Как говорила мама…

Приходить или нет – Маркус думал над этим вопросом полночи и в итоге решил: нет, он не отступит, текст уже написан.

Неужели Клаус сказал? Нет, скорее всего, нет. Тем более, он за него – наверняка никто ничего не знает.

Поэтому да – он пойдёт.

…У ресторана собралась толпа; практически весь зал был занят, пришлось взять несколько стульев из чердака и разместить вдоль стен. Там собрались мужчины и женщины из различных слоёв населения и возрастных категорий. Маркус с трудом отыскал в толпе членов клуба.

Возле стены стояли Давид, Клаус, Ку, Яйцо и другие. Почти все были в сборе.

Едва он сделал шаг вперёд, к ним подошла женщина средних лет в лиловом платье и брошкой в форме розы. Её лицо с чуть повисшими щеками исказилось от ярости и сильно покраснело. Она подошла к Давиду и что-то тихо ему сказала, сжимая кулаки.

Маркус услышал следующее:

– Кто этот Маркус?

– Он… у него свой бизнес, он окончил юридический…

– Ха! Знаете, моя знакомая – его сестра, и когда я рассказала ей про ваш клуб, она сказала: «У меня там брат!» «Кто?» «Маркус». «А-а… Он, как я поняла со слов одного человека, предприниматель? У него, я слышала, высшее юридическое образование». И что затем?! Боже! Она посмотрела на меня как на дуру и рассмеялась: «Ха! Марк даже обычную школу не закончил».

Ноги Маркуса подкосились, и он ухватился за край стола. Сидевший за ним джентльмен с двумя дамами вопросительно посмотрел на него, но ничего не ответил.

Давид огляделся вокруг и встретился с ним взглядом. Он побелел и подозвал жестом к себе. На негнущихся ногах Маркус подошёл; Клаус с растерянным видом стоял в стороне.

– Маркус, – сказал Давид, – мне фрау Розенберг сказала, что ты… что ты…

– Неуч! Бродяга! – сказала она, но Давид даже не посмотрел на неё.

– Это правда?

Что ж, подумал Маркус, всё равно уже всё известно. Кивнул.

– Да. Я соврал.

Давид повернулся к Клаусу.

– А ты знал?

– Нет. До последнего не знал.

– Маркус?..

– Он не знал. Я ему не говорил и к себе даже не приглашал.

Фрау Розенберг передёрнуло.

– Да прогнать эту бродягу надо! Какой пользы это принесёт, если какой-то работяга будет читать публике про права женщин? Что это даст?!

Давид переводил взгляд с неё на Маркуса, и обратно. Плечи поникли, и он вздохнул.

– Маркус, тебе лучше уйти. Предупреждаю, уйди.

Маркус сначала тупо смотрел на него, затем он расправил плечи, и лицо медленно наливалось кровью, набухало и искажалось, как в карикатурах. Оно смиряло каждого взглядом, словно пуля оставляла дырку в голове, сквозь которую можно было увидеть эти позолоченные золотом мозги.

Он смял листы с речью, кинул к ногам фрау Розенберг и ушёл.

глава 8

На следующий день Маркус получил письмо и приложенный к нему конверт. Раскрыв его, он прочитал следующее:

«Привет, Марк. Я пытался их там уговорить, но никто не хочет принять тебя обратно. Давид просто тебя ненавидит, говорит, что ты испортил ему репутацию.

Мне очень жаль тебя, правда. Может, сегодня в 15:00 зайдёшь в гости?

Вчерашнее выступление прошло нормально, без каких-либо происшествий. Деньги я получил, но они мне не нужны.

Они в этом конверте, и они по праву принадлежат тебе.

Клаус Т.»

Маркус перечитал письмо дважды, и только затем раскрыл конверт, где крупной пачкой лежали 2000 марок.

Он их долго держал в руках, а потом переложил их в банку.

Через два дня наступил день рождения Люизе. После поздравления мужа и завтрака, она перебирала почту, пока не заметила бандероль и приложенное письмо. Сначала она раскрыла бандероль и увидела… маленькую потрёпанную книжку.

Она раскрыла её и поняла, что это «Свод законов Отечества» 1912 года выпуска. Долго она смотрела на него, затем раскрыла письмо.

Это от Маркуса!

Руки её задрожали.

«Дорогая Люизе,

Поздравляю тебя с днём рождения! Тебе уже двадцать один – такая большая!.. И я хочу подарить тебе эту книжку. Помнишь её? Я же ведь хотел стать адвокатом и купил её у нашего соседа за двенадцать пфеннигов.

Ох, славные времена… Тогда же ведь родители полноценно работали…

Извини за такую скромность. Денег от феминисток из-за одного человека я не дождался. Он сказал фрау Розенберг, что я даже обычную школу не закончил, ну она и подумала: если бедняк прочитает лекцию обществу, что это даст? Думаю, ты знаешь, кто ей так про меня сказал.

Но теперь это неважно: что было, то прошло… верно?»