Секреты Альмандры. Браслет мироздания

Глава 5. «Хозяин ветхого дома»

Анна:

Запах маминых пирожков по пятничным вечерам всегда возвращал меня в те дни, когда отец ещё был с нами.

Мама носила хлопковые и льняные платья даже когда убиралась или хозяйничала в саду вместе с бабушкой. Она любила шляпы, особенно подаренные папой, берегла их, для каждой мастерила манекен, чтобы они приятно радовали глаз и украшали собой интерьер.

Книги с рецептами она хранила в кухонном серванте из красного дерева. Так как мы жили рядом с лесом и несколькими лощинками, отец часто рубил дрова для печи и камина. Попутно он мастерил мебель, игрушки и утварь, которую украшал неизвестными мне символами, после чего покрывал её лаком.

Дом у нас был старый. Он перешёл по наследству бабушке от её бабушки, в конце концов, доставшись маме. В нём успели пожить около трёх поколений долгожителей по маминой линии, и если я не разучилась считать, то в сумме это составляет почти триста лет. Мужчины поддерживали его в течение всего времени, но к нашему веку, увы, он стал сдавать. С приходом папы этот «деревянный старик» задышал новой жизнью. Все дыры были заделаны, мебель обновилась, доски сменились, стены перестали пропускать сквозняк и воду. Он превратил его в новенькое жилище всего за четырнадцать лет, за это бабушка прониклась к папе ещё больше, хотя он по своей натуре – человек суровый, и мало обращал внимания на благодарности. Как мне кажется всё, чего он хотел – это обеспечить комфортные условия для жизни нашей семьи.

Он любил мастерить деревянные изделия, но назвать его трудолюбивым плотником сложно, наверное, потому, что вид у него был слишком важный. Одет с иголочки, всегда опрятно укладывал волосы – чему учил и меня. Занимался какими-то картами, расчётами, собирал странные украшения и часто делал маме комплименты, а она в ответ хихикала, словно юная девушка, которая только-только закончила девять классов.

Глядя на них, люди говорили, что он её не любит и приехал сюда лишь для того, чтобы завладеть её имуществом. Эти бесчестные слухи меня раздражали. Они думали так потому, что он прибыл в город внезапно, ни родословной, ни образования, ни гроша за душой. Новый житель, ранее никем не виданный, женится на самой красивой девушке, за которой бегали толпы женихов – всего лишь невинно прогуливается с ней, даже ни разу не поцеловав на людях. Столь отстранённое отношение мучало окружающих, и при этом ни один из них даже не удосужился хотя бы немного узнать отца получше, чтобы делать выводы.

Помню отца очень сдержанным человеком. Он не любил разбрасываться эмоциями – особенно на виду у других. Также папа не любил много о себе говорить и оправдываться перед другими. Не каждый мог заметить, как суров его взгляд, если кто-то из посторонних грубил и не уважал маму. Мало кто замечал, как чутко он брал её за руку. Как отбирал пакеты, не давая носить тяжести. Его любовь к нам видели только мы – за это мама любила отца ещё больше. Когда мы приходили домой после прогулки или важных дел, мы садились ужинать и рассказывали друг другу новости, истории и ситуации за день.

В первую очередь папа обращался ко мне:

– Анна, как сегодня поиграла с Эдом и Лизой? Малыши не обижали тебя?

Если я рассказывала, как весело провела время с друзьями, он улыбался и задавал другие вопросы. Но если он узнавал о том, что меня или близнецов Портманов обидели, то превращался в орла и гордо вставал на защиту по-своему, скрытно, пугающе, но впечатляюще! Люди не осознавали, как оказывались в когтях опасного хищного зверя, в миг жалея о том, что связались со мной. Он не вёл воспитательных бесед с детьми, а подходил к их родителям, тихо нашёптывал на ухо вещи, которые поймут только взрослые, а те твёрдо кивали ему в ответ. На следующий день я получала порцию сожалений и просьб о прощении. Что именно говорил мой отец – не известно – об этом знают лишь родители обидчиков.

После этого папа приходил домой, пёк с мамой пирог, заваривал чай и садился рядом с книгой в руках. Его тёмно-каштановые волосы щекотали мне ухо, так как он всегда ходил с длинными по плечи прядями. В обычные рабочие дни папа собирал их в хвостик. Маленькой, я часто подшучивала и смеялась, что он может ходить со мной в садик и называться Дианой, на что он сдержанно отвечал:

– Хвостики носят не только девочки, милая!

Каждый вечер отец рассказывал о волшебных мирах и о том, как важно ценить жизнь и свободу: свою, окружающих людей, творений природы. Также он читал мне классику и заботился о том, чтобы я всегда понимала, о чём идёт речь. Поэтому, с самого детства, своими наставниками я считала: А. Пушкина, А. Чехова, М. Булгакова, Ф. Кафку, Дж. Лондона, М. Митчелл, А. Ахматову и другие столпы всемирной литературы. Именно отец посодействовал тому, чтобы я стала писателем и поступила в это замечательное училище. Он сам когда-то писал рассказы о разных мирах – волшебных и мрачных, о мирах, где существуют законы, непостижимые нам, и законы эти писаны существами иного происхождения. Мне нравились его рассказы, будучи ребёнком, они казались мне просто фантастичными.

Теперь я понимаю, почему он не нравился людям. Мой папа считался чудаком, но тем чудаком, которому боишься перейти дорогу. Мужчины страшились и обследовали завистливыми взглядами, а женщины – восхищёнными. Люди судачили про меня и маму разные вещи, лишь бы разозлить его, и у них получалось. Какое-то время мама ходила за ним по пятам, чтобы умерить его пыл и жёсткий нрав, намереваясь этим уберечь от глупостей. Тогда я поняла, что никакие рубашки и запонки не скроют отцовский гнев. Несмотря на некоторые сложности, жизнь у нас обретала спокойное и приятное течение. Я всегда ощущала себя под защитой папы и в окружении маминой нежности, но после исчезновения мужчины в нашем доме, счастье исчезло.

На следующий день после очередного семейного ужина (к слову, тогда мы играми в монополию) я встала с утра пораньше, чтобы обсудить с ним новые стратегии, но всё, что я увидела в тот день, это пустые гардеробы, где хранились его рубашки, брюки, ремни, подтяжки, ботинки и прочие вещи, которыми папа окружал себя. Мама сидела у окна в опустевшей спальне. Когда я подошла к ней, она посмотрела на меня своим привычным взглядом. Тоски я в нём не увидела. Она мужественно молчала об его уходе, дабы я не начала интересоваться положением дел, не задавала вопросов. А я задавала их. Любой бы расспрашивал мать на моём месте, но в ответ слышала лишь: «Когда ты вырастешь, ты всё поймёшь». И вот я выросла. Скоро мне будет восемнадцать лет, но я до сих пор не понимаю, почему он так резко появился в её жизни и также же резко исчез из нашей.

Я выросла с огромной дырой в груди, беззащитная и неуверенная в себе. Его больше не было рядом, и он больше не нашёптывал родителям хулиганов вещи, которые заставляли их воспитывать своих детей лучше. Я больше не ела пироги и не читала классику, я стала ненавидеть его рассказы – обида крепко держала за горло. Он просто исчез и даже не попрощался со мной. За это я не могу его простить.

И только теперь, спустя много лет, я продолжила читать книги, научилась печь яблочные пироги, ждала бабушку с мамой, чтобы угостить их, напоить чаем и учтиво расспросить о прошедшем дне, как когда-то поступал он – самый любимый нами мужчина, хозяин ветхого дома.

Глава 6. «Королева всех луж»

Уже шестнадцатое сентября. Утром мама подарила мне браслет, в качестве подарка папы на совершеннолетие – это была последняя вещь, которую отец передал перед исчезновением – гравированное украшение с удивительными и неизвестными красными камнями. Браслет идеально сел на кисть. Я почувствовала себя взрослой.

После посиделок с друзьями в нашем любимом кафе, где подают хорошие десерты и горячий шоколад, мы отправились по домам. Вечерело. Фонари тепло указывали нам путь. Часом ранее на город упал дождь и оставил после себя огромные лужи. Приглушённый городской шум, раздающийся эхом по мокрым безлюдным улочкам, напоминал о детстве. О босых пробежках по влажному асфальту, ловле жуков, играх в мяч, рыбалке у оврага, возращении домой после школы в сильный ливень. Я осталась позади, погружённая в собственные мысли, в то время как близнецы спорили о чём-то своём.

Лиза настаивала, что играть «песенки» куда проще, чем заниматься литературой, глубина которой сравнима разве что с Марианской впадиной. Эд же утверждал, что она ошибается. Ведь очень даже нелегко повторить на слух достаточно сложное произведение или самолично сочинить красивую композицию, чем придумывать «рассказики». Я считаю, что бесполезно спорить кто лучше, а кто хуже. Каждый мастер хорош в своём деле, каждый заслужил похвалы и уважения.

Лужи, словно зеркало, отражали небо и ветви деревьев. Это поразительно и… волшебно, как в папиных рассказах.

– Анна, когда ты собираешься меня нарисовать? – игнорируя сестру, ко мне обернулся Эдуард.

– Даже не знаю. Может быть летом? Как раз наступит твой день рождения, и я сделаю тебе подарок, – не без иронии в голосе ответила я.

– Летом? Это слишком долго! Через столько времени я могу быть не таким красивым, как сейчас.

– О! Я сейчас вернусь! – сообщила Лиза и убежала на край дороги. – Это же кузнечик! Что он здесь делает осенью?

Пользуясь тем, что сестра отлучилась, Эд подошёл ко мне ближе и волнительно заговорил:

– Анна, я… прости, что помешал тебе в прошлый раз.

– Ты о чём?

– Ну, ты знаешь!

– Было бы здорово узнать причину твоего поступка.

– Да, я немного позавидовал.

– Рада слышать, – иронично заключила я, а Лиза вернулась с кузнечиком в руках.

– Ребята, он мёртвый! Вы видите это?

– Убери его, дурёха! – Эд шлёпнул сестру по руке и остатки кузнечика отскочили в траву.

– Ты что наделал? Гад!

Когда ребята ругались, они часто забывались, как в данном случае. Друзья сосредоточились на победе в споре и упустили меня из виду. Пока я пыталась догнать их, я шла по лужам и промочила ботинки. Вода повсюду, ступить некуда и такого не случалось уже давно. Большие, маленькие, глубокие, мелкие, грязные, кристально чистые лужи окружали центральную. «Королева луж» преграждала мне путь и я была вынуждена перейти её также, как переходит реку главный герой в приключенческом романе. Вдруг, наступив на неё – я провалилась, словно в океан. Я вижу своих друзей вверху, над водой. До ужаса напуганных и растерянных. Прошло некоторое время, прежде чем они ринулись к луже, чтобы достать меня, но их руки бились об воду, словно врезались в твёрдое стекло. Страх сдавил горло, не могу дышать, воздух… Мне нужен воздух! Я под водой! Я не могу дышать! В попытках вернуться к друзьям, я уткнулась в прочную невидимую стену между мной и ними, она как тонкий лёд, но непреодолима! Как мне выбраться? Неужели это ночной кошмар? Под землёй, под нашими городскими улицами не проходят реки, не стоят океаны, тогда в чём дело? Почему я провалилась в необъятное, водное, тёмное пространство? Как же пугающе! Ещё немного и я прокушу собственную щеку от страха. Я заперта здесь, мне не выбраться.

Я умру, сейчас я умру…

Эд попытался позвать на помощь. Я вижу, как он открывает рот и машет головой, явно ищет прохожих, но рядом никого. Ничего не понимаю из того, что они мне говорят. Все слова превращаются в бульканье. Бесполезно биться как рыба об лёд: нужно найти другой выход или незаметно утонуть. Они ведь никогда не забудут этот день, не простят себе оплошность, что оставили друга позади. В спешке я покрутила головой. К моему счастью, луч света под ногами вёл вниз, к правой стороне. Лиза наклонилась над лужей, она всё ещё видела меня.

С её глаз в воду упали слёзы. Мне очень жаль…

Я показала ей пальцем вверх и на последнем издыхании нырнула глубже.

Выход. Мне нужен выход, даже если это означает, что я больше никогда не увижу своих друзей.

Глава 7. «Лесной солдат»

Вынырнув через узкую щель, я стала жадно хватать воздух, цепляясь за травинки, затем нащупала землю, пусть и влажную, сырую, но уверенную. Карабкаясь из лужи на сушу, я без сил упала на почву, в попытках отдышаться.

Я жива! Не могу в это поверить. И то, что сейчас случилось, мне не объяснить. Теперь я лежу на мягкой траве и смотрю вверх. Деревья – будто башни крепости, окружали меня со всех сторон. Здесь красиво и свежо. Адреналин не отступил, холод тут же сковал моё тело. Тяжело дышать… Я задыхаюсь! Нет-нет, я всё-таки умираю. Здесь есть воздух, но нет ощущения того, что всё в порядке. Всё пропало! Дрожь в теле не унимается, не могу её контролировать. А чтобы посчитать пульс, даже не нужен секундомер, он сильно отбивает в висок, но при этом теперь я поняла, что со мной происходит. Так неспокойно, тревожно и страшно! Я не узнаю этих мест, куда я попала? Всё зелёное и огромное, это давит, гнетёт. Чувствую себя муравьём, нет – кроликом! Позади меня наверняка кто-то есть, зубастый, голодный и до ужаса сильный. Обернувшись, я увидела скалы. Там никого нет. Анна, что ты несёшь? Да это лес, всего лишь лес! Чувство, что смерть за моей спиной, всё равно осталось, оно крепко схватило костлявыми руками и больше никогда не отпустит, пока я не увижу друзей, дом и маму. Я слышала, что при панических атаках люди часто думают, что умрут. Лучше бы я испытала это, едва не угодив под трамвай, но не сейчас, в этом опасном, огромном лесу.

Надо подумать. Возможно – это сон перед шестнадцатым сентября? Вероятно, я сейчас лежу в своей постели, и мне снова снится этот лес. Вот только… прежде, во снах, я не встречала таких луж… и уж тем более океана под землёй. Мне не было так холодно и жутко. Тогда лес манил меня, но не пугал. Я не представляю куда идти, куда смотреть и что мне делать. Теперь гудит только лес, и я не слышу никакого зова. Так, хорошо. Я дышу, это важно. Хищников не слышно и не видно. Он бы объявился сразу, как только я ступила на эти земли. Всё не так уж и плохо. Может быть, я в Тайге? Или в Амазонии? Было бы здорово. Это значит, что есть вероятность вернуться домой, пусть и не сразу, но со временем.

Разговоры с собой помогли отдышаться. Стало легче, тревожность немного отступила. Я встала и осмотрела себя. Форма насквозь промокла, а ботинки пропустили воду – кажется, я отморозила лодыжки. Чтобы согреться, я обхватила себя руками, но ничего не вышло. Мне всё ещё холодно, дрожу как осиновый лист. Интересно, когда вернусь домой, получу ли я штраф за свою форму?

Меня встретили бутоны ярких, возможно, ядовитых цветов. Не похоже это на Амазонию, что уж говорить о Тайге. Это точно не земные растения, они напоминают иллюстрации из детских сказок. Потрогать их я не решилась, а также не решалась продолжить путь. Только вот стоять на месте сродни смерти, так что пора бы пуститься в путь и попытаться согреться способом получше.