Слепая зона

– Почему тебя это так интересует? Ревнуешь?

– Ха?ха. Очень смешно. ? убрала остатки еды в холодильник, а затем повернулась к нему. ? Не хочешь ? не отвечай. Я спросила, чтобы поддержать разговор.

– Я так и понял, ? ответил он, вновь улыбаясь своей фирменной чеширской улыбкой.

Я выдохнула и закатила глаза.

– Спокойной ночи, ? бросила, решив, что пора уже расслабить дымящийся мозг.

– Сладких снов, Монро. ? ответил Мак, а затем добавил. ? Спасибо за ужин!

– С тебя сорок баксов! ? съязвила в ответ, услышав, как он расхохотался.

Никки

Я солгала Барби, но ей об этом было знать необязательно.

Сна не было ни в одном глазу, поэтому я разложила краски, воткнула в уши наушники, включив любимую песню Боба Марли, а затем завязала на глазах повязку и сделала первый мазок.

По телу разлилось приятное тепло, и я погрузилась в совершенно иной мир ? свой мир. Наполненный мечтой, таинственностью, упоением и спонтанностью. Мир, который не подчинялся законом логики. Мир, в котором было возможно абсолютно всё.

Меня часто спрашивают ? что испытывает художник, когда рисует? Но за долгие годы я так и не нашла подходящий ответ. Да и нужен ли он?

Художник не только видит окружающий мир, но и слышит его, говорит с ним, ощущает, трогает и пробует на вкус. Его чувства и мысли обладают звуком, цветом, формами и даже ароматом. Эти творческие мысли превращаются в силу любви, и именно эту любовь своими мазками он выплескивает на холст.

По своей сути, художники ? те же дети. Они видят цвета ярче, чем те есть на самом деле, а время для них течет размереннее.

Так, грибник видит в лесу грибы, художник ? гармонию.

Он чувствует лес, шершавость коры его деревьев, влажность утренней росы.

Чувствует всё. И иначе.

И я чувствовала так же ? иначе.

Особенно, когда закрывала глаза.

Когда я прервалась, чтобы посмотреть на результат ? часы показывали шесть сорок две. Усталость всё-таки взяла своё, и, решив не загонять себя в самом начале, я позволила себе немного вздремнуть. Проснулась около девяти. Подумала спуститься за кофе, а затем порисовать ещё пару часов в тишине.

Но мои планы были нарушены раздражающим грохотом, донесшимся с кухни.

Я направлялась туда, уже представляя, как убью придурка Маккейна, но застыла на пороге, как вкопанная. Сморгнула. Затем снова. И снова. Не помогло.

А это означало, что огромный незнакомец в фартуке с Микки Маусом (откуда, блин, у Маккейна вообще такой фартук?!), носящийся по кухне и что-то жарящий на сковороде ? был реален. Вероятно, он ощутил моё присутствие, потому что в следующую секунду повернулся и расплылся в приветливой улыбке:

– Привет. Ты, должно быть, Никки?

– Э?эм… да-а-а. А ты?…

– Я Техас.

– Техас? ? моргнула я. ? Это твоё имя?

– Вообще-то что-то вроде погоняла, ? улыбнулся он шире, продолжая бесцеремонно шуровать по кухне, ? так меня зовут друзья. Но вообще я Сейдж.

– Сейдж. ? повторила, наблюдая за тем, как он переворачивает оладьи. ? Мне, конечно, очень приятно и всё такое, но, может быть, ты всё?таки объяснишь, как твоя бесстыжая задница очутилась на моей кухне?

Громила разразился громким гоготом, и отчего-то я подумала, что, если он не брат придурка Маккейна, то определенно его друг. Так ржать он может только в этом случае.

– На твоей? Я думал, это кухня Мака, тыковка. ? ну?у?у…. ? Мы с ним старые друзья. Играем в одной команде. ? объяснил он. ? Прости, что без предупреждения, но этот дом для меня как свой ? с детства здесь вечно ошивался.

То?то и заметно.

– И ты приехал, чтобы…

– Позавтракать, ? ответил он так, словно это было нормально.

Приехать к другу в девять утра, чтобы позавтракать оладьями, которые сам приготовил ? что может быть нормальнее, правда?

– Будешь?

– Э?эм…

– Давай. Это рецепт моей бабушки ? и он просто отвал башки.

Сейдж вновь улыбнулся, а я поймала себя на мысли, что мне нравится, как он это делает. Не так волнующе, как Мак, но… по-своему притягательно.

– Ну ладно.

Пахло действительно потрясающе, поэтому я сдалась и забралась на стул.

Сейдж взял с полки тарелку, положил мне несколько румяных кругляшков, а затем достал из холодильника джем и поставил всё это передо мной.

– Кофе хочешь?

– Ну?у?у…

– Я сварю, ? улыбнулся он. ? С молоком?

– Угу…

Всё было и так странно. И стало ещё страннее, когда на кухню вошел Мак.

Заспанный, еле передвигающийся и очень ? держите меня семеро ? сексуальный ? в одних спальных штанах, соблазнительно сидящих на бедрах.

Он протер глаза, а затем вылупился на Сейджа.

– Какого хрена ты опять забыл у меня в такую рань?