Фанты. Желание демона

– Что? – Лиза изумлённо распахнула глаза. – Эликсир Вечной молодости?

– Это он только так называется, – рассмеялась Тионора. – Это что-то вроде специального зелья, помогающего растениям жить даже в пустыне, питаясь не водой и солнцем, а магической энергией. – Тионора окинула нежным взглядом растительный ковёр под своими ногами. – Я родилась и выросла в местности, где всё кругом было покрыто зеленью. Помню, когда была маленькой, мы с мамой часто ходили на склон собирать цветы – всё пространство вокруг, сколько позволял охватить взгляд, было усыпано мелкими разноцветными головками, источающими восхитительный аромат. – Тионора грустно вздохнула. – Мне очень не хватает этого здесь, на Экзекранде. Местный пейзаж не отличается разнообразием, а в Райский сад имеет доступ только Повелитель. – Девушка тряхнула головой, словно отгоняя мрачные мысли, и улыбнулась Лизе: – К счастью, теперь у меня есть свой личный маленький уголок Рая.

– А что по этому поводу сказал Повелитель? – осторожно уточнила Лиза, которая в свою бытность Альмой узнала о том, что Дьявол ненавидит эльфов и всё, что с ними связано.

– Естественно, он был в ярости, – подтвердила её опасения Тионора. – Однако мне посчастливилось застать его в достаточно миролюбивом настроении, так что после продолжительных споров, сопровождавшихся очередными разрушениями его замка, мне удалось отстоять своё право вносить изменения в собственное жилище. Так что теперь вся эта красота моя.

Лиза слышала отчётливые нотки гордости в голосе подруги. Что ж, её можно было понять: находясь в полной зависимости от Повелителя, она была вынуждена подчиняться его воле, и любая попытка высказать своё мнение нещадно каралась. И всё же у Тионоры время от времени получалось урвать кусочек личной свободы, как в этом случае. Лиза не представляла, как ей это удавалось, и в тайне завидовала силе духа девушки.

– Как дела у тебя, полагаю, спрашивать не стоит? – внезапно став серьёзной, спросила Тионора, послав в сторону Лизы пытливый взгляд. – Церт с Нибрасом немного рассказали мне о твоих приключениях на Барсандире… мне очень жаль, что всё так закончилось.

– Мне тоже, – Лиза отвела взгляд в сторону, не в силах смотреть в пронзительные тёмно-синие глаза подруги, наполненные состраданием. – На самом деле, всё это получилось так глупо и нелепо. Я хотела спасти свою семью, а в итоге уничтожила её.

Местоимение “я” по отношению к тому, что вроде как совершила Альма, неприятно царапнуло горло. Судорожно сглотнув, Лиза сделала ещё один глоток вина, стараясь перебить неприятную горечь, неизвестно откуда возникшую на кончике языка.

Тионора подалась вперёд и накрыла ладонью руку Лизы, лежащую на краю стола, ободряюще сжав её.

– Ты ведь знаешь, что я всегда готова тебя выслушать? – глаза цвета ночного неба, казалось, смотрели в самую душу. – Я, конечно, не всесильна, и даже до того же Нибраса мне очень далеко. И всё же, если я могу тебе чем-то помочь…

Лиза решительно отняла у неё свою руку, отрицательно качнув головой.

– Я сомневаюсь, что в этом мире есть хоть кто-то, способный мне помочь, – надломленным голосом проговорила она. – То, что происходит со мной… это безумие. Но это моё личное безумие, и я должна разобраться с ним сама.

– О каком безумии ты говоришь? – Тионора нахмурилась. – Лиза, пожалуйста, не молчи. Мы ведь подруги, не так ли? Ты всегда можешь поделиться со мной своими переживаниями, мыслями и чувствами. Ты знаешь, я никогда не буду смеяться над тобой и всегда поддержу.

Лиза нервно закусила нижнюю губу – глаза затуманила пелена слёз.

– Я запуталась, Нора, – жалобно всхлипнув, выдавила из себя она. – Я не понимаю, что со мной происходит. Кто я? Альма? Лиза? Все эти воспоминания: из этой жизни и из прошлой – они перемешались, и я совершенно запуталась в них. Вернее, не в самих воспоминаниях – я прекрасно осознаю, какие их них принадлежат Лизе, а какие Альме, – а в эмоциях, которые они у меня вызывают. Альма… она была чудовищем. То, что она делала: её поступки, желания и стремления – всё это чуждо Лизе. Лизу воспитывали не так! Но при этом всё чаще моими действиями руководит именно Альма, её опыт диктует мне, как поступать в той или иной ситуации. – Лиза вновь громко всхлипнула и почувствовала, как солёная влага потекла по щекам. – Боже, Нора, мне так страшно! Порой мне кажется, что в этом теле находятся два «я»: Альма и Лиза. И всё чаще власть над телом берёт именно Альма.

– Лиза, это так не работает, – покачав головой, твёрдо заявила Тионора. – И Альма, и Лиза – это один человек, ты ведь это понимаешь? В тебе не живёт две личности – это всё грани одной души. Твоей души. – Тионора тяжело вздохнула, поднялась со своего места и, подойдя к подруге, мягко приобняла её за плечи. – Вот поэтому при перерождении человек теряет воспоминания о прошлой жизни, чтобы избежать подобных проблем. Ведь наш характер по большей части определяется воспитанием и окружением, в котором он формируется, а не природными задатками. Поэтому в двух перерождениях, даже следующих друг за другом, одна душа может обладать совершенно разными характерами.

– Нибрас говорил мне, что душа едина в перерождениях и практически не меняется, – размазав солёные дорожки по щекам тыльной стороной ладони, заметила Лиза. – Хочешь сказать, он соврал?

– Не совсем, скорее не стал вдаваться в подробности, – Тионора опустилась на подлокотник кресла и принялась успокаивающе гладить Лизу по волосам. – Человеческую душу можно сравнить с кувшином. Когда она появляется на свет, она совершенно пуста, однако уже имеет определённую форму, которую невозможно изменить. Эту изначальную форму можно наполнить чем угодно: водой, вином, песком или камнями. А можно и всем сразу.

– Я не вполне понимаю суть твоей метафоры, – Лиза приподняла голову и посмотрела в глаза подруги.

– Изначальных качеств, заложенных в человеке природой, а не взлелеянных окружающими, не так много. Во-первых, темперамент. То есть, если душа изначально склонна к вспыльчивому, эмоциональному поведению, она никогда не будет спокойной и уравновешенной. Нет, при определённом воспитании можно выдрессировать так называемый самоконтроль, но суть от этого не изменится.

Далее, энергетическое взаимодействие с окружающим миром: если душа изначально “нараспашку”, при перерождениях она не станет замкнутой и сосредоточенной на себе, в какой бы агрессивной среде ни воспитывалась.

Ну, и последнее: степень эмоциональной привязанности. Если душа склонна образовывать связи с окружающими её людьми – друзьями, родственниками, – она никогда не будет счастлива в одиночестве. То же самое верно и в обратную сторону: если душа сосредоточена лишь на себе, её эмоциональные связи будут хрупкими, легко рвущимися.

Лиза нахмурилась, обдумывая услышанное.

– Хочешь сказать, если бы я родилась не в крестьянской семье, а, например, в дворянской, то была бы точно такой же, как Альма? – после короткой паузы уточнила она.

– Вполне вероятно, – кивнула Тионора. – Однако ты родилась в той семье, в которой родилась. И вместо Альмы мы получили Лизу, которой волей Судьбы достались воспоминания Альмы. При этом Лиза не перестала существовать. Это всё та же Лиза, просто с большим опытом и знаниями.

Лиза пока была не готова принять это. Она была не в состоянии поверить, что она и Альма – один и тот же человек. Это было просто немыслимо!

– Ты мне не веришь, – от пытливого взгляда Тионоры, естественно, не укрылись душевные метания подруги. – Я понимаю, нелегко принять свою сущность, особенно когда это не белый и пушистый кролик, а кровожадный медведь. Только вот от себя не убежишь. Рано или поздно собственная натура настигнет тебя, причём в самый неподходящий момент. Так что лучше тебе быть к этому готовой.

* * *

Разговор с Тионорой дал Лизе пищу для размышлений, которым девушка предаваться совершенно не желала, поэтому она вместо того, чтобы вернуться к Нибрасу, открыла портал на Землю. Морозный воздух мгновенно прояснил голову, прогоняя прочь хандру и мрачные мысли. Наколдовав себе подходящую для суровой русской зимы одежду – шубу, штаны, шапку и валенки, – Лиза отправилась в город.

На носу было Рождество, – или Новый год, кому что было ближе, – так что улицы были переполнены народом: дети с криками и гиканьем катались с горок, лепили снеговиков и играли в снежки. Взрослые ходили от лавки к лавке в поисках подарков, простеньких украшений, которые делали местные умельцы, и угощений к праздничному столу.

На центральной площади возле сельсовета по распоряжению местного старосты на невысоком постаменте была установлена ёлка. На её верхушке уже красовалась восьмиугольная вифлеемская звезда, а ветви были увешаны бумажными гирляндами из разноцветных колечек и фигурными снежинками.

Прогулявшись по ярмарке, расположившейся здесь же, на центральной площади, Лиза не смогла удержаться и купила несколько пряников, покрытых белой глазурью, а также немного шоколадных конфет в пёстрой красной обёртке – точно таких же, что на Новый год из города привозил им с братьями отец.

– Гуляешь? – Нибрас привычно появился из ниоткуда и выглядел как высокий крепкий мужчина средних лет с густой чёрной бородой и кустистыми бровями, из-под которых зловеще поблёскивали тёмно-карие, практически чёрные, глаза. Одежда у демона была соответствующая погоде и местности: тяжёлая чёрная шуба, шапка-ушанка и серые валенки.

– Ага, – Лиза неожиданно даже для себя была рада увидеть демона. Радостно улыбнувшись, она вытащила из кармана пряник, завернутый в промаслянную бумагу, и протянула Нибрасу: – Будешь?

– Не откажусь.

Криво усмехнувшись, демон принял подношение, освободил его от бумаги и с явным наслаждением откусил кусок.

– Как прошла встреча с Тионорой? – поинтересовался он, протягивая девушке руку в безмолвном предложении опереться на него.

– Неплохо, – Лиза с готовностью положила ладонь на сгиб локтя демона, продолжая благодушно улыбаться. – Она угостила меня эльфийским вином, мы поболтали немного о том, о сём. Обсудили некоторые аспекты перерождений.

– Какие именно? – Нибрас выглядел искренне заинтересованным.

– В частности, какие черты характера у души являются природными, а какие приобретёнными.

– Интересная тема, – хмыкнул демон. – И почему вы решили об этом поговорить?

Улыбка Лизы тут же погасла, словно её и не было вовсе.

– Просто у меня возникли некоторые трудности с отделением своей личности от Альмы, – после короткой паузы она всё же нашла в себе смелость озвучить свою проблему.

– Я заметил, – голос Нибраса звучал ровно и спокойно, уверенно, словно Лиза не призналась ему в том, что страдает, фактически, раздвоением личности.  – Тебя это беспокоит?

– Да, – кивнула девушка. – Я не знаю, какие реакции и чувства принадлежат мне, а какие Альме. Это сбивает с толку. И пугает.

– И кто из вас сейчас разговаривает со мной? – Нибрас слегка наклонился, приближая своё лицо к лицу Лизы. – Лиза или Альма?

– Лиза, – без заминки ответила та.

– И что Лиза сейчас чувствует?

– Спокойствие, – прислушавшись к своим ощущениям, проговорила девушка. – Мне комфортно рядом с тобой, хотя я и не до конца уверена, что это мои собственные чувства, а не отголоски эмоций Альмы. До того, как у меня появились её воспоминания, я ненавидела тебя.

– Ты пыталась себя убедить, что ненавидишь меня, – поправил её Нибрас. – Твоё воспитание принуждало тебя ненавидеть меня и бояться, ведь я – демон, порождение боли и тьмы, презренное существо, недостойное любви. Но, несмотря на всё это, даже тогда я тебе нравился. И когда был Яковом Петровичем, и после, когда открыл тебе свою истинную сущность. Да, твоя симпатия стала отголоском сострадания – ты чувствовала через кольцо мою боль, и, будучи по натуре существом мягкосердечным, сопереживала мне. А там, где есть сострадание и сопереживание, уже нет места ненависти.