Знойная пустыня

– Она вам сказала… Ну и как? Пожалуйста, никаких упреков. Я воспользовался случаем, чтобы показать ей, что может сделать адвокат. И нечасто можно слышать такого отчаянного человека, как вы… Смотреть, как вы в одиночку выступаете против грязных денег… это стоит того.

Я был образчиком, прототипом, был патентованным, честным человеком… Меняют ли шкуру младенцев-тюленей на кожный покров доверчивых адвокатов, если не хуже – идеалистов?

– Вы должны бы были меня предупредить.

– Не так уж и плохо: незнание. Она могла найти вас симпатичным на суде, а потом переменить мнение. Я не мог предполагать, что синдром «героя» длится долго.

– Что вы называете синдромом героя?

– Влияние, которое оказывает поборник справедливости на некоторых женщин. Отсюда – успех военных; накануне ухода на фронт – я говорю о старинных временах – они могли воспользоваться любой девушкой. Секундочку, позвольте, меня зовут. Подождите меня. Я вернусь.

Он кинулся к графу с графиней. Эта пара болтала возле дешевой статуи, изображающей амазонку с арбалетом. Гарри внимательно выслушал то, что говорил фон Гаген, затем стал делать мне жесты. Он приглашал меня подойти к ним.

Я приблизился. Мадам фон Гаген обратилась ко мне с щебечущей речью:

– Дорогой мэтр, мы любим представителей закона. Вы еще такой молодой и симпатичный. Мы не имели счастья получить сына, поэтому разглядываем молодых людей вроде вас с некоторой нежностью.

– Вы очень любезны, мадам.

Одна взяла меня в любовники, другая хотела бы принять за сына, мне действовало на нервы такое изобилие нежностей.

Граф прищурил глаза.

– Моя жена хочет сказать, что она была бы очень рада иметь сына. Не обязательно адвоката, а просто сына.

Он засмеялся, издав некое ржание:

– Кажется, завтра или послезавтра вы возвращаетесь в Париж.

– Действительно.

– Наша дочь Дженнифер тоже туда едет.

Он подыскивал какую-нибудь остроту:

– Все дороги ведут в Париж… – закончил он, довольный.

Выдаст ли он мне восклицание «Ах, Париж!»? Мне вдруг вспомнилось, что его первая жена была француженкой и что она ему дорого обошлась. Вмешалась графиня:

– Позвольте нам пригласить вас на эту ночь. Одна из наших лучших комнат свободна, друзья, которые должны были ее занять, вынуждены уехать. Для нас было бы большим удовольствием, если бы вы остались. Завтра утром мы могли бы позавтракать вместе…

Гарри сделал мне еле заметный сигнал «остаться».

– Я снял комнату в деревенской гостинице.

– Это уже деталь, – сказал граф, – мы хорошо знаем хозяйку… Она на вас не обидится.

– Я уже оплатил комнату.

– Тем лучше, – добавил граф. – Может быть, она сможет ее еще сдать, даже поздно. Я позову ее. У нас для друзей приготовлены пижамы, бритвы…

– Мой саквояж остался в машине.

«Саквояж» – прозвучало вульгарно. Но я не мог все же сказать, что мой багаж, такой ценный, валяется рядом с запасным колесом…

Я сделал вид, что задумался.

– Ваша дочь полетит каким рейсом?

– Отправление в 13 часов.

– Я тоже. Я мог бы проводить ее до аэропорта.

– Вот и чудесно, – сказала мадам фон Гаген, – Так что у вас еще одна причина провести ночь здесь.

– Если вам угодно, мадам.

Лицо графини просияло.

– Спасибо, мистер Уолстер.

Временами быстрым жестом она касалась руки фон Гагена, чтобы убедиться, что муж был рядом с ней. Граф в свою очередь заявил:

– Мы позовем мадам Хоффнер, чтобы предупредить ее, что вы остаетесь здесь…

– Кто это, мадам Хоффнер?

– Хозяйка постоялого двора.

Они располагали мною и моими перемещениями. Они привыкли, что их выслушивают, а то и подчиняются им. Я предчувствовал возможные преимущества и беспокойства, какие эта семья могла мне причинить. Мои красные фонарики мигали, но все это возбуждало.

Гарри прервали посередине его фразы другие гости, которые толпились вокруг фон Гагенов, и он вернулся ко мне.

– Браво. Вы их покорили, Грегори. В вашу парижскую квартиру вы привезете несколько безделушек от фон Гагенов… но даже маленькие элегантны.

Гарри преувеличивал, а я опять дышал с трудом; это началось так же, как с Сантосом. Бразилец обратился в нашу парижскую контору и попросил выделить ему молодого сотрудника, который полностью занялся бы его папками. Сантос выбрал меня. Среди французов мало кто владел тремя языками. Вначале я был в восторге, был польщен. Позже я понял, какой ценой: я был пешкой в их игре.

Дженнифер вынырнула из толпы и подошла ко мне. Было поздно, улыбки на лицах застыли, некоторые женщины были утомлены из-за высоких каблуков…

– Кажется, вы проведете ночь здесь…

– Ваши родители имели любезность пригласить меня…

Не знаю, был ли угодлив или правилен мой тон.

Она обернулась к Гарри:

– Я могу похитить его у вас? Хотела бы показать ему его комнату.