Колючка

И сразу же точность моих попаданий в мишень изменилась в лучшую сторону. Десять из десяти! Я всаживала один болт в другой, а потом раздухарилась и выбила в мишени огромную дыру. Родериг и остальные курсанты наблюдали за мной с отвисшими челюстями и затаенным страхом.

– Во дает! – пораженно протянул Зибик, худощавый парень с вечным вихром на затылке.

Я победоносно улыбнулась и оглядела всех.

– Что смотрите, атакуйте его! – приказал Певир, и на меня одновременно навалилось пятнадцать человек. Я попыталась выставить щит, но меня придавили к земле и заломили руки. От боли я едва соображала.

– Нечего нос задирать, – проворчал Певир. – Отпустите его, парни. Разбиться по двое. Бой до девяти ударов.

Курсанты сошлись в рукопашной, а я осталась сидеть на земле.

– К оружию! – потребовал Певир, вставая передо мной.

– Ну уж нет! – запротестовала я. – Вы меня в тюрьму посадите за нападение на офицера.

– Я не офицер. Учи теорию, сынок.

– Ладно, вы сами напросились, – сказала я и свила воздушную петлю. Певир атаковал первый, заставив меня отпрыгнуть назад и сбросить заклинание. Я укрылась за бочками, и обойдя их справа, надеялась ударить ему в тыл. И вдруг шум стих. По внутренней галерее, покачивая бедрами, прошла леди Эна. Аромат ее духов, с нотой морской соли, заливал воздух. Курсанты пялились на красотку, бросив тузить друг друга. Даже Певир, который поджидал меня у бочек, развернулся к ней и почтительно сказал:

– Леди Дхар, доброго утречка.

Эна кивнула всем – и в то же время никому, а потом нашла взглядом меня. Мне показалось, она взяла меня за подбородок и повертела, как пеструю безделушку на ярмарке. Я мысленно отбросила ее руку, внутри разгорелся огонь. Эна улыбнулась и скользнула в дверь.

– Чего встали, остолопы? – гаркнул Певир. – Работаем, работаем, до завтрака еще добрая четверть часа.

Курсанты нехотя вернулись к своим занятиям. Вслед за Эной из той же комнаты вышел капитан. Он держал дымящуюся кружку и смотрел на парней с самодовольством оленя-вожака, забодавшего всех соперников в округе. Меня как будто кольнуло огромное шило, я собрала воздух в кулак и послала навстречу капитану волну. Она ударила в кружку, та упала, и горячая жидкость залила галерею. На секунду я испугалась своего поступка. Напала на капитана! При десятке свидетелей, средь бела дня.

Капитан Нотис поднял взгляд от разбитой кружки. Я ожидала увидеть в его глазах гнев, огорчение, досаду, но никак не азарт и вызов. Он перепрыгнул перила, ограждавшие галерею, схватил тренировочный меч и мгновенно оказался рядом с бочками.

Я ударила его со всей силы, но он выставил меч и отбил заклинание, словно оно было детской игрушкой из смолы и перьев. Я рванула в сторону, ища укрытие. Курсанты расступились, пропуская меня к мешкам, скинутым в кучу у ворот. Мимо моего уха просвистел нож, который метнул Нотис.

– Вам не хватает точности, капитан! – крикнула я из-за мешков.

– Это было предупреждение, – весело откликнулся он. – В следующий раз бью на поражение.

– Если сможете, – пробормотала я и вновь послала в его сторону волну. На этот раз я задала ей траекторию поворота. Воздух, начиненный магией, сильнее и опаснее ветра, он может менять направление, налетать сзади, скользить вниз или вверх по желанию мага. Нотис не угадал, откуда придет удар, и его повалило с ног. Он ловко перекатился, прячась за бочкой. Мой удар разбил ее в щепки, а обруч помчался к воротам, как будто искал спасения.

– Сдавайтесь! – предложила я капитану, но его нигде не было видно. Мне стало тревожно. Я высунула нос из-за мешков и вдруг спиной почувствовала опасность. Я вслепую направила удар назад и полезла вверх, цепляясь за мешковину. Капитан схватил меня за шиворот, я попыталась стряхнуть его, но он дернул со всей силы, и мы упали вниз, кувыркнувшись.

Я ударилась о лед спиной и застонала. Капитан сидел на мне верхом и держал меч у моего горла. Хоть и затупленное, оружие выглядело грозно. Моя грудь ходила ходуном, рубашка прилипла к телу, а батистовая сорочка капитана даже не помялась ничуточки! И он смотрел на меня таким взглядом, от которого по коже пошли мурашки. Я растерялась.

– Сдаешься? – спросил капитан.

– Никогда! – ответила я и оттолкнула его волной воздуха.

Одно радовало: моего поражения курсанты не видели. Мешки надежно скрывали нас с капитаном от зевак.

Капитан убрал меч и хотел помочь мне встать, но я отвергла его протянутую руку.

– После завтрака жду тебя в кабинете, – сказал он. – За нападение на капитана получишь день работы на кухне. Заодно подкормишься – кожа да кости.

С этими словами он ушел. Певир, подобравший осколки кружки, неодобрительно покачал головой:

– Ты не в себе, парень! Какого черта ты тут натворил? О чем думал?

Я нахально вздернула нос.

– Вы сказали, надо биться в полную силу. Он был лучшим соперником.

– Дурень, он капитан! Захочет – сгноит тебя в темнице. Еще одна такая выходка, и тебе крышка. Сутки гауптвахты.

– Но капитан уже назначил меня на кухню!

– То был капитан, а это я. Померзнешь немного, авось научишься чему-то. Видали его, бешеный какой!

Парни устало переминались с ноги на ногу. Певир пробурчал еще что-то про «мало битых детей» и «выскочек», а потом отправил нас в столовую, где уже вовсю пахло кашей. Родериг, взяв тарелку, подсел ко мне.

– Рин, ты бы поосторожней, – сказал он неуверенно.

– Без тебя знаю!

– Нет, не знаешь! Только заселился, а уже главный задира гарнизона. Какая муха тебя укусила?

Я покосилась в сторону курсантов, поедавших кашу с нечеловеческой скоростью, и тихо спросила:

– У капитана и леди Эны все серьезно?

– Ах вот в чем дело! – воскликнул Родериг, и я зашипела на него, чтобы говорил потише. – Влюбился, да?

– Нет.

– Влюбился! Ха, конечно! Слушай меня, Рин, ты хоть в зеркало иногда гляди, чтобы не воображать. Она – птица-пава, а ты? Полмужчины в лучшем случае.

Я скептически выгнула бровь. Родериг отодвинул миску и стукнул ложкой по столешнице, словно приканчивал таракана.

– Леди Эна будет моей! – заявил он со всей серьезностью.

– Конечно-конечно. Поколеблется слегка между тобой и капитаном и сделает верный выбор.

Родериг схватил меня за грудки:

– Заткнись! У капитана куча баб, а леди Эна не такая! Не такая, ты понял?

– Понял. Руки убери.

Успокоившись, Родериг повертел ложку, облизнул ее и уложил в миску.

– Не стой у меня на дороге, я тебя смету!