Позор дебютантки

– Мне плевать на этих попрошаек! – заметила дамочка с такой небрежностью, словно отгоняет муху. Ей было лет сорок. Легкие морщинки уже залегли возле ее глаз, но она их тщательно прятала, отводя взгляд на яркие, красиво очерченные губы. – Ольстер! Я тут подумала и решила, что украшения зала должны быть голубым. Голубые розы! У моих девочек будут розовые платья. У Бертины будет нежно розовое, как пепел розы, а у Филомены немного в персик! Они будут отлично сочетаться… А если перед входом поставить корзины из нежно голубых роз… И раз мои дочери дебютируют, то мне как бы положено быть хозяйкой бала! Ты же все равно не женат…

Я понимала, что ловить нам здесь нечего. Кроме косых взглядов.

– Пойдем, – кивнула я Перл, а та встала, вежливо прощаясь. Ее прощания никто не заметил. Герцогиня Коупленд даже не обернулась. Перл смутилась и поспешила на выход.

Мы покинули кабинет, а я закрыла дверь, видя, как сестра идет, низко опустив голову.

– Ну чего ты приуныла? – спросила я Перл, которая выглядела расстроенной. – Это – не последний бал! Сейчас мы еще куда-нибудь съездим и попробуем договориться!

– Я … я… понимаю, – кивнула Перл, а мы быстро вышли из поместья.

Глава 12

Нет, ну как обидно! У нас были все шансы… Может, стоило его пошантажировать… Я понимаю, что Перл расстроилась и сейчас расстроится еще и Корал. Обидно было то, что по факту герцог прав. Но еще обидней было то, с каким пренебрежением, с какой брезгливостью отнеслись к нам и к последней просьбе нашего отца.

Душа требовала сатисфакции. Я смотрела на вереницу карет, которая все прибывала и прибывала. Сейчас, прямо возле ступеней ругались две семьи. Вся суть сводилась к: “А ваша тут не стояла!”. На что вторая семья убеждала, что они “только спросить!”.

– Ты расстроилась из-за бала? – спросила я, видя, как сильно Перл переживает.

– Скажи мне, Нелли, почему мы такие бедные? Мне так обидно, когда нас называют попрошайками! – вздохнула Перл. Я бы сама хотела знать ответ на этот вопрос. Но майорат никто не отменял. Тот, кто родился с яйцами, выигрывал в любом споре при получении наследства. Даже если он – седьмая вода на киселе! И это злило неимоверно!

– А ведь наше наследство, получается, поделили между родственниками мужского пола? Почему девушки не могут ничего наследовать, кроме ренты и поместья? – спросила Перл, пока я сопела и чувствовала, как сердце требует гадости. Вместо того, чтобы помочь, нас попросту высмеяли и вышвырнули.

Идея пришла внезапно.

– Перл, дорогая моя! Делай вид, что у тебя есть приглашения! – прошептала я. – Светись от счастья! Лику!

Перл грустно посмотрела на меня. Я увидела дорожку от слезки, которая стекла по ее щеке.

– Зачем? – прошептала Перл. – Это ведь неправда!

– Ты пока светись, а я потом скажу! – шепнула я ей. Мы спускались по лестнице туда, где бесконечной вереницей застыли кареты. На губах Перл появилась вымученная улыбка. Я тоже улыбалась.

– Перл! – одернула я сестру, и улыбка стала куда более искренней. – Я когда-нибудь что-нибудь делаю просто так?

– Нет, – прошептала сестра. И тут же стала улыбаться, вытирая слезы.

– Как чудесно, что мы получили эти приглашения! – громко взвизгнула я, обнимая сестру. Десятки взглядов были прикованы к нам, а я прижимала руки к щекам. – Ты счастлива?! О, если бы ты знала, как я счастлива!

Ссора на ступенях прекратилась . Все уставились на нас. Я продолжала.

– Даже не верится! – произнесла сестра, улыбаясь сквозь слезы.

– И я про то же! А ты говорила, что не получим! – продолжала я, стараясь изобразить максимальный восторг. – Герцог сказал, что остались последние два приглашения! И больше все!

Что тут началось! Люди выскакивали из карет, дамы оборачивались на нас. Все шумели, шуршали и требовали решительных действий от глав семейств! “Мама! Я хочу на этот ба-а-ал!”, – слышался капризный голос какой-то невесты.

– Почему это им дали, а нам нет?! – послышался возмущенный голос какого-то мужчины, похожего на моржа во фраке. Он грозно топорщил густые усы и дул щеки. На нем висела сухонькая женщина с паникой в глазах.

– Это ж надо! – обняла я сестру, закружив ее. – Осталось еще два последних приглашения! А ты из кареты выходить не хотела! Спасибо герцогу! Как хорошо, что он помнит родственников!

К нам тут же подлетел один солидный седой мужчина.

– Сколько вы за них хотите! – прошептал он, пока за ним стояли побледневшая мать с тремя дочерями. – Называйте цену.

– Сэр, – улыбнулась я. – Приглашения мы не продаем! Вам туда!

Я показала глазами на резиденцию несостоявшегося жениха.

Я немного подкрепила успех в конце очереди, а потом мы свернули за угол и сели в нашу наемный экипаж, которому теперь должны огромные деньги за ожидание.

Карета тронулась, а я устало откинулась на спинку.

– Врать, как бы, нехорошо, – прошептала Перл.

Я видела издалека, как люди пошли на штурм герцогского дома и усмехнулась.

– Дорогая моя, – взяла я сестру за руку. – Только что мы убили двух зайцев. Теперь мы с тобой знаменитые и имеем протекцию! Ну смотри… До этого никто не знал, кто такая Перл Линетт! А сейчас тебя видели, тебя запомнили… Нас видели и запомнили. Люди уверены, что герцог оказывает нам особое расположение, раз дал приглашения на свой бал. Это сыграет нам на руку. Шансы, что нас пригласят на другие балы, поменьше, существенно возрастает. Еще бы! Сам герцог проявил к нам такое внимание!

– Но ведь нас же не будет на его балу, – произнесла Перл.

– А мы просто заболели…. Ах, проклятая лихорадка! – усмехнулась я. – А с другой стороны, он и его сестрица будут знать, как называть нас попрошайками!

– А что мы скажем Коралл? – спросила Перл, все равно нервничая. – Она очень хотела попасть на этот бал. И расстроится, когда узнает, что приглашения мы так и не добыли. Она мне с утра все уши прожужжала этим балом…

– Спасибо что напомнила! Сейчас заедем к кондитеру и купим ей ее любимые пирожные. Это немного смягчит новость. Есть вкусные пирожные и плакать одновременно немного неудобно, но перед пирожными она не устоит.

Мы заехали в лавку, а я вынесла коробочку с пирожными, пока Перл сидела в карете. Потом мы направились домой. Мы жили не совсем в столице. Скорее, в пригороде. Столичная жизнь была нам не по карману, ведь месячная стоимость трех комнат в престижном районе иногда равнялась нашей годовой ренте.

– Спасибо вам! – улыбнулась я, вручая извозчику деньги. Он уже уезжал, а я смотрела на нас старенький и красивый дом. Мне казалось, что это – самое романтичное место на свете. Это был уютный небольшой дом в английском стиле, утопающий в зелени. Шоколадного цвета камень подчеркивал его старину, зеленый плющ разросся почти до самой острой крыши. Небольшая терраса, спрятанная от взглядов любопытных прохожих зеленой завесой, вмещала кованый столик и четыре кованых стула. Я любила пить чай на ней, когда думаю. Шелест листьев, легкий туман придавал этому месту романтическую загадочность, а желтые пятна света в окнах делали его таким уютным, что хотелось постучаться в дверь с потертой ручкой – грифоном и узнать, кто этот счастливчик, которому повезло здесь поселиться.

Увы, кроме меня и сестер, никто не замечал этой красоты. Все видели в нем лишь третьесортное жилье для тех, у кого недостаточно средств для роскошной жизни в столице.

Я взглядом ласкала три высоких и строгих окна, куст сирени, который встречал нас у самого входа. И мне ужасно не хотелось что-то менять в этом островке уюта, где проживают три одинокие девушки. Этот дом остался нам исключительно потому, что он был подарком нашей матери. Это было единственное наследство, которое передавалось не по праву майората, а по женской линии. И я, будем честными, решила навсегда остаться старой девой, чтобы доживать свой век в этом уютном доме.

– Ну как?! – встретила нас возбужденная Коралл. – Получили приглашения?

– Нет, – помотала головой Перл, а лицо Коралл тут же осунулось. Она вытерла руки о тряпку и присела в кресло.

– Зато мы купили твои любимые пирожные! – тут же улыбнулась я, вручая ей коробку.

Коралл очень любила готовить. А за неимением кухарки, кухней занималась она. Перл умела плести кружева и рутинно нанизывать бусины на иголку. У меня же таких талантов не было!

– Ну как же так! – всхлипывала Коралл, жуя пирожное. – Нет, ну вы только посмотрите! Попрошайки! А ничего, что герцог обязан нашему папе!

Я сидела вместе с Коралл, а Перл ушла в кабинет отца. У девочек была привычка разговаривать с папиным портретом, делиться своими переживаниями. И сейчас из кабинета отца слышались всхлипы и слезы.

– Я схожу за ней, а то совсем разревелась, – вздохнула Коралл, утирая слезы и вытирая руки от крема.