Настоящее сокровище Вандербильтов

– Кажется, он снова стал самим собой, да? – улыбнулась Корнелия.

Эдит кивнула. С души словно камень свалился. Он выкарабкается. Ее Джордж непременно поправится.

Эдит любовалась дочерью, омываемой утренним светом. Когда Корнелия была раскованна и непринужденна, как сейчас, она особенно очаровывала своей юной прелестью. Эдит понимала, что время быстротечно и недолго осталось ждать того дня, когда Корнелия перестанет принадлежать ей. Она оглянуться не успеет, как ее дочь найдет себе достойного мужчину и выйдет за него замуж. Многие ее друзья уже с неутомимым энтузиазмом подыскивали подходящие партии для своих дочерей, но Эдит была больше заинтересована в том, чтобы Корнелия как можно дольше наслаждалась свободой юности.

– Когда папа поправится, своди его искупаться в фонтан. Ему это всегда доставляет удовольствие.

– Или в бассейн, – лучезарно улыбнулась Корнелия. После стольких лет она по-прежнему не расставалась с идеей научить отца плавать. Правда, Корнелия не ведала, что в детстве Джордж едва не утонул в Род-Айленде. Если бы на помощь ему не пришла какая-то девочка-подросток, обе они теперь не стояли бы в этой кухне. Эдит подыскала фонтан, где муж мог бы встать в воде во весь рост; на такое купание он скорее согласится.

Она взяла дочь под руку, и вдвоем они пошли наверх. Корнелия была величайшим творением Джорджа. Корнелия и Билтмор, усмехнулась про себя Эдит. Джордж любил Билтмор, а она любила его. И именно потому старалась спасти его мечту, и уже немало для этого сделала.

Джулия. Бегство

После того как мне сделали прическу и помогли надеть облегающее кружевное свадебное платье, даже я была вынуждена признать, что выгляжу изумительно. По сути, это была не я как таковая. Женщина, стоявшая перед зеркалом, была невестой Хейза.

Я была той женщиной накануне вечером во время репетиционного ужина. Смеялась над тостами моих подруг, пустила слезу, когда слово взял отец, плакала, слушая речь Хейза в мою честь. Он так красиво говорил, что, казалось, в брачных обетах уже нет необходимости. Я знала, что он меня любит. Была в том уверена. А разве не это главное?

Мое внимание в зеркале привлекла Сара в наряде подружки невесты.

– Тебя это платье так красит. Меня затмишь, – сказала я.

Она закатила глаза.

– Господи, да ты уже практически на обложке «Мэри Клэр».

Я прикусила губу.

– В чем дело? – шепотом спросила Сара.

– Думаешь, он говорит правду?

Сара снова взяла телефон и уже, наверно, в пятидесятый раз, включила то зернистое видео. Я так часто его пересматривала, что точно знала, в какой момент Хейз наклонится к своей партнерше по танцу – и ею была не я – и начнет жадно ее целовать, с ненасытностью голодного. О боже, подумала я. С ненасытностью голодного.

Вообразив весь ужас предстоящего дня, я почувствовала, как на меня накатывает тошнота. Мы находились в сиреневато-зеленой комнате в глубине церкви.

– Я идиотка? – тихо спросила я Сару. – Думаешь, он мне лжет?

– Джули, – вздохнула она, – мне трудно судить, потому как Хейза я знаю почти столько же, сколько тебя. Вы неотделимы друг от друга. – Она помолчала. – Когда вы, держась за руки, появлялись на какой-нибудь вечеринке, время словно останавливалось. Он сбегал с уроков, чтобы купить тебе арахисовое масло…

Я улыбнулась, кусая губы.

– А помнишь, как он заказал доставку цветов на биологию?

– Конечно, – улыбнулась Сара. – Кто ж не помнит? Он боготворил тебя, Джули, уже тогда.

Сказать что-то еще я не успела, так как дверь распахнулась, и в комнату влетела в потрясающем синем платье тетя Элис. Следом за ней вошли мама и бабушка.

– Замечательно! – пропела тетя Элис. Я поняла, что все манипуляции с волосами и макияжем на сегодняшний день были завершены. Подружек невесты я попросила прийти в церковь не раньше, чем за час до церемонии, сославшись на то, что не хочу злоупотреблять их добрым расположением, поскольку вполне способна обойтись без их помощи. На самом деле после вчерашнего инцидента мне было стыдно смотреть подругам в глаза. Я знала, что они все обсуждают то злосчастное видео, думая, что, возможно, я совершаю ошибку. Я не сомневалась, что они руководствуются благими намерениями. В основном. Но не представляла, как вести себя с ними.

– Твой первый выход! – возбужденно произнесла Элис.

Все утро Элис и бабушка проявляли чудеса героизма: притворяясь, будто их ничуть не ужасает мой судьбоносный шаг, они прятали свой страх за делаными улыбками и неестественно веселыми голосами.

– Моя дочь выходит замуж! – воскликнула мама, прижимая руки к груди.

Она не притворялась. Для мамы это был самый счастливый день в ее жизни. Она любила Хейза. Любила его.

– Ты ему веришь? – спросила я маму накануне. Несмотря на прохладный горный воздух, она едва не обливалась потом, хотя была в одном только шелковом платье без рукавов.

Тогда-то я и осознала, что это я сама отчаянно хочу верить ему.

– На все сто, – ответила мама со столь твердой категоричностью в голосе, что я почти избавилась от сомнений. – На свете не найдется женщины, которая не пошла бы на убийство ради такого мужчины, как Хейз, потому что каждая мечтает, чтобы ее любили так, как он любит тебя.

И я, собираясь сейчас принять самое верное или самое ошибочное решение в своей жизни, вспоминала те ее слова.

Мама всегда принимала сторону Хейза. Она любила его. Да и как его не любить? Он великолепен, элегантен, умен. От него всегда приятно пахнет. У него безупречно ровные белые зубы, завидная работа, безукоризненные манеры. Правда, выбор друзей оставляет желать лучшего. Но нас тянет друг к другу. Между нами существует некая неразрывная эмоциональная связь, которая долгие годы заставляет нас быть вместе. Хотя мы не раз пытались расстаться.

Я повернулась к Элис. Та неловко переминалась с ноги на ногу. Рядом с ней стоял фотограф.

– До фотосессии я должна увидеться с Хейзом наедине. Дайте нам минутку, ладно? – попросила я.

В лицах Элис и фотографа отразилось смятение.

– Так ведь я как раз должен запечатлеть первое мгновение вашей встречи.

– Мы это мгновение потом воспроизведем еще раз, – мило улыбнулась я.

– Но тогда… – начала Элис.

– Ничего страшного, – перебила ее бабушка, вставая рядом с фотографом. – Если Джулия хочет увидеться с женихом наедине, не надо ей препятствовать. Это ее свадьба, – подчеркнула она.

Фотограф растерялся, Элис протяжно вздохнула. Я знала, что она про себя считает от десяти в обратном порядке.

Я не была уверена, что должна показываться на глаза жениху до церемонии, но Хейз настоял. Испугался, что слишком разволнуется, когда увидит, как я иду к алтарю. Я согласилась при одном условии: я буду в свадебном платье, но без фаты. Ведь именно фата была залогом счастливого брака.

Я вышла в длинный внешний коридор – мощенный камнем крытый переход, соединявший церковь с общественным залом и классами воскресной школы. Цокот моих каблуков гулким эхом разносился по галерее. Когда я увидела Хейза, у меня замерло сердце. Какой там финансист! Ему бы в кино сниматься!

Со слезами на глазах он подскочил ко мне, привлек меня к себе, поцеловал.

– Ты неотразима. – Он снова меня поцеловал. – И я люблю тебя. – Хейз отступил на шаг, восхищаясь мной. – Ты даже еще прекраснее, чем была в девятнадцать лет – в том своем платье для бала дебютанток.

– Тот бал дебютанток, – рассмеялась я, – мне запомнился, главным образом тем, что кое-кто на него опоздал, потому что напился на вечеринке по случаю посвящения в студенческое братство и потерял счет времени.

Хейз тоже рассмеялся.

– Точно. И ты в лифте пыталась завязать мне галстук бабочку, пока я переодевался в смокинг… – В лице его появилось мечтательно-тоскливое выражение, словно это была история на века.

Я приподняла брови.