Спустя десять лет Глеклен шел по главной улице Сивапольска, мимо бутиков.
Жена повернула их по-прежнему общую голову к витрине магазина “Дамские страсти”:
– Чудесное платье! Посмотри на этот подол! Он усыпан бисером, как сливочный торт сахарной пудрой!
– Мы обязательно его купим когда-нибудь, – пообещал Глеклен.
Он зашел в переулок, где торговали ношеной одеждой. Купил серый балахон и черные прямые джинсы, – Эти вещи не испортятся от постоянной носки и стирки. Возьмем один крепкий комплект. Стирать будем по ночам, чтобы к утру высохло. Балахон подойдет и для жары и для морозов. Очень практично.
– Посмотри на этот круассан с тертой клубникой! Он пахнет летней лесной землей и теплом солнца!
– Извини, милая, но мы не можем себе этого позволить. Мы купим десятикилограммовый мешок гречки. Проявляться как женщина в нашем мире – роскошь, которая не каждому по карману.
Тасами тихонько заплакала в его голове.
– Тише! – Глеклен сделал громкость мыслей жены на минимум внутри головы, – Будешь проявлять эмоции, когда я выполню свой мужской долг. Сейчас мы не можем терять время на эту ерунду.
Глеклен стал выходить с рынка, где его остановил за руку старик:
– В твоем теле сидит душа женщины?
– Как ты догадался?
– Я видел, как твои глаза пожирают моих танцующих дочерей, их наряды.
– Я рассматривал их в качестве любовниц.
Старик рассмеялся:
– Нет, я знаю этот взгляд. Это была не похоть, а зависть.
Глеклен растерялся.
– Признаться, ты прав. Я ношу в себе душу жены, и коплю деньги на отдельное тело для нее. Тебе кто-нибудь нужен на подработке? Я могу стать водителем для ансамбля твоих дочерей, или буду телохранителем.
– Это все лишнее. Можешь пустить жену к голосовым связкам? Я хочу услышать ее мнение.
– Не могу, у нас уговор.
– Как её зовут?
– Тасами. Знаете, если вы не собираетесь брать меня на работу, я лучше пойду.
Старик встал со столешницы своего прилавка и взял Глеклена за плечи, крикнул в его лицо:
– Тасами! Тасами!
– Убери руки, старик!
– Тасами! – глаза старика вспыхнули ярко-желтым светом.
Глеклен начал разворачивать старика, чтобы заломить ему руки, как вдруг его ослепило желтым цветом, сознание растворилось в свечении стариковских глаз.
Глаза Глеклена пару раз моргнули. Он, казалось бы прежний, сказал:
– Здравствуй, я – Тасами, – якобы Глеклен улыбнулся, но то была его жена в теле мужа.
Старик удовлетворенно кивнул и сел обратно за прилавок:
– Здравствуй, Тасами. То, что я скажу, не для ушей Глеклена, только для тебя. Я помогаю таким как ты заработать на женское тело.
– Вы дадите нам денег?
– Нет, я не об этом, – рассмеялся тот. – Сколько лет твой муж занимается вытаскиванием вас из нищеты?
– Десять, – ответила Тасами дрожащим голосом.
– Ты знаешь, что это означает?
Тасами отвела взгляд. Старик взял ее лицо и повернул к себе:
– Посмотри на меня. Твой муж не может вытащить вас из нищеты.
– Может, – хныкнула Тасами. В глубине души она подозревала, что так и есть, но не хотела терять веру в мужа.
– Нет. Он никогда не купит тебе женское тело.
– Вы нас не знаете!
– Я таких как вы каждый день вижу. Мужчины, захватившие души жен – это в основном те, кто посещают наш рынок, – объяснил старый дед.
Тасами оглядела толпу вокруг. Действительно, одни мужчины, в рваной одежде, неприметные, грозные.
– Что же мне делать?
– Захвати управление телом Глеклена, – Старик залез под прилавок а потом вытащил оттуда маленький мешочек, – а потом сыпь вот этот желтый порошок с утра в ваш утренний чай. Говори, что это настой одуванчиков. Этот порошок будет подавлять сознание Глеклена.
Тасами взяла трясущимися руками холщевый мешочек из рук старика.
В это же мгновение Тасами потеряла управление – сознание Глеклена очнулось.
– Что ты с нами сделал? – спросил он у старика.
Старик уже стоял спиной, он о чем-то лепетал с дочерью-танцовщицей, выглядел отстраненным и потерявшим интерес. Глеклен разозлился:
– Черт с тобой!
Он быстро вышел с рынка. Вернулся домой, перекусил хлебом и остаток дня провел в магазине рядом с домом – помогал хозяйке магазина с документацией за еду и доброе слово.