Кража на Весенней улице

Мы спустились вниз. Берта вся покраснела от злости, разбросала на пол конфеты; Луц вскочил и во все глаза оглядывал нас.

– Как это понимать?! – сказала она и развела руками.

– Я хотел кое-что показать Лукашу на чердаке…

– Знаю я, что ты там ему показывал! Говорила тебе, чтоб на чердак не ходил как в прошлом году! Говорила?

Якуб опустил голову.

– Прости…

– Простите, Берта, – сказал я.

Она немного успокоилась и подобрала с пола конфеты.

– Надеюсь, такое больше не повториться.

– Нет.

– Нет, никак нет.

– Но конфеты я вам не дам и всё расскажу твоей маме, Якуб. Тебе хоть и через полгода семнадцать, но надеюсь, что Лина выпорет тебя. А сейчас познакомьтесь с герром Луцем Гилем.

Тот словно очнулся, подошёл к нам и протянул руку.

– Ну привет. А вы хитрые парни, скажу так. – Он пожал руку Якубу и повернулся ко мне. – Тебя как зовут?

– Лукаш Шнайдер.

На долю секунды улыбка исчезла с его лица, но тут же появилась.

– Где вы работаете, герр Гилем? – сказал Якуб.

– На стройке, а что?

– Просто интересно стало… А давно вы встречаетесь с тётей?

Она его пожирала взглядом, но ничего не говорила. Гилем откашлялся.

– Два месяца. Она прекрасная женщина, тебе, скажу честно, повезло с ней, что она твоя тётя.

– Ну ладно, мальчики, – сказала Берта, – идите на улицу, а то сейчас я вам дам…

глава 10

Вечером она всё рассказала Лине, но та ничего нам не сделала – мол, молодые, пускай дурачатся. Берта протестовала, но быстро замолчала.

На следующий вечер, когда мы пришли с прогулки, их не было дома, а на столе лежала записка: «МЫ ПОШЛИ В КАФЕ, ДОПОЗДНА НЕ ЖДИТЕ. ЦЕЛУЮ ВАС ОБОИХ. ЛИНА». Я улыбнулся; Лина относилась ко мне почти как к сыну, несколько раз целовала (и даже при Якубе, но он ничего не говорил). Её любовь была для меня важна, тем более, другой материнской любви я не знал, а маму почти не помнил. Нет, папа Уве меня тоже любит, но всё же…

– Что ж, весь дом наш, – сказал я, положив записку на стол.

– Это точно. Кстати, – сказал он, понизив голос, – не хочешь заглянуть в комнату тёти?

– Зачем? Что там делать?

– Знаешь, у неё такая странная привычка: она прячет по всей своей спальне шоколадки.

Я рассмеялся.

– Зачем?

– Не знаю, но она так делает, и не первый год. Я с детства ворую их, когда её нет.

– И она типа ничего не замечает?

– Ну, она ничего не говорит. Господи, у неё там столько шоколадок – как будто она помнит, где, какую и куда спрятала! Ну что, пошли?

– Пошли.

Комната её никогда не была заперта. Она очень просторная, но мало мебели: кровать, торшер да туалетный столик со стулом. На столике куча всякой косметики и шкатулок.

К одной шкатулке Якуб подошёл и открыл её. Там лежали всякие драгоценности: ожерелья, кольца и прочее.

Он осторожно стал вынимать это добро, клал на стол. Я заметил среди драгоценностей кольцо, на котором отображался свет торшера. Я взял его.

– Красивое.

Якуб посмотрел на меня.

– Забирай себе.

– Иди ты… Я не про это. Оно такое… изумительное, необычное. Оно прям, знаешь, выделяется. Интересно, оно очень дорогое?

– Ты думаешь, что я не понял намёк…

– Ищи лучше шоколад. – Я положил кольцо в кучку украшений.

Он нашёл тёмный шоколад с орешками на дне. Открыв его (кстати, он даже не был просрочен), мы сели на кровать и принялись за трапезу. Якуб поморщился.

– Фу, не люблю тёмный шоколад. Ешь сам, а я пока другой достану.

Я улыбнулся и откусил четвертинку.

Я продолжал смотреть на это кольцо. Уж очень оно необычное: большой бриллиант отображал свет, а на самом кольце инициалы: Б. В.

А что, если…

Да нет, не может быть! Я махнул рукой.