Корабль уродов

– И поэтому ты сажаешь ее под домашний арест и?..

– Ага, верь ей больше. Я никогда не мешал ей уходить – а здесь уж подавно.

– Но, Джек!..

– Хватит, – холодно отрезал он, заметив, что к ним подходит официант.

На скатерть легко опустился десерт для девушки, и она, напоследок стрельнув огненным взглядом в Джека, принялась за него.

Джек без аппетита поковырял остывающий стейк, глотнул вина и, пообещав «сейчас вернуться», выскользнул на улицу. Черное небо впитывало бледное свечение множества фонарей, и только на горизонте расплывалась тонкая полоска синевы. Где-то вдалеке готовилась гроза, и в воздухе висела тяжелая электрическая завеса.

Джек вытащил из кармана пиджака пачку сигарет, достал оттуда одну, зажег и с наслаждением затянулся. Дым взвился от пульсирующего уголька к небесам и затерялся в ночи. Боль в висках растворялась, будто под нежной рукой целителя.

Он швырнул окурок в мусорку и возвратился в душный ресторан. И как не выходил – его сразу охватило жгучее раздражение от вида всех этих людишек, от вида Юли, которая не преминет сейчас снова сделать ему какое-нибудь замечание, а то и вовсе возобновить ту отвратительную лекцию. Он уселся напротив нее, стараясь выглядеть максимально спокойным и безучастным.

Но план не сработал: Юля обратилась к нему. И то, что она сказала, оказалось хуже, чем он только мог предположить:

– Она здесь, – прошептала Юля, наклоняясь к нему.

– Что? – Джек недоуменно нахмурился.

– Вот она, – Юля кивнула в сторону, смущенно краснея.

Джек вгляделся и заметил Вренну за одним из столиков – она не смотрела в их сторону и что-то пила в одиночестве.

– Идем отсюда, – попросил он, невольно переходя на шепот.

– Да что ж ты так?.. – тоже вполголоса воскликнула Юля. – Чем она тебе мешает?

Он пробурчал что-то невразумительное и отвернулся. Отсюда надо было уходить – хоть с Юлей, хоть одному.

Он взял бокал, поводил им немного в воздухе, гипнотизируя вино, и отхлебнул. И уже почти раскрыл рот, чтобы окончательно поставить ультиматум, но в край стола внезапно вцепились знакомые бледные пальцы, и он с ужасом и изумлением поймал ее пьяный взгляд.

– Джек, вот этот вот, – Вренна ткнула пальцем в подошедшего вместе с ней официанта, – не хочет мне больше наливать. Скажи ему!

Джек с трудом поймал расплывшиеся по голове мысли и заставил их собраться в комок, а сам приложил все силы, чтобы придать лицу равнодушное выражение. Впрочем, довольно безуспешно.

– Ну, во-первых, – размеренно начал он, – Вы вообще не должны были продавать ей алкоголь: она несовершеннолетняя…

– Эй! – возмущенно воскликнула Вренна, но он не обратил внимания.

– А во-вторых, – тут напущенное спокойствие отчасти изменило ему, – Вренна, как тебе удалось напиться до такого состояния за такое короткое время?!

Она расхохоталась, и пьяный смех звучал развратно и вульгарно.

– Какой ужас… – прошептала Юля.

Джек холодно рассмеялся.

– Ну, что же Вре… Вера, поздравляю: сегодня ты сможешь увидеть этот город таким, каким его видит большая часть населения. А вот ко мне этой ночью можешь не приходить – не хватало только отчищать отовсюду твою блевотину.

– Джек! – возмущенно вскрикнула Юля, он обернулся – и она уставилась на него с ужасом и отвращением. Он равнодушно глядел ей в глаза. – Джек… – прошептала она, болезненно разочарованная. – Да что ты за человек, Джек?! Знаешь, что – не звони мне!

Она резко встала из-за стола, распотрошила клатч, чтобы бросить на скатерть несколько крупных купюр, и быстро скрылась во входных дверях ресторана.

Вренна всё так же стояла, держась за столешницу, и растерянно, с непониманием наблюдала всю сцену.

– Ну что ты ждешь? – негромко рявкнул на нее Джек. – Иди, познавай окружающий мир, – он махнул на дверь.

Вренна мутно смотрела ему в рот, явно не соображая, о чем он говорит.

– Ну же, выведите ее, – бросил он официанту. – Зачем вам тут нестабильные элементы?

– Э… Она не заплатила, – растерянно пробормотал он, неумело пытаясь скрыть враждебность.

– Я заплачу за нее. Выведите.

Официант нахмурился, и в какой-то момент Джеку даже показалось, что он заспорит, но смелости не хватило, и, придерживая Вренну за плечи, мальчишка повел ее к выходу.

Джек откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Снова хотелось курить. Где-то в глубине сидело лживое, наверное, ощущение, что все вокруг украдкой поглядывают на него с безучастным презрением и быстро отворачиваются, как от опухшего нищего.

Не прошло и пяти минут, как он поднялся из-за стола, расплатился у барной стойки и вышел на улицу.

Машина припаркована всего паре метров. Он остановился возле нее на секунду, но прошел мимо и свернул за ближайший переулок. Мерцал тускло-синий фонарь, да окна бросали грязно-апельсиновые пятна света. И – о да! – в этом свете нашлась она. Сидела на голом асфальте, прислонившись спиной к холодной стене, с лицом, запрокинутым к черному небу…

Джек опустился на корточки возле бесчувственного тела и долго изучал ее взглядом. Наконец он осторожно просунул одну руку под колени, обхватил другой хрупкую спину и, подняв Вренну на руки, быстро двинулся к автомобилю.

III

Проснулась я с ужасным похмельем, и первое, что сказал Джек, увидев, что я пришла в чувство, было: «зря я не приучал тебя к алкоголю, моё упущение». Я хотела съязвить что-нибудь в ответ, но головная боль требовала тишины. Внимательно осмотрев меня, он поменял влажную тряпочку на лбу, дал аспирина и посоветовал дальше спать.

Когда я очнулась в следующий раз, был уже вечер. Голова болела, но гораздо слабее, да и всё остальное тело слушалось на порядок лучше. Сквозь стену доносилось утробное звучание телевизора. Осторожно поднявшись на ноги, я пошла на звуки.

Джек обернулся, заслышав меня, и на мгновенье по его лицу пробежала улыбка, но она быстро скрылась, и лицо приобрело естественный серый цвет.

– Что, отпускает? – насмешливо осведомился он.

Я неопределенно пожала плечами, подошла к окну, сделала тише телевизор, села на диван справа от Джека.

– Ты мне должен пять тысяч, не забудь.

– А, так вот во имя чего было это жертвоприношение, – рассмеялся он, вальяжно закидывая руку мне через плечо.

Я покосилась на него, вынырнула из-под его руки, отодвинулась немного и откинулась на спинку дивана.

– Мне извиняться, что спугнула пташку, с которой ты мне изменял? – сухо уточнила я.

– О, ну, можешь извиниться, я послушаю, – он едва не облизнулся в притворном предвкушении.