Лисы округа Хансон

– Некрасиво, скажи? – с готовностью поддакивает Тэун.

– Да, очень дурно с его стороны было так поступить.

– Ага. Значит, ты против таких бесчестных поступков?

– Конечно. Погоди, что? – Юнсу наконец замечает хитрую ухмылку Тэуна и медленно прикрывает глаза. – О нет. Что?

– Меня ты в дурку не посадишь, так? – на всякий случай уточняет Тэун. Когда Юнсу не отвечает, он набирает в грудь воздуха и продолжает на одном выдохе: – Ко мне в квартиру ввалилась лиса и убила какую-то тварь, сказала, что это ённо, потом огненная собака разбила окно в гостиной, и лисица сбежала с ней, но я за ними проследил и попал в подземный мир к…

– Чего? – перебивает его Юнсу. – Ты с ума сошёл? Нет, стой, тупой вопрос, ответ я знаю. Ты пил после того, как я ушёл?

Тэун машет забинтованной рукой и жмурится. Юнсу носит дома круглые очки, дужка которых блестит в свете люстры и бросает на Тэуна золотой блик.

– Не пил я. И с ума не сошёл.

– Это не тебе судить, – отбривает Юнсу. – Прекращай фантазировать на ходу. Если тебе снится чепуха, это не повод выливать на меня свой бред. И не повод припираться ко мне посреди ночи.

– Ты не улавливаешь суть, – лыбится Тэун. – Адская псина разбила мне окно, и спать в своей хате я не могу.

Лицо Юнсу вытягивается от удивления, потом морщится, потом застывает цирковой маской, словно не определилось, какую эмоцию выразить.

– Твою ж мать, Тэун, – вздыхает Юнсу.

* * *

В итоге в участок на следующее утро Тэун и Юнсу приезжают вместе. И их сразу же вызывают на ковёр.

– Кван! Ли! Срочно ко мне в кабинет!

Тэун смотрит на Юнсу: что на сей раз-то они сделали? Тот пожимает плечами. Они встают с места, идут к начальнику, продолжая переглядываться.

«Мы кого-то убили?» – спрашивает Тэун одними губами.

«Нет, я бы запомнил», – хмурится Юнсу.

«Думаешь, он про лисицу узнал?» – кивает в сторону Тэун.

«Не мог он так быстро обо всём узнать», – мотает головой Юнсу.

Вдвоём они вваливаются в кабинет: застревают плечами в дверях, кое-как по очереди протискиваются, вызывая ещё большее раздражение начальника.

– Ну, – рычит тот, глядя на понуро склонивших голову детективов. – Что за бардак вы устроили на этот раз?

– Мы не знаем, начальник Кан, – честно сознаётся Тэун.

– Поговори мне тут! – рявкает начальник и смотрит на Юнсу. – Ты почему за ним не проследил?

– Почему я? – ахает он.

– Потому что, – отбривает начальник. – Вы, придурки, лезете в чужие дела? Я уже устал за вас перед руководством отчитываться, как петух ряженый!

Тэун косится на Юнсу. Юнсу глядит на Тэуна.

– Вы, – вздыхает начальник, – Биба и Боба, два дол…

– Не надо так нервничать, – прерывает Тэун, и начальник взрывается снова.

Очередной день в отделении полиции округа Хансон протекает в обычном режиме. Приходящие на дневную смену полицейские только привычно вздыхают, кто-то закатывает глаза. Детектив Кван и детектив Ли снова доводят начальника Кана до аневризмы.

– Ну, – едва не капая слюной на стол, цедит последний, – кто из вас мне скажет, какого квисина отдел в Мапхо сейчас рвёт и мечет по мою несчастную душу? Кван!

– Я.

– Ты запросил дело в «Абсолюте»? Зачем?

– Я не запрашивал.

Начальник Кан стучит по столу кулаком, кружка с кофе дребезжит вместе с клавиатурой и стопкой документов на подпись. Та покачивается, с верхушки срывается лист и летит под ноги свирепому руководителю Тэуна. Тэун спокойно продолжает:

– Я не понимаю, о чём вы говорите, начальник. Никаких запросов я им не направлял, первый раз слышу вообще.

– А вот Ким Намсон из Мапхо говорит, что ты к ним суёшься без моего ведома, – настаивает начальник. – Говорит, утром в оцепленный ночной клуб заявилась какая-то длинноногая девица, а поймавшей её охране сказала, что она от твоего имени по углам там шарится.

Желудок Тэуна сжимается в привычном, ожидаемом спазме. О. О, неужто…

– Ничего мне сказать не хочешь? – спрашивает начальник. Юнсу косится на Тэуна и толкает его локтём в бок.

– Простите, начальник Кан, – улыбаясь против воли, вкрадчиво уточняет Тэун, – а эта девушка – рыжая?..

Запись от 1769 года

Хансон, столица Чосона

Сколь бы много ни было отмерено лисице, тратить половину столетия на бегство от жестокого монстра, в которого превратился некогда любимый муж, невозможно. Харин устала и хочет покоя, может, в ином мире или даже в следующей жизни. До перерождения ей ещё жить и жить, а потому надеяться можно только на спасение в этой.

Легенды гласят, что кумихо должна прожить тысячу лет, чтобы отрастить девять хвостов и стать человеком, или сожрать печень тысячи мужчин в течение тысячи лет, или же воздерживаться от подобных зверств в течение тысячи дней. В иных сказках говорится, что лисица может сократить срок своей диеты до ста дней, если при этом будет помогать каждому человеку, попавшемуся на пути.

Но, как и многое в мире смертных, сказки остаются сказками, а легенды – легендами.

Когда Харин стала кумихо, первое, что она услышала от Тангуна, это предостережение: не помогай смертным, если хочешь прожить как можно дольше. Людской удел – жить по своей воле и умирать только по велению судьбы или же от рук себе подобных, таких же смертных. Ни кумихо, когда-то бывшая человеком, ни кто-либо другой не вправе вмешиваться в дела людей и решать их проблемы.

– Ты стала кумихо, чтобы отомстить своему врагу, – говорит Тангун, когда Харин просит о снисхождении у бога всех существ. Это второй её визит в чихагук, и второй раз ей здесь не нравится.

Мир Тангуна стоит между смертным и потусторонним на границе, которую не увидит ни один глаз. Здесь холодно тем, кто не заслужил следующей жизни, и спокойно тем, кто вот-вот вернётся в мир смертных новым человеком. Монстрам во дворце Тангуна жарко. Католики утверждают, что это пылает адово пламя, но Тангун не сатана, чтобы жарить грешников в котлах и издеваться над не обретшими покой существами, которых он сам и создал.

В мире Тангуна монстрам жарко, потому что он создан был для людей. Квемулям и квисинам нет места среди душ смертных, они должны находиться в потустороннем мире и ждать следующей жизни в качестве смертного, если готовы к ней, или жить в мире людей и вести себя сносно, если хотят закончить незавершённые дела и получить шанс на новое рождение. Всё подчиняется Великому Циклу.

В конце концов, он был создан для людей и ради людей. Квемули и квисины должны заработать право стать человеком и попасть в колесо жизни, либо растаять в воздухе, слившись с энергией окружающего мира. Стать частью ветра, воды, камней под ногами высшей формы существования – человека.