Фанты. Желание демона

Лиза понимала: Нибрас прав. К тому моменту, как Сартас отдал ей кинжал Альмы, она уже не испытывала былой ненависти к демону. Скорее она ненавидела саму себя за те чувства, что испытывала к нему.

– Всё было бы намного проще, если бы воспоминания Альмы полностью вытеснили мои, – после достаточно продолжительной паузы, за время которой они успели выйти из деревни и по узкой тропинке неторопливо двинулись в сторону реки, обречённо проговорила она.

– Да, было бы проще, – согласился Нибрас. – Ты бы хотела от них избавиться? Уфир вполне может приготовить зелье забвения.

– Нет, – Лиза упрямо покачала головой. – Он уже предлагал мне. Тогда, когда ты умер, и камень в кольце погас. Я места себе не находила от горя, всё прокручивала в голове все наши с тобой встречи и разговоры. Моё сердце разрывалось от боли, но даже тогда я не согласилась отказаться от своих воспоминаний. Ведь они часть меня. Если я их потеряю, что от меня останется?

– Ты противоречишь сама себе, – заметил демон. – Говоришь, что эти воспоминания часть тебя, и без них ты перестанешь быть собой. Но Альма тоже часть тебя. Вернее, она – это ты. И её воспоминания – твои воспоминания. Почему же ты отделяешь её от себя?

– Потому что Альма, словно тёмная сторона луны, – вздохнув, ответила Лиза. – Она – воплощение всех тех качеств, которые я считаю недопустимыми для хорошего человека.

– Ты ведь знаешь, что тёмная сторона луны называется так, потому что на неё не падает свет солнца? – Нибрас остановился и посмотрел в глаза своей спутницы. – Потом луна совершает оборот вокруг своей оси, и уже её противоположная сторона становится “тёмной”.

Лиза нахмурилась: сейчас слова Нибраса были созвучны тому, что пыталась до неё донести Тионора, только вот его речь нашла более живой отклик в душе девушки, чем сомнительные метафоры подруги.

– Хочешь сказать, окажись я в других условиях, тоже бы стала “тёмной”?

– А разве ты уже этого не сделала? – вопросом на вопрос ответил Нибрас. – Лиза, не лги себе. Внутри тебя нет никакой “Альмы”, только её воспоминания. Ты просто прикрываешься этой второй личностью, чтобы снять с себя ответственность за поступки, которые твоё консервативное христианское воспитание считает недопустимыми. Плести интриги против ненавистного Первого Министра, убить брата, племянника и наставника ради того, чтобы вернуться туда, где ты хочешь быть – всё это отвратительно с твоей точки зрения. Поэтому всё это сделала не ты, а Альма. Это же касается и отношения ко мне. “Правильная” Лиза не может хотеть демона. А вот “неправильная” Альма делает это без проблем. Она без тени сомнения отдаёт этому демону своё тело, наслаждаясь физической близостью, и не испытывает по этому поводу ни малейшего сожаления.

Лиза с шумом выдохнула и крепко стиснула зубы: слова Нибраса неприятно царапнули что-то внутри, отвратительным склизким нечто обрушившись куда-то в желудок, вызвав лёгкое чувство тошноты.

– Прекрати заниматься ерундой, – Нибрас наклонился и мягко коснулся лба девушки губами. – Просто прими себя такой, какая ты есть, со всеми достоинствами и недостатками. Поверь, так жить намного проще. А главное приятней.

Искренность

Следующие три дня Лиза металась между Землёй и Экзекрандом. В ковене полным ходом шла подготовка к Йолю – Зимнему солнцестоянию, – что послужило для девушки благовидным предлогом, чтобы возвращаться в дом Нибраса только на ночь, да и то спать ложилась она в отдельной комнате. Демон не задавал никаких вопросов и сохранял поразительную невозмутимость: со стороны могло показаться, что его происходящее совершенно не волнует. Только вот Лиза знала, что это не так. Просто демон, как всегда, когда дело касалось их отношений, занял выжидательную позицию, в очередной раз оставляя право выбора за ней. На взгляд девушки, это было чрезвычайно глупо: всё было бы намного проще, прояви Нибрас свою истинную натуру, настояв на своём.

День за днём, сидя за столом в доме Ефросиньи и помогая ведьме плести венки из хвои и веток рябины, Лиза представляла, как бы могла сложиться её жизнь, – что сейчас, что в бытность Альмой, – если бы Нибрас раз за разом не шёл у неё на поводу, подстраиваясь под её переменчивые желания.

«Если бы он просто выкрал Альму с Барсандира и запер в своём доме в мире демонов, проблем было бы гораздо меньше, – рассуждала она, нанизывая ягоды рябины на толстую зелёную нитку и аккуратно обматывая ею еловые ветки, собирая их в кольцо. – Не было бы бесконечной череды военных походов, во время которых Нибрас рисковал своей жизнью, пытаясь доказать Сартасу и Каридрасу, что достоин быть мужем принцессы. Да, Альма была бы не в восторге от подобного обращения, но рано или поздно она бы смирилась. И было бы всем счастье».

«Нибрас просто не хотел тебя ни к чему принуждать, – возразил на это голос здравого смысла. – Он не просто хочет обладать тобой, словно красивой вещью, он уважает тебя, как личность, поэтому и стремится завоевать твою любовь и доверие. А ты раз за разом упрямишься и изводишь его почём зря».

– Ты в последнее время какая-то тихая, – вырвал Лизу из размышления голос Ефросиньи. – Тебя что-то беспокоит?

– Можно и так сказать, – девушка выдавила из себя слабое подобие улыбки и протянула ведьме очередной готовый венок. – Ничего серьёзного, просто всякие невесёлые мысли в голове вертятся.

Ефросинья пожала плечами, но с дальнейшими расспросами лезть не стала.

– Велена сегодня собирается заняться подготовкой поляны для шабаша, – после недолгой паузы сообщила она, видимо, решив сменить тему. – Присоединишься к нам?

– Разумеется.

Закончив с последними венками вскоре после обеда, Лиза с Ефросиньей направились на рынок: необходимо было ещё кое-что докупить, в частности, несколько деревянных дощечек, из которых будут вырезаны изображения солнца и звезды – символы рождающегося Бога и Богини-Матери.

Путь к рынку от дома Ефросиньи пролегал вдоль реки, на которой под мостом с самого начала зимы, как только лёд немного окреп, организовался стихийный каток. Чаще всего, по словам ведьмы, здесь можно было увидеть ребятню – от совсем маленьких, едва стоящих на ногах, до старшеклассников. Изредка к ним присоединялись взрослые. Лизе подобное легкомыслие казалось странным: река – не самое безопасное место для игр. Да, морозы стоят нешуточные и лёд, на первый взгляд, кажется вполне прочным. Только вот это не даёт гарантии полной безопасности. А в случае беды малышня может не сориентироваться, что именно сделать, чтобы помочь провалившемуся под лёд товарищу.

Лиза как раз неторопливо брела вдоль берега, негромко переговариваясь со своей спутницей, когда в неё сбоку со всего размаху влетело щуплое детское тело в плотной тёмно-коричневой дублёнке. К счастью, девушка не только сумела устоять на ногах, но и подхватила ребёнка под локоть, не дав ему упасть. Ладонь Лизы тут же пронзила острая боль, словно в неё воткнулось несколько иголок, а в нос ударил тонкий, едва уловимый гнилостный запах – явный признак наложенного проклятья.

– Простите, – смущённо проговорил тонкий девичий голосок, и Лиза с изумлением узнала девочку, которую полгода назад спасла в лесу от волков.

На вид девочка выглядела хорошо: румяная, со сверкающими глазами – ничего в ней не выдавало и намёка на болезнь. И всё же Лиза понимала, что ошибки быть не может: злой рок, назначенный чужой жестокой волей, уже навис над этим ребёнком.

– Ничего страшного, – выдавив из себя подобие добродушной улыбки, заверила она девочку, выпуская чужой локоть и с трудом подавляя желание вытереть обо что-нибудь руку. – Но в следующий раз будь осторожней, так ненароком и зашибить кого-нибудь можно, Злата.

– Мы знакомы? – девочка с подозрением посмотрела в лицо Лизы.

– Виделись однажды, – уклончиво ответила та.

– Я вас не помню.

– Зато я вас с сестрой прекрасно запомнила, – заверила её девушка и, поняв, что её туманные речи, скорее всего, напугают ребёнка, решила уточнить. – Ночь. Лес. Стая волков. И две глупые девочки, ищущие фей.

Бледно-зелёные глаза Златы расширились в изумлении, видимо, она вспомнила ту жуткую “фею”, которая спасла их с сестрой от стаи волков, а затем исцелила её ногу, угодившую в капкан.

– Вы? – в глазах Златы вспыхнул просто-таки фанатичный блеск. – Тогда вы выглядели иначе…

– О, мы, феи, иногда можем принимать человеческий облик, – понизив голос до таинственного шёпота, проговорила Лиза, задорно сверкнув глазами. – Только т-с-с, никому ни слова.

– Я – могила, – пылко заверила её девочка, а затем поспешно уточнила. – А Зое можно рассказать?

– Можно, – великодушно разрешила Лиза. – Но только ей. А теперь беги, а то друзья тебя уже заждались.

Слегка подтолкнув Злату в спину по направлению к толпе ребятишек, уже начавших на них подозрительно поглядывать, Лиза, на мгновение прикрыв глаза и сконцентрировавшись, послала ей вдогонку “маячок” – специальное заклинание, призванное привести заклинателя к тому, на кого оно было наложено, – который без труда прилип к спине ребёнка. Удовлетворённо хмыкнув, Лиза повернулась к Ефросинье и столкнулась с напряжённым взглядом, направленным на себя.

– Не знала, что ты знакома с дочерью старосты, – каким-то нарочито безмятежным тоном заметила ведьма, заставив Лизу насторожиться.

– Познакомилась с ней и её сестрой случайно в лесу, – не стала лукавить та, внимательно вглядываясь в лицо своей собеседницы, отслеживая малейшую эмоцию, отражающуюся на нём. – Я и понятия не имела, что они дочери старосты.

– Теперь имеешь, – в голосе Ефросиньи послышались стальные нотки. – Не лезь к ним.

– Почему? – Лиза пытливо взглянула в глаза ведьмы, пытаясь понять, уж не она ли наложила проклятье на Злату. – Что плохого в том, что я общаюсь с этими детьми?

– Если твоё внимание обращено только на детей, то ничего, – заверила её ведьма. – А вот если ты имеешь виды на их отца, то знай, что он уже принадлежит Прасковье, и с твоей стороны будет крайне невежливо отнимать у сестры её хлеб.

Лиза почувствовала, как внутри всколыхнулась обжигающая волна гнева, однако ей практически сразу удалось успокоиться – не было никакого смысла злиться на ведьму. Каждый судит других своими мерками. И если Ефросинья предположила, что Лиза может позариться на чужого мужчину – к тому же женатого, – это красноречиво говорит о моральных принципах самой Ефросиньи, но не более того.

– Мне нет никакого дела ни до старосты, ни до какого-либо другого мужчины, – холодно сообщила Лиза, чувствуя, как от былой симпатии к Ефросинье не осталось и следа. – Так что и Прасковья, и ты, и остальные сёстры, – девушка не удержалась от презрительной гримасы на последнем слове, – можете быть спокойны. У меня есть Нибрас, и больше мне никто не нужен.

Лиза ошеломлённо замерла, поразившись той лёгкости, с которой сорвались с её губ последние слова. Ведь, в сущности, с того самого момента, как ей начал оказывать внимание Яков Петрович, она даже не смотрела на других мужчин. Нет, был короткий период, когда она жила в доме с Николаем Степановичем, но к нему она испытывала скорее дочернюю привязанность, нежели романтические чувства, хотя и принимала его ухаживания. Да и в свою бытность принцессой Альмой девушка, несмотря на весь свой темперамент, даже мыслей не допускала об измене своему демону.

«Получается, подсознательно я признаю, что принадлежу только ему? – данное открытие неимоверно её удивило, вынуждая пересмотреть некоторые свои поступки. – И дело не в ведьмовском кольце или памяти Альмы? Это мой собственный выбор?»

Осознание этого внезапно принесло облегчение. Моральная дилемма, ещё этим утром казавшаяся неразрешимой, исчезла – Лиза получила ответ на свой главный вопрос и теперь могла со спокойной совестью встретиться с Нибрасом и озвучить ему своё окончательное решение. Только сначала надо было заглянуть на ярмарку и кое-что приобрести.

* * *

– Ты собираешься отмечать Йоль вместе с Леонардом и его ведьмами? – нейтральным голосом осведомился Нибрас, в этот раз, вопреки традиции, сложившейся за последние три дня, дождавшийся возвращения своей строптивой возлюбленной и перехвативший её в холле.