Книга утраченных имен

– Но я…

– Поймите, немцы смотрят не только на документы, удостоверяющие личность. Если вы хотите без приключений выехать из страны, одних только художественных навыков вам будет мало. – Ева ничего не ответила, а он слегка улыбнулся: – Я смогу вам помочь. Прошу вас, подумайте об этом. – Он кивнул, развернулся и быстро удалился. Ева увидела, как он прошел по коридору и исчез за углом. Мгновение спустя она услышала, как открылась и закрылась входная дверь, и лишь после этого с облегчением выдохнула, даже не осознавая, что все это время не дышала. И неважно, были ли слова отца Клемана искренними или нет, главное – их раскрыли, и виновата в этом она.

Глава 7

– Просыпайся! – Ева пыталась растолкать мать. Мамуся наконец проснулась и сонно заморгала, и Ева снова толкнула ее так сильно, что та едва не свалилась на пол. – Вставай, мамуся. Нас обнаружили. Нельзя терять ни минуты.

– Ты о чем? – Мамуся тут же очнулась и схватила висевшие на спинке стула у окна юбку и блузку, которые надевала вчера. – Что стряслось?

– Мадам Барбье поняла, что наши документы поддельные. Сегодня к нам приходил человек и спрашивал про них.

– Что? – Лицо матери побледнело, она дрожащими пальцами застегивала пуговицы на блузке и натягивала юбку на пышные бедра. – Это был полицейский? – Она начала собирать разложенные по комнате вещи, бросая их в чемодан.

– Нет. – После короткой паузы Ева добавила: – Священник.

Ее мать замерла на месте.

– Священник?

– Он так сказал.

– Но… зачем же он приходил? Он сотрудничает с властями?

– Не думаю. – Ева все еще размышляла о том, кем он был: другом или врагом. Разве то, что он ушел, после того как пригласил ее в церковь, не было хорошим знаком? – Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, он говорил, что сотрудничает с другими людьми, которые подделывают документы. Мне… мне показалось, что он хотел предложить мне работать с ним. – В тот момент, когда Ева произнесла эти слова, она вдруг сообразила, что, возможно, неправильно поняла суть недавней беседы. Священник возглавляет группу, занимающуюся подделкой документов? Звучало слишком неправдоподобно.

– Что он сказал?

– Что может помочь мне. Не знаю, что именно он имел в виду.

Мать уставилась на нее широко раскрытыми глазами.

– Ева, а вдруг он поможет тебе найти твоего отца и добиться его освобождения?

– Но это может быть и ловушка.

– Расставленная священником?

– Разве все священники непременно должны быть достойными людьми?

– Я плохо знакома с католицизмом, но уверена – это одно из обязательных требований в их работе.

Ева пожала плечами. Но в одном ее мать права. Священник мог оказаться тем самым человеком, который поможет ей вытащить отца из тюрьмы. И времени у нее было мало. Возможно, после того как она спрячет мать, она все же рискнет, сходит в церковь и проверит, правда ли то, что ей предлагал этот человек. – Хорошо, – сказала она наконец. – Я встречусь с ним, но сначала отведу тебя в какое-нибудь безопасное место.

– Куда мы пойдем?

– Не знаю. Но тебе нельзя здесь оставаться, пока мы не выяснили, на нашей стороне мадам Барбье или нет. – Ева на минуту задумалась, и у нее появилась идея. – Думаю, я отведу тебя в книжный магазин. – Это единственный вариант, который пришел ей в голову. Та женщина была добра к ней. И Ева не хотела верить, что человек, живущий за счет книг, может быть злым в душе.

Ева отвела мать в книжный магазин и рассказала его пожилой владелице не особо убедительную историю о том, как ее мамуся давно мечтает полистать разные книги. Скорее всего, женщина поняла, что мать Евы ищет место, где она могла бы на время укрыться. Обнадеженная этой мыслью, Ева поспешила в церковь. «Моя дорогая, вы отблагодарите меня, если будете себя беречь», – сказала она ей вчера. Ева молилась о том, чтобы данное пожелание распространялось и на ее мать тоже.

Теплое утро вдохнуло жизнь в город, хотя он по-прежнему казался Еве самым тихим местом на Земле. Она могла по пальцам сосчитать, сколько человек встретилось ей на пути. На улице Паскаля мясник в забрызганном кровью фартуке мыл витрину своей лавки. С полдюжины женщин с продуктовыми карточками в руках выстроились в очередь перед пекарней на улице Леван. Некоторые из них обменивались сплетнями, склонив друг к другу головы, другие вытягивали шеи, пытаясь разглядеть, сколько хлеба еще осталось внутри. Когда Ева проходила мимо цветочной лавки на углу, она поздоровалась с ее хозяйкой, полной женщиной средних лет, та расставляла в ведре небольшую охапку ярко-розовых пионов. Но остальную часть своей дороги Ева, взволнованная и встревоженная, не общалась ни с кем.

Церковь Сен-Альбан находилась всего в двух кварталах от книжного магазина на вершине холма, и Ева добралась до нее раньше, чем успела окончательно собраться с мыслями и обдумать, что ей делать дальше. У дверей она ненадолго остановилась, положив ладонь на железную ручку, но не решилась сразу войти. «Что же ты, Ева, – сказала она себе. – Нельзя упускать такой случай. Тебе будет непросто убедить власти отпустить отца».

Призвав на помощь все свое мужество, она открыла дверь и вошла. Церковь была маленькой и тускло освещенной; впереди, за дюжиной длинных узких деревянных скамей, располагался алтарь. На возвышении стояла кафедра, и за ней – маленькая золотая чаша. У дальней стены высилась золоченая фигура Иисуса: его лицо было искажено мукой, взгляд устремлен к небесам, а тело – пригвождено к деревянному кресту. На алтаре на маленьких подставках мерцали свечи. Отца Клемана нигде не было видно.

Ева вздрогнула и опустилась на одну из деревянных скамей. Она никогда раньше не бывала в церкви и не знала, что ей делать. Время шло, а отец Клеман так и не появился, и она начала волноваться за мать. Что если это ловушка? Вдруг отец Клеман проследил за ней до книжного магазина и привел туда полицейских, как только Ева ушла? Но, с другой стороны, зачем ему так делать, если он мог привести полицию к ним в номер еще утром?

Дверь в церковь распахнулась. Ева ожидала, что сейчас появится отец Клеман и, прихрамывая, пойдет по проходу между рядами скамей. Но вместо этого в храм вошла молодая пара примерно ее возраста. Мужчина надвинул шляпу на глаза, а у женщины, чья голова была покрыта тонким платком, был весьма настороженный вид. Она водила глазами по сторонам и, заметив Еву, перекрестилась. Молодой человек дернул ее за руку и повел в глубь церкви к двери, на которой висела маленькая табличка с надписью «Исповедальня». Они оба исчезли за ней.

Ева обернулась и посмотрела на крест, что-то ее встревожило. Разве католики исповедуются не поодиночке? По книгам у нее сложилось именно такое впечатление. Но дело не только в этом. Она могла поклясться, что молодая женщина перекрестилась неправильно. Ева видела, как крестился Жан Габен в фильме, – в каком точно, она не помнила, – возможно, в «Великой иллюзии», или «Человеке-звере», или «Набережной туманов». Но ей врезалось в память, что сначала он дотронулся до головы, потом – до груди, затем – до левого плеча и после – до правого. Эта же взволнованная женщина прикоснулась ко лбу, к правому плечу, к груди и в конце – к левому плечу. Получившаяся фигура по форме больше напоминала алмаз, а не крест.

Ева притворилась, будто молится, и стала ждать, когда пара вернется после исповеди. Если они оба были католиками, то что еще им там делать? Время шло, Ева снова подняла глаза к статуе Иисуса, выполненной в мельчайших подробностях. Он выглядел как живой человек, его лицо было полно страдания и боли, и Ева задумалась о том, каким гонениям он подвергся при жизни. Жизнь Иисуса никогда ее особенно не интересовала. Она не верила, что он был Мессией, однако считала его хорошим человеком, с которым жизнь обошлась несправедливо. Похоже, это была старая как мир история: людей, которые чем-то отличались от большинства, уничтожали.

Вдруг тишину нарушил скрип дверных петель. Ева незаметно обернулась и увидела, что пара уходит. Мужчина нес стопку бумаг, которые он засунул себе под рубашку перед тем, как открыть входную дверь. Солнечный свет проник в церковь и так же быстро исчез вместе с парой. Ева нахмурилась и опять обернулась к Иисусу.

– Ты, наверное, знаешь, что тут творится? – тихо проговорила она ему. – Ты ведь все видишь, не так ли?

– Он видит. Или по крайней мере мне хотелось бы в это верить.

Ева вскрикнула и обернулась влево, где примерно в двух метрах от нее на скамье спокойно сидел отец Клеман.

– Откуда вы появились? – Сердце Евы бешено забилось.

– О, я подсел к вам, пока вы наблюдали за тем, как уходят мои гости. Никогда не забывайте оглядываться по сторонам. Пусть это будет для вас одним из первых уроков.

– Уроков?

– Но, думаю, вы тоже можете нас кое-чему научить, – продолжал он. – И, отвечая на ваш вопрос, скажу, что мне нравится верить, будто Господь следит за всеми нами. Это позволяет мне чувствовать себя чуть более защищенным среди хаоса и неопределенности. Надеюсь, вы также сможете найти в этом немного утешения. – Он встал и пошел прочь. Ева смотрела ему вслед. Он уходит? Что это означало? Но он оглянулся и улыбнулся ей. – Ну что, моя дорогая? Вы идете?

– Куда?

– Сейчас увидите. – Он не стал дожидаться ее ответа и, прихрамывая, пошел дальше. Ева колебалась всего секунду, а затем последовала за пастором. Он отпер дверь справа от алтаря и вошел внутрь, даже не оглянувшись. Еще раз посмотрев с волнением на статую Иисуса, она шагнула за ним.

– Добро пожаловать в нашу библиотеку, – сказал отец Клеман, закрывая за ней дверь, пока Ева с изумлением рассматривала помещение.

Ей показалось, будто она попала в сказку: комната была заполнена книгами, вдоль дальней стены, над книжными полками, располагались окна примерно в метр высотой, каждое – с витражными стеклами. Сквозь них проникали разноцветные лучи, падавшие на бесчисленные фолианты в кожаных переплетах, которые стояли плотно друг к дружке и занимали практически все поверхности в помещении. Посреди комнаты находился деревянный стол, а по его краям – два деревянных стула.

Ева, как зачарованная, потянулась к книжной полке и достала первую попавшуюся книгу. У нее был коричневый кожаный переплет, потрепанный на уголках, и на корешке золотом вытиснены полустершиеся золотые цветы и завитки, а также название: «Послания и Евангелия». Она с благоговением провела пальцами по обложке. Книге было, наверное, лет двести.

– Я думаю, ее напечатали в 1732 году, – сказал отец Клеман, словно по-прежнему читая ее мысли. Она подняла глаза, не выпуская книгу из рук, а он улыбнулся ей и обвел взглядом комнату. – Большинство собранных тут книг изданы еще до Французской революции. Эта церковь стоит здесь с давних времен, и наша библиотека – одна из главных сокровищниц города. Честно говоря, это мое самое любимое место на свете, я прихожу сюда, когда мне требуется уединение. Я подумал, что вам здесь тоже может понравиться.

– Какое великолепие, – пробормотала Ева, на мгновение потеряв бдительность. Книги, в каком бы уголке света они ни находились, всегда ассоциировались у нее с домом. – Вы можете приходить сюда в любое время, когда только захотите? – спросила она. Ева с неохотой положила книгу на стол, но ей не терпелось рассмотреть и те, что стояли на полках.

Отец Клеман усмехнулся:

– Да, думаю, что в любое.

Ева посмотрела на него, и он улыбнулся. Лицо у него было открытым, расслабленным, и ей показалось, что он так же очарован этим местом, как и она.