дочери сестры моего отца Доры) получается, что родители отца приехали из Франции в Пермь в связи со строительством Транссибирской магистрали (дед был специалистом в этой области). Там отец и родился (1892). Возможно (по данным, найденным Миланой Федоровой, пермской знакомой моей племянницы Ани), фамилия в те годы звучала как ХЕНАХ (на Западе распространена фамилия Hannah, например, мать Ньютона носила эту фамилию). Этим может объясняться безуспешность моих попыток через архив Перми найти точные данные.

Вот первые находки Миланы в Пермском архиве (ГАПК):

«1) В ГАПК есть дело об утверждении несовершеннолетнего Б.И. Хенах в правах наследства от брата З.И. Хенах (ф. 1., оп. 1, д. 971).

2) Книга «Вся Пермь на 1911 г.»: там есть штатный чертежник службы пути Пермской железной дороги Хенбх Сар. Исаак., мещанин, проживал по адресу: Большая Ямская, 20 (видимо, на квартире, насколько я поняла, дом не его). (Очевидно, это Сарра Исааковна, ненароком сменившая пол по вине справочника «Вся Пермь». – А.Г.).

3) Есть также дело: в ф. р–180 (фонд университета) оп. 6 (агрономический факультет) д. 787 Хенах Борис Исаакович».

По воспоминаниям Геры, отец отца (мой дед) Исаак Моисеевич был машинистом паровоза на линии Пермь – Екатеринбург. Он приехал из Франции, умер в 1902 году, похоронен в Перми. Мать отца Паулина родом из Вильнюса, умерла в 1910 г., не работала, похоронена в Перми. Кроме моего отца, у них было ещё четверо детей: старшая – Елена, Софья 1888 г. р., Зиновий 1896, Дора 1900 г. р. (родилась в Вильнюсе). (Специалист по еврейской генеалогии Дмитрий Широчин по документам вильнюсских архивов сообщает несколько иную версию, подробнее см. в третьем разделе. – А.Г.)

Брат деда Леопольд был ревизором движения. Зиновий – нефтяник, жил в Баку, его жена Раиса Адольевна – тоже нефтяник со специальным образованием. На старости лет жили в Москве. Его дочь Анна Зиновьевна Хенох была пианисткой, её мужа, геолога, звали Кирилл.

Дочь второго брата, Бориса – Хиенна Борисовна (Хеся) Березницкая (1899–1991). Её муж Яков Львович Березницкий (1894–1938), участник гражданской войны, военный инженер, расстрелян 1 сентября 1938 г. Сёстры Хеси жили в Куйбышеве. Дочь Хеси Вера, по мужу Кунельская (р. 1928) – оториноларинголог, д. м. н, профессор. Её муж Леонид Эммануилович умер в 1998 г. У Веры и Леонида две дочери: старшая – Аля (Ольга), младшая – Наталья. Брат Веры Березницкий, Лев Яковлевич (1923–1993), был инженером-энергетиком (окончил МЭИ в 1950 г.).

Вернёмся к старшему поколению. Елена (сестра моего отца) жила у Леопольда. Когда от него ушла жена, он привёз Елену в Пермь к матери.

Софья жила в Перми. Александр Калинин привёз её в Свердловск в 1934 г., а в 1937 Калинин, Дора, Гера с Софьей переехали в Воронеж. Дора в Свердловске кончила химфак. У Софьи семьи не было, в Перми она работала машинисткой; умерла в августе 1941 г. от рака желудка.

Полученные в мае 2016 благодаря моей пермской знакомой Александре Отиновой архивные данные уточняют рассказ Геры.

Отец при рождении (дата его рождения 9 апреля 1892 года (21.04.1892 по новому календарю) документально именовался Борис Исаакович (Ицкович) Хенах.

Его родители (мои дедушка и бабушка) Исаак Зунделевич Хенах (к 1907 г. его уже не было в живых) и Паулина Львовна (Песя Лейбовна), девичья фамилия Ленц.

У отца был брат Зиновий Исаакович (Ицкович) Хенах, который умер 11 февраля 1907 г., завещав Борису вклад в Пермское Отделение Государственного Банка билетами 4 % Государственной Ренты, всего 11 листов, номинальная сумма коих равна 3400 руб., а курсовая, согласно табели оценки бумаг для начисления наследованных пошлин, в первом полугодии 1907 года равна по 73 руб., то есть всего 2482 рубля.