Слабоумие и отвага, или Путешествие на планету Чукотка

– Ну не надо закрываться! – кричит Анжела.

– Ээ, ну ты чего! – я уже не удивляюсь, что могут придумать наши ребята.

– Ну у меня ключи есть, мы откроем, – как ни в чем не бывало заявляет Эхо.

– А теперь признавайтесь, кто из вас зомби? – смеюсь я.

Смех смехом, а в таком месте очень легко представить себя героями стандартного фильма ужасов. Впереди рельсы для вагонетки разделяются надвое и расходятся по двум уходящим вдаль туннелям.

– О, давайте разделимся! – говорю я.

– Нет уж, давайте делиться не будем, пойдёмте направо! – говорит Масяня.

– А что, мальчики налево, девочки направо… – смеётся Эхо.

– Поделимся впечатлениями потом, – настороженно говорит Анжела.

Вдруг какая-то железная труба падает на пол, издав резкий звук.

– Что это было? – говорит Юля.

– Да это Эхо балуется… – отвечаю я.

– Это Эээхоооо… – смеётся Эхо. И конечно, все начинают кричать, проверяя какое здесь гулкое эхо.

– Вы представляете, что над нами несколько метров бетона? – Эхо восхищенно смотрит наверх.

– Тут лабиринт, вам не кажется? – говорю я.

– А кстати да, – говорит Эхо, – между прочим, о птичках, получается тут надо запоминать повороты. Здесь налево надо будет, да, получается?

– О, вагонетка еще одна, – замечает Масяня.

– Это ещё одни ворота, – говорит Эхо, – которые перекрывают зону.

– Я не хочу идти последней! – я пробегаю чуть вперед.

– Аккуратно, под ноги смотрим! – кричит Наташа откуда-то спереди.

– Да, ребят, вот смотрите, аккуратно, – Юля подсвечивает кучу железа на полу.

– Так, а Артём здесь был уже? – Анжела тоже явно неуютно чувствует себя в этом месте и старается скарсить это шутками.

– Так, ну-ка вот сюда подсвети, – говорит Эхо, – Это будет моя комната, хорошо? Занимаем комнаты, народ! Ээхааа!

– О, тут шкафчики для одежды? – Наташа заглядывает в одну из комнат.

– Выбирай! – отвечает ей Эхо.

Бесчисленные разветвления коридоров с комнатами, в которых еще стоит какая-то мебель, разбитая аппаратура, валяются отсыревшие книги и документы. Такое место – рай для историка, даже сложно представить, сколько информации, возможно даже секретной, можно добыть здесь, не прилагая к этому никаких усилий. Для меня же это место выглядит жутко, и мне хочется поскорее уйти. Почему-то есть четкое ощущение, что в этих кабинетах происходило что-то очень плохое, возможно даже жестокое. Похожее ощущение у меня было, когда я посещала концлагерь Заксенхаузен под Берлином. К тому же, все это находится под землей, и того и гляди вдруг захлопнется какая-то дверь, и мы отсюда больше не выберемся, и про нас придумают легенды, которыми будут пугать туристов. Но нам надо залезть везде. Что это, слабоумие и отвага? Или просто слабоумие? К счастью, ходим мы в этом жутком месте недолго, и поворачиваем всегда только направо, чтобы запомнить путь и не заблудиться. Правда, выходим все равно не там, где заходили.

После «посещения достопримечательностей» в нашей «культурной программе» запланирована рыбалка на реке, текущей через эту долину. Спиннинга у нас с собой нет, но это не страшно: Артём сразу же ловит одну горбушу острой деревяшкой, только зайдя в воду, еще по одной ловят руками Наташа и Масяня, ещё одну ножом – Эхо. У меня снова не получается. Хотя я и делаю всё как полагается: медленно подкрадываюсь, выбираю удобное мелкое место, стою жду в холодной воде, держа руки наготове, а когда рыба подплывает, резко хватаю. Иногда у меня получается хотя бы дотронуться до рыбы, но поймать я так и не могу. Но ребята наловили достаточно, и мы обедаем вкуснейшими стейками из красной рыбы, приготовленной на костре, а также чаем из каких-то цветов, которые насобирал наш новый местный друг.

Сопки в окрестностях Угольных Копей

6 августа

С утра мы поехали на сопку во главе с Артёмом. Минут за пятнадцать отъехали от поселка и стали подниматься на холм. В основном по началу шли по болоту. Раньше я представляла, что болота – это топь, в которой вязнешь по горло и тянешь руку, чтобы тебя вытянули на какую-то кочку. По сути, если топи здесь и есть, мы их не встречали. И в тот день под Копями, и на протяжении всего похода, болото – это просто мшистая влажная поверхность, иногда более-менее твердая, иногда жидкая, зависит от растительности, но в любом случае – это отсутствие твердой земли под ногами, что значительно затрудняет передвижение. Сегодня мы не взяли с собой сапоги-забродники и ноги промочили сразу же. Но это не проблема, мокрые ноги – обычное дело в любом походе. Сегодня мы никуда не торопимся (в отличие от похода), по дороге собираем голубику и морошку. Настоящая морошка – красно-оранжевая, на толстой ножке, причем чем желтее, тем спелее. Там же я нашла еще несколько новых видов цветов – я всегда беру с собой блокнотик на случай таких находок. Все цветы сразу складываю туда, а когда они начнут подсыхать – переложу в жестяную коробочку с прослойками акварельной бумаги. Кстати говоря, здесь незнакомые цветы нужно именно искать – в основном бросается в глаза иван-чай, тысячелистник, и еще некоторые цветы, которые растут и у нас. Но если присмотреться, если поискать, можно найти с десяток новых видов, главное только не забыть потом определить, что это за цветы… Вообще, я уже успела понять, что на Чукотке ни на что нельзя смотреть вскользь, поверхностно. Здесь надо всматриваться во всё: в людей, в землю под ногами, в небо, в растения, в воду. Тогда Север начнет приоткрывать свою настоящую красоту. Только тем, кто смотрит внимательно.

Сегодня довольно пасмурно, с океана дует холодный ветер. Когда ноги мокрые, от этого приятного мало… На таком ветру хочется съежиться, но на Чукотке я поняла, что этого делать нельзя. Чтобы найти общий язык с местным ветром, нужно просто расслабиться и перестать от него защищаться, тогда он не доставит особых неудобств. По стланику карликовой березы тоже идти не особо удобно, ноги цепляются и застревают. По ощущениям это похоже на заросли рододендрона на Кавказе. Когда мы поднялись на более-менее защищенное от ветра скалой место, как настоящие опытные бомжи, нашли какую-то ржавую бочку и развели в ней костер. В ржавой консервной банке, найденной где-то здесь же, вскипятили «чай» из мха-ягеля, который собрал по дороге Артём. На вкус он горький, у него своеобразный «вкус болота», но, если добавить сахар, что-то в этом есть. Чуть-чуть отдохнув и согревшись чаем из мха с козинаками, мы идём выше. Там начинаются насыпи камней со следами пребывания человека – мусором и надписями в стиле «здесь был Вася», причем Ваня нашел надпись аж 60-х годов. Видимо, сюда приходит и приходила полюбоваться видами местная молодежь – а полюбоваться действительно есть чем. С вершины сопки виден весь залив, Анадырь на противоположном берегу и Угольные Копи на этом. Маленькие островки цивилизации посреди тундры. Мне сразу понравилась тундра, я ещё не успела от нее устать и натереть ноги резиновыми сапогами, и мне доставляет огромное удовольствие идти по этой мягкой, разнообразной, разноцветной почве. Когда идешь по такой земле, даже если пейзажи вокруг не захватывают, очень интересно просто смотреть под ноги! Такого разнообразия мхов, маленьких цветочков и другой растительности я, пожалуй, еще нигде не видела. Самый заметный из мхов – конечно же ягель, олений мох (тогда я еще не знала, что их есть множество видов) – это белый, кремовый, светло-бежевый мох, представляющий из себя маленькие ветвистые кустики, напоминающие кораллы. Попадается мох красный, ярко-желтый, зеленый, самых разных цветов и фактур. Идешь по мху как по мягкой, влажной, пружинящей подушке, но самые необычные ощущения – это трогать его рукой, как будто гладишь шершавую кожу огромного мягкого животного, которое буквально дышит под прикосновениями и отзывается на них. В местах, где трава повыше, на ветру она стелется по земле, сливаясь в одну гладкую сероватую поверхность, которая колышется и рябит, как море. Бесконечное, колышущееся, строгое, иногда жестокое, живое, настоящее море тундры. Как же хочется наконец-то пойти по ней с рюкзаком за спиной! Как же хочется расставить палатку на мягком ягеле!

Анадырь – Залив Лаврентия

7 августа

Понедельник. Завтрак в гостинице «Яранга», сбор вещей, автобусная остановка, дорога в аэропорт. Знакомые кресла, всё те же места. Табло прилетов и вылетов. «Вниманию пассажиров, ожидающих вылета рейса номер 117 Анадырь – залив Лаврентия. Вылет рейса задерживается из-за непригодных метеоусловий взлетно-посадочной полосы аэропорта Лаврентий. Дальнейшая информация будет дана в 12.00». Всё по старой схеме. Снова не летим. Шухер, Шалим, Масяня и Эхо идут в ближайший поселок за пивом, по уже хоженому маршруту, у них это называется «в беседку». Я иду с ними.

– Да не улетим мы сегодня, – говорит Шухер, – Артём говорил же, если самолет не летит утром, уже понятно, что в этот день не полетит вообще.

– Нет, мы улетим! – говорю я уверенно, – Вот увидишь, сегодня улетим! Надо надеяться! Его же не перенесли на завтра пока, значит шанс есть! Правда, Шалим?

– Конечно, – подтверждает Шалим, – Сегодня обязательно должны улететь. Говорю тебе, Вов, улетим сегодня.

– Эх, никто кроме нас с тобой больше не верит… – вздыхаю я.

– Да я был бы рад, если бы вы оказались правы, но… Я уже не надеюсь, – говорит Шухер.

Мы сидим в круглой беседке во дворе обычного жилого дома. Кто-то гуляет с собакой, кто-то идёт в магазин, кто-то развешивает бельё на балконе. Обычная жизнь. А для нас – приключение, висящее на волоске. Идем обратно в аэропорт. Сейчас должны объявить приговор нашему путешествию. Мы не торопимся, потому что всё же не очень верим в удачный исход. Но мы идём в аэропорт ко времени объявления – а значит, мы всё-таки допускаем, что объявление может нас обрадовать. Я невольно ускоряю шаг. Вдруг у Эхо звонит телефон, и я слышу голос Наташи. Я не слышу, что она говорит, но как только я услышала её голос, я всё поняла. Зачем же ей ещё звонить?

– Мы летим, летим, да??? – кричу я и кидаюсь Эхо на шею. Оборачиваюсь назад, к ребятам, которые идут чуть позади, начинаю прыгать и размахивать руками, крича: «Летим, летим!»

– Давайте быстрее, Натаха сказала, начинается регистрация. Надо поторопиться! – кричит ребятам Эхо.

Я просто не могу уже идти спокойно и бегу изо всех сил в аэропорт. Ребята забирают рюкзаки из камеры хранения и перетаскивают их к стойке регистрации на наш «АД ЗЛА». Я вижу Наташку и обнимаю её, потому что наконец-то, мы наконец-то летим! И всё будет, будет тундра, медведи, броды, будет всё, чего мы боимся и чего безумно хотим, всё, благодаря чему нас считают сумасшедшими, всё это будет уже скоро! Дождались!

На взлетно-посадочной полосе ждёт небольшой Ан-24 с пропеллерами по бокам. Достаю камеру и начинаю снимать, но человек в форме приказывает убрать её. По одному, по лесенке, все 43 пассажира забираются в салон самолета. Несмотря на то, что на посадочных талонах указаны места, здесь «посадка свободная», как говорят местные пассажиры, вошедшие в самолет раньше и сидевшие на наших местах. Кабина пилота отделена от салона шторкой, а на стене горят таблички «Выход», «Застегнуть ремни» и «Не курить», которые напоминают мне атмосферу самолёта, из которого я прыгала с парашютом. Высокий мужчина в форме проходит между кресел, проверяет, что все пассажиры на месте, и мы готовы к взлету. Затем он садится на первое сиденье рядом с нашим Ваней. Наконец пропеллеры завертелись, самолет выезжает на взлетную полосу и взлетает. В отличие от огромных пассажирских лайнеров, в которых ты довольно слабо ощущаешь сам полет, и, если не смотреть в иллюминаторы, создается впечатление, что ты вообще не двигаешься, в небольшом Ан-24 очень четко ощущаешь, что ты – в воздухе, высоко над землей. Людям, которые боятся летать, такой полет был бы очень неприятным впечатлением. Самолет гудит и чуть потрясывается, внизу проплывают реки, которые как дороги рассекают бесконечную, безлесную тундру, которую вскоре накрывает пуховое одеяло облаков. Я отлипаю от окна. Шалим, сидящий рядом со мной, уже вовсю спит. Я закрываю глаза и погружаюсь в свои мысли.

Мы направляемся в Чукотский район Чукотского Автономного Округа (ЧАО). Он считается самым труднодоступным, так как там нет дорог, и всё сообщение только по воздуху или по морю. Чукотский район – самый восточный в России, именно на его территории находится самая восточная материковая точка Евразии – мыс Дежнева, а также самое восточное постоянное поселение России и Евразии – поселок Уэлен. Площадь района составляет 30 000 км2, при населении всего лишь 4500 человек, которые живут в шести посёлках: Лаврентия (центр), Инчоун, Лорино, Нешкан, Уэлен и Энумрино, четыре из которых мы планируем посетить. Живут здесь в основном чукчи и эскимосы. Из-за вечной мерзлоты здесь ничего не растёт, и сельское хозяйство невозможно – жители занимаются традиционными промыслами, в основном морской охотой. Зима здесь длится девять месяцев в году, воздух очень влажный – 80%, а также обычное явление – штормовые ветра.

Как же здорово, что мы наконец-то вылетели! И как хорошо, что мы отдохнули несколько дней перед походом: и погуляли, и выспались, и порыбачили. Из-за того, что мы потеряли дни, в походе наверняка придется идти быстро, а значит рыбалка вряд ли светит, да и вообще придется поднапрячься еще больше, чем рассчитывали изначально. О том, как мы будем отсюда выбираться, думать не хочется. Лишь бы пройти маршрут в целости и сохранности. Мы вылетаем из Анадыря по очень хорошей погоде, по местным меркам даже довольно тепло – градусов 15. И вообще, за неделю, которую мы провели в Анадыре и его окрестностях, дождь был всего пару раз, и то ночью, да и не сильный. Ветер – да, был. Но в целом погода для похода была идеальная. Но мы летим на север, и странно ожидать, что там нам так же повезёт… Когда мы подлетаем к Лаврентия и опускаемся ниже облаков, так, что становится видно местность, у меня снова появляется ощущение инопланетности. Знаете, я вот тут задумалась. Почему-то каждый раз, когда я вижу что-то ошеломляюще красивое, завораживающее, что-то, от чего невозможно глаз оторвать, мне хочется назвать это «неземной красотой», «чем-то с другой планеты». Но почему? Ведь именно такой была наша планета до того, как ее охватил вирус городов и цивилизации, и мы настолько привыкли к бетонным лесам, среди которых живем, к рекам и прудам, заключенным в каменные оковы, к серому небу, испачканному дымом и выхлопными газами, что что-то по-настоящему красивое, что-то Настоящее и Красивое, нам представляется чем-то чужим. Каждый раз, попадая в прекрасную дикую природу и поражаясь ее красоте, которую не под силу воспроизвести ни одному человеку, я ловлю себя на этой мысли. И радуюсь, что такие дикие места, по-настоящему красивые, по-настоящему земные, наши, первозданные – еще сохранились на планете, до них еще не добралась цивилизация, и в них еще даже можно попасть, пусть и с большим трудом. Здесь, на Чукотке, особенно чувствуется эта дикость, первозданность, и, если человек и обитает на этой земле, он живет с ней в гармонии, не разрушая природу и не пытаясь ее покорить. В таких местах чувствуешь себя как нигде свободным.

Я смотрю в пыльное окно иллюминатора нашего маленького самолетика. Бесконечные серо-зелёные сопки, бежевые тундровые поля, иногда разрезаемые нитями рек и пятнами озёр. Ни одного дерева, ни одного дома, ни одной дороги. Кажется, это совершенно нежилая, дикая земля, ещё не освоенная человеком, да и зачем её осваивать на вечной мерзлоте? Вот мы летим над берегом океана, и на длинной косе начинают появляться отдельные небольшие постройки – рыбацкие домики, или лодочные гаражи. А вот и сам посёлок. Как будто выросшие из ниоткуда, появляются дома, дороги между ними, беспорядочно нагроможденные среди безжизненной местности.

Посёлок Лаврентия

Итак, мы приземляемся в Лаврентия. Пасмурно, но дождя нет. Взлетная полоса грунтовая, как и предсказывал Шалим, и неудивительно, что её размыло. Сразу же после посадки в самолет заходят пограничники и проверяют документы. Как и в Анадыре, нам сразу же говорят, что с нами «особый разговор», и просят подождать на выдаче багажа. Собственно, так как аэропорт Лаврентия это деревянный домик, а территория посадки-высадки просто огорожена железным забором, мы просто ждем чуть в стороне от самолета. На территории аэропорта стоят еще несколько небольших самолётов и вертолёты военных. Я начинаю снимать, но мне снова говорят убрать камеру. Багаж подвозят на машине, и все пассажиры просто разбирают свои вещи. К нам подходят военные.

– Документы ваши давайте, – говорит пограничник.