Жена винодела

Пройдя через зал в кухню, а затем во внутренний холл, подруги поднялись по лестнице в квартиру, располагавшуюся над рестораном. Эдит подождала, пока Инес закроет дверь, и лишь после этого повернулась к ней – глаза совершенно круглые, а лицо белее мела.

– Что ты здесь делаешь, Инес?

Потрясение Инес сменилось возмущением:

– А ты что? Развлекаешь немцев? Даже разговариваешь с ними по-немецки?

Лицо Эдит дернулось:

– Иначе пришлось бы закрыться, а мы не можем себе это позволить.

– Боже мой. – Инес покачала головой. – Вы с Эдуаром, – она перешла на шепот, – коллаборационисты? – Это не укладывалось у нее в голове, но никакого другого объяснения она не могла себе представить.

– Нет! – Эдит взяла ее за руку. – Но разве у нас есть выбор? Разве ты не видишь?

– Я вижу, что ты служишь врагу.

– Ну, а лучший способ побить врага – это стать его другом, разве не так?

– Что ты говоришь?

– Так зачем ты все-таки приехала, Инес?

Инес стало обидно: совсем недавно ее бы приняли в этом доме без вопросов.

– Повидаться с тобой, Эдит.

Эдит стиснула ее руку:

– Пожалуйста, побудь тут, пока не закончится обслуживание. Тогда мы с Эдуаром все тебе объясним.

Инес уселась ждать на потертый синий диван, но вскоре ее веки отяжелели и она не заметила, как задремала. Когда Эдит потрясла ее за плечо, шел уже двенадцатый час – ресторану следовало закрыться намного раньше.

Открыв глаза, Инес увидела, что Эдит сидит рядом с ней на диване, а Эдуар – в кресле напротив.

– Инес, – Эдуар хмуро смотрел на нее и не стал дожидаться, пока она полностью придет в себя. – Вас кто-то послал?

– Меня? Да мне собственный муж бутылок в руки не дает – слишком я неловкая и неосторожная. И вообще ненадежная. Он не говорит этого вслух, но я знаю, что он так думает. Так что нет, Эдуар. Никто меня не посылал.

– Тогда почему вы здесь? – Губы Эдуара сжались, а ниточка усов над ними показалась Инес еще тоньше, чем в прошлый раз. Да и в остальном он, пожалуй, выглядел иначе: зализанные назад волосы, бледная кожа, черный костюм делали его почти карикатурой на французского метрдотеля.

– Мне… – Инес взглянула на Эдит, – мне надо было повидать подругу. – Теперь она заметила, что Эдит тоже переменилась: кожа бледнее, чем прежде, волосы короче, ногти обкусаны до мяса. – Но я не ожидала найти у вас полный зал нацистов.

Эдуар и Эдит переглянулись.

– Я должна ей сказать, – тихо проговорила Эдит.

– Я против. – Эдуар опять пристально посмотрел на Инес.

– Что сказать? – спросила Инес, хотя с тем же успехом могла и промолчать.

– Мы можем ей доверять, – сказала Эдит Эдуару. – Я в этом уверена. Она никогда меня не выдаст. Она моя лучшая подруга.

Эдуар нахмурился, смерил Инес еще одним долгим взглядом и повернулся к Эдит.

– Хорошо. – Он поднялся и кивнул Инес. – Я устал за день. Иду спать. – И, не оборачиваясь, вышел из комнаты.

Наступила тишина, и Эдит медленно повернулась к Инес. Женщины долго смотрели друг на друга, и Инес сказала себе, что не заговорит первой.

– Ты слышала о Жаке Бонсержане? – резко спросила Эдит, нарушив молчание.

Инес нахмурилась:

– Он учился с нами в школе в Лилле?

– Нет. – Эдит опустила глаза и взглянула на свои руки. – В ноябре он был с друзьями в Париже, и немецкий офицер, очень пьяный, налетел на них и схватил одну из женщин в их компании, новобрачную, у которой накануне была свадьба. Муж бросился ее защищать, ударил немца, сбил его с ног и убежал. Бонсержан остался и попытался помочь немцу подняться.

– Боже! Ты знаешь этого месье Бонсержана?

– Нет, никогда его не видела. Пожалуйста, не перебивай, слушай дальше. На допросе Бонсержан отрицал, что ударил офицера, а назвать имя друга отказался. Через несколько недель его приговорили к смертной казни.

– Решили попугать?

– Нет. За два дня до Рождества приговор привели в исполнение.

Инес тяжело сглотнула. Зачем Эдит рассказывает ей такие вещи?

– Но… это ужасно.

– Для многих из нас, тех, кто молчал и старался не вмешиваться, это стало поворотным моментом. – Эдит встретилась взглядом с Инес. – Инес, я могу тебе доверять?

– Эдит, мы как сестры.

– Знаю. Знаю. – Эдит снова принялась рассматривать свои руки. – Понимаешь, Инес, мы с Эдуаром поняли, что не можем оставаться в стороне и ничего не делать. Дальше стало еще хуже. Ты слышала о немецком офицере, который был убит в парижском метро в прошлом месяце? Немцы не сумели поймать убийцу и в отместку расстреляли трех человек, выбранных наугад.

– Что?

– Как вижу, ты не слушаешь Би-би-си.

– Это запрещено. – На самом деле Инес вообще не следила за новостями, даже за теми, которые распространяли немцы: все это было слишком удручающим. Что еще она пропустила?

Эдит грустно улыбнулась:

– Как говорил маршал Фош, побежденные отступают перед победителями только потому, что пали духом и не верят больше в победу, только потому, что их моральное сопротивление подавлено. Если мы примем то, что делают с нами немцы, Инес, это будет началом конца. Мы должны дать отпор.

– Отпор? Но что мы можем сделать? Власть у немцев. Лучше просто опустить голову и…

– И что? – прервала Эдит. – Позволить им убивать невинных людей?