Волчьими тропами

Когда она, вздрогнув, пружинисто поднялась, я признала в ней ту самую быструю особу, поймавшую и основательно обнюхавшую меня на крыльце.

– Вечер добрый, – подавив невольный порыв захлопнуть дверь и для надежности подпереть ее столом – и пусть кот хоть обшипится – я постаралась быть дружелюбной и, по возможности, вежливой.

Девушка молчала, напряженно глядя на меня исподлобья. Будто бы это я сейчас лежала на полу под дверью ее комнаты, что-то вынюхивая.

– Что-то не так? – я все еще была исключительно дружелюбной, но уже готовой к неприятностям.

– Я…

Грохот за спиной ознаменовал величественный спуск их мохнатого котейшиства со стола на пол, и девушка, только собиравшаяся что-то сказать, замолчала. Вытянув шею, она попыталась заглянуть в комнату, чтобы увидеть источник шума, я зажмурилась.

– Латис у вас? – срывающимся шепотом, не до конца веря в свою удачу, спросила она.

– Кто?

– Ко-кот.

– Большой такой, наглый, пушистый и желтоглазый? – она кивала, подтверждая каждое мое слово. – Колбасу еще очень любит?

Девушка растерянно замерла, таких подробностей о своем питомце она, кажется, не знала. Пока она пыталась решить, может ли ее Латис любить колбасу, объевший меня котяра медленно и важно вышел в коридор, вскользь коснулся моей ноги кончиком гордо задранного хвоста и с дребезжащим урчанием ткнулся головой в ноги оборотницы. Прошелся кругом, обтирая свои бока о ее ноги и не переставая урчать как заводящийся мотор.

Быстро подняв кота на руки, девушка просительно посмотрела на меня:

– Не говорите, пожалуйста, Сверу, что он у вас был.

– Ваш вожак не одобряет присутствие котов в своем доме? – наверное, это было бы логично, он же все-таки волк, а кот – кот. Но все оказалось совсем не так, как я себе это представляла.

– Латиса я случайно нашла две недели назад, – воровато оглядев пустой коридор, предприимчивая оборотница проворно затолкала меня в комнату, упираясь в меня своим недружелюбно настроенным, очень мрачным котом, и закрыла за собой дверь.

Дальше мне пятнадцать минут пришлось слушать душещипательную историю встречи юной, впервые превратившейся рыси, которую, к слову, звали Рала, и харизматичного кота, отъевшегося на деревенских харчах некой зажиточной семьи.

Что оборотница делала вблизи одной из деревень, расположенных не так далеко от пограничья, когда должна была смирять своего зверя в лесу, история умалчивала. Главным было то, что Латис признал в рыси свою новую хозяйку и ушел за ней в лес.

– А Свер велел вернуть его в деревню, – Рала грустно вздохнула, – и наругался еще.

– А ты не вернула, – кивнула я, смирно сидя на своей постели, в то время как девушка занимала единственный в комнате стул. Кот предпочел развалиться на столе.

– Я не смогла.

– Ладно, предположим, я не стану никому ничего рассказывать, но ты же понимаешь, что твой кот в стремлении найти неприятности на свой пушистый хвост, когда-нибудь рискует нарваться на Свера? И тогда его уже ничего не спасет.

– Я что-нибудь придумаю.

У трагедии этой будет печальный финал, я прямо чувствовала это, но девушку расстраивать не решилась и пообещала хранить ее секрет, пока он сам не выплывет наружу.

Благодаря этому преступному сговору я обрела в деревне еще одну живую душу, которая при случайно встрече на улице дружелюбно мне улыбалась.

Глава 5

Что-то плохое пришло с юга.

Солнце незаметно, но быстро затянуло тучами, по земле, расстилаясь мутным ковром, тянулись влажные щупальца тумана, а воздух стал холодным и колючим, заставляющим ежиться и невольно оглядываться.

– Это что такое? – пробормотала я, медленно поднявшись со скамьи, на которой сидела, прячась в тени дома от солнца, пока Ашша стояла посреди двора, запрокинув голову к небу, и жмурясь от удовольствия, принимала солнечные ванны.

– Нужно предупредить Свера, – поежившись, змеевица убежала в дом. Никаких объяснений, снисходительных улыбок и заявлений, что это в порядке вещей и так часто бывает.

Происходило что-то нехорошее.

Я не знала – что, но видела, как несколько человек, которых непогода застала на улице, поспешили прочь, невольно втягивая головы в плечи и ускоряя шаг, а оборотни, большие и хмурые, наоборот, стекались во двор вожака, в ожидании его слова.

Вжавшись в белую стену, я постаралась стать как можно незаметнее. Предчувствие серьезных неприятностей не отпускало, интуиция требовала бежать в дом и прятаться, но я ее не слушала и стояла на месте, жадно разглядывая сосредоточенные лица оборотней.

Первым на порог вышел Берн, и его озадачили гневными требованиями позвать вожака.

– Ведьмы совсем страх потеряли! – зло прогудели в толпе.

– Тихо! – раскатистый рык Берна оборвал недовольный гул голосов, во дворе воцарилась тяжелая тишина, и именно в этот момент дверь открылась, выпуская Свера.

Вожак вышел.

Я ждала вдохновительного монолога, каких-нибудь слов, объясняющих, что происходит, хотя бы один маленький намек. Но нет, Свер молча спустился с крыльца, глядя куда-то вперед, сквозь оборотней, и те расступались, пропуская его.

Молча и поразительно слаженно они покинули двор, следуя за Свером, туда, где стена не возвышалась неприступной защитой, а состояла из не таких уж и крепких, если подумать, бревен, отделявших территорию деревни от остальной земли. Я, идя на поводу у своего любопытства, поспешила за ними, понимая, что мое присутствие никого не обрадует и потому чуть подотстала, чтобы оказаться не замеченной раньше времени.

Когда я только начинала здесь обживаться, то наивно полагала, что стена защищает оборотней лишь с трех сторон, в то время как четвертую они халатно оставили под защитой своей праматери. Многим позже до меня дошло, что все несколько сложнее, чем мне казалось сначала.

Они просто не ждали нападения с тыла. По южной дороге к ним прибывали только странные люди в темных одеждах, да посыльные соседних князей, периодически прибывавшие с какими-то бумагами и опасливым любопытством. Стоит ли еще пограничная деревня, не померли ли все оборотни, не вырвалось ли жуткое, но не имеющее определенного облика зло?

О том, как выглядят выходцы эти лощеные, вызывающие безотчетную брезгливость, самодовольные люди знали прискорбно мало. В соседних княжествах о выходцах рассказывали страшные сказки, в которых от правды остались лишь общие факты, да назидательный страх перед сильным врагом.

Деревня закупоривала единственный проход в мир, скрепляя сходящиеся у ее границ скалы, кругом охватывающие долину и упирающиеся в каменную стену, являющуюся искусственным заслоном для выходцев.

О том, что враг может прийти не только из другого мира, я раньше как-то не задумывалась. Как выяснилось, очень зря.

Ворота уже были приоткрыты.

Неясная, но набирающая силу тревога погнала меня ближе, чтобы выглянуть из-за могучих спин и хотя бы попробовать разглядеть врага.

Пока оборотни оценивали густоту выползающего из леса тумана, я прокралась следом и, вытягивая шею, опасливо разглядывала темные провалы между застывшими, словно помертвевшими деревьями.

– Яра! – стоило только начать вглядываться в лес, пытаясь понять, правда ли там что-то есть, или это воображение играет со мной злую шутку, заставляя видеть то, чего нет, как меня заметили. – Почему ты здесь?

Свер был зол, Берн мрачен, остальные оборотни просто не рады меня видеть.

– Посмотреть… пришла, – робко пробормотала я, чувствуя себя очень неуютно под тяжелыми взглядами. Лучше бы они все отвернулись и опять туман разглядывали.

– Ее не клеймили, – тихо заметил Берн. Очень хорошее, а главное своевременное замечание. Мне тут и так страшно, а он о клеймении говорит. За что меня клеймить? Я же ничего настолько ужасного еще не сделала. К чему такие суровые меры?