Время на исходе

ArtemDark: В пять вечера на “Пушкинской” у памятника. Найдёшь?

BlueOcean: Конечно. Не в первый же раз.

***

Пять вечера – его нет. Что ж, ничего страшного. Это я так торопилась, что приехала чуть раньше. Просто он заверял меня в том, что не может дождаться, но не пришёл в назначенное время.

Пять часов десять минут – его всё ещё нет. Я начала нервничать. Разве это нормально, что его всё ещё нет? Я пробовала написать ему через аську, но он молчал. Даже не читал сообщений. Что же происходит?

Пять часов тридцать минут. Он не пришёл. Какой смысл ждать? Я всё ещё пыталась найти ему оправдания – могло ведь что-то случиться, верно? Я промаялась ещё четверть часа, пока часть меня не вскипела от злости, обиды и разочарования. Я не могла поверить, что он вот так меня опрокинул. Я ему совсем не нравилась, наверное? Тогда к чему были все эти видео с песнями? Все эти признания в любви? Зачем он врал мне, что я нужна ему? В шесть вечера я зашла обратно в метро. От радости и предвкушения встречи не осталось и следа.

Я вернулась к тёте Тане в квартиру. Моё нерадостное настроение она, должно быть, списала на усталость после поездки. Я заперлась у себя в комнате, ещё раз проверила сообщения, убедилась, что Артёму на меня плевать, и разрыдалась, упав на кровать.

Я не заметила, как наступила ночь и не заметила, как уснула. Сквозь пелену беспокойного сна, в котором мне то и дело мерещился Артём, я услышала тихий шёпот. Кто-то звал меня по имени. Я то ли во сне, то ли наяву приоткрыла глаза и увидела Артёма, сидящим у меня на кровати.

– Прости, что не смог прийти. Я пытался, правда. Но они не позволяют.

«Кто они?» – хотела спросить я, но язык не слушался и губы не шевелились.

– Но ты не волнуйся, мы скоро встретимся. Обещаю.

Во сне я улыбалась, наслаждаясь прикосновением его рук к моим волосам. Кажется, я разучилась спать без этого.

Поутру я долго не хотела открывать глаз, вспоминая сон. Мне снились такие реалистичные сны… Мне казалось, что я до сих пор могу почувствовать запах Артёма и нежность прикосновений. Но по мере того, как моё сознание прояснялось, боль и тяжесть сковали мою грудь. Он не пришёл. Не пришёл. Я ему не нужна. А сны… это просто моя жалкая попытка удержать его рядом.

Я поднялась, занялась утренней рутиной, усердно игнорируя боль в груди и зуд в пальцах, которым так и хотелось открыть аську и проверить, не написал ли мне Артём причину своего отсутствия.

Тётя ушла на работу – она была врачом в реанимации, поэтому часто пропадала на дежурствах в больнице, жила одиноко, с мужем не сложилось, своих детей не было. Может, и поэтому в том числе, она была не против, чтобы я жила у неё. Наверно, ей бывало одиноко.

Я села за завтрак. Сегодня у меня свободный день, который я надеялась провести с Артёмом. Завтра мне предстояло подавать документы в университеты. Принимаясь за йогурт, я открыла аську. Сообщений от Артёма не было. И он не читал мои. Переступив через гордость и позволив своей волнующейся части взять верх, я написала ему первая.

BlueOcean: Артём, куда ты пропал? Ты так и не пришёл вчера, хотя я прождала тебя почти час.

Ты в порядке? – добавила я чуть погодя.

Я ходила гулять, бродила по центру Москвы, почти ничего не видя. Я вышла на «Маяковской» и прошла по всей Тверской до Кремля. Побродила с толпами туристов по солнечной и нарядной летней Москве. Но отчего-то город, который я неплохо знала и любила, не приносил мне радости.

Пытаясь немного себя развлечь, я посидела на открытой веранде «Шоколадницы», попыталась сделать несколько набросков – это всегда меня отвлекало от неприятностей. Карандаш в моей руке привычно летал, заполняя страницы альбома. Это и правда принесло мне некоторое облегчение, пока я снова не залезла проверять аську. Мне написала Лерка и ещё пара подружек-одноклассниц. Некоторые тоже подались в Москву и предлагали вместе затусить. Но у меня не было на них никаких сил.

От Артёма снова ничего.

Делать было нечего, и я ещё раз перепроверила документы для поступления, составила маршрут объезда университетов, а потом завалилась на диван, включив телек.

Ближе к восьми позвонила тётя Таня.

– Мне придётся остаться сегодня в больнице, – сообщила мне она.

– Хорошо.

На том конце провода послышался тяжёлый вздох, и именно это подтолкнуло меня задать вопрос:

– Что-то случилось?

– Мой пациент. Мальчик-подросток. Он в коме уже много месяцев. В последние недели наблюдался явный прогресс, но потом вдруг его состояние снова ухудшилось.

– М-м-м, понятно, – невнятно пробормотала я. Если честно, я не очень-то хотела слушать про чужие несчастья. У тёти была тяжёлая работа, но все эти люди были мне никем.

– Ладно, тебя это не касается. – Вот именно. – Так что остаёшься за старшую. Полей цветы, убери за собой перед сном и веди себя хорошо. До завтра.

Тётя отключилась, едва я успела сказать ей «Пока».

***

Артём снова мне снился. Теперь это стало, скорее, обычным, чем непривычным.

– Почему ты не пришёл? – спрашивала я во сне. – Я не нужна тебе?

– Очень нужна, – шептал он, обнимая меня. – Но меня не пускают.

– Кто не пускает? Кто?

Он не отвечал и исчезал.

Его аська так и оставалась с моими непрочитанными сообщениями, в сеть он не выходил, и я то материла его, то волновалась, что с ним что-то случилось, и ругала себя, что не узнала никаких других его контактов.

Концерт, на который мы должны были пойти вместе, состоялся без нас. Я так и не попала туда. Целыми днями я разъезжала по университетам с одного экзамена на другой. Но где бы я ни была, что бы я ни делала, я думала об Артёме. Мне казалось, что без него, без его поддержки всё это не имеет никакого смысла. Да, я любила рисовать. Но я хотела не просто рисовать, а быть с ним. Шли дни и недели…

***

Как-то, после особенно реалистичного сна с Артёмом я проснулась вся в слезах. Сидела на кровати и ревела, не могла успокоиться. Он исчез из моей жизни. А что если он, как тот тётин пациент, тоже лежит в коме? Или просто его больше нет? Эта мысль была настолько страшной, что я больше не могла оставаться в комнате и выползла на кухню. Часы на микроволновке показывали четыре утра, над Москвой брезжил бледный рассвет.

Я налила себе стакан воды, который чуть не выронила, когда услышала шорох у себя за спиной. Но это была тётя Таня, которая только что вернулась из больницы. Вид у неё был ужасный.

– Ты почему не спишь? – спросила она меня, но как-то безучастно.

– Кошмар приснился, – соврала я, разглядывая её.

Тётя устало опустилась на стул.

– Завари-ка мне чаю, милая, раз всё равно на ногах.

Когда мы сели рядом с двумя дымящимися чашками, она заговорила:

– У меня пациент умирает. Мне так жалко его. Так жаль его родителей. Они боролись, но проигрывают эту битву. Хорошие люди. Я знаю их уже много лет. И Тёмка тоже… такой хороший мальчик… А Тая лекарство забыла… как мне ей его теперь?..

– Т-тёмка? – перебила я, с трудом ворочая языком, он как будто распух и прилип к нёбу. Мало ли Тёмок живёт в Москве? Но почему так сжалось сердце?

– Да. Сейчас, – тётя достала из сумки телефон и нашла в галерее фото. – Вот он.