Настоящее сокровище Вандербильтов

Эдит грустно улыбнулась дочери.

– Потому что всех Вандербильтов хоронят в фамильном мавзолее у подножья холма Тодт-Хилл.

– Это там, где вырос Командор, – неуверенно произнесла Корнелия. Она слышала множество историй о легендарном прадеде – железнодорожном магнате, создавшем состояние Вандербильтов. Он был совсем не такой, как ее добрый, заботливый папа. – Мама, но ведь мы же не сможем навещать его могилу.

– Знаю, Нелли. Но папа вложил много времени, денег и сил в проектирование этого мавзолея, и я уверена, что он хотел бы обрести последний приют именно там. В той усыпальнице покоятся его родственники, и он тоже должен быть похоронен там.

– Мама, но ведь это мы его семья.

И то правда.

– Когда ты вернешься в школу… – начала Эдит.

– Нет! – перебила ее Корнелия. – Нет, мама, умоляю, не заставляй меня возвращаться туда. Я хочу поехать в Билтмор. Там я буду чувствовать, что папа рядом. – В полном отчаянии девочка промолвила: – Лучше бы мы все погибли на «Титанике».

– Корнелия, – упрекнула ее Эдит. – Нельзя так говорить. Папа никогда не пожелал бы таких ужасов. Он был бы рад, что мы живы.

Меньше двух лет назад, в 1912 году, вся семья забронировала билеты на «непотопляемый» корабль, отправлявшийся в свое первое плаванье. Но в последний момент Эдит вдруг почувствовала непреодолимую потребность отказаться от путешествия на самом шикарном и потрясающем судне в мире. Она уговорила Джорджа вернуться на родину на борту корабля «Олимпик», на котором собирались плыть и его племянница с мужем. Они гораздо интереснее проведут время, убеждала Эдит, вечерами ужиная все вместе за большим столом; это будет грандиозно. Джордж долго дулся из-за того, что они отказались от престижного плавания на «Титанике», о котором только и было разговоров, – пока не пришла трагическая весть о его судьбе.

– Твоя мама нас спасла, – сказал Джордж Корнелии. – Ты всегда должна ее слушаться, потому что она плохого не посоветует.

Корнелия откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, вспоминая, как она пела и смеялась вместе с отцом, как читала книжки, сидя рядом с ним в крытой галерее, как бродила в его огромной библиотеке, а он наставлял ее в выборе книг. Именно Билтмор был ей родным домом, а не особняк на Кей-стрит или Нью-Йорк; Билтмор был воплощением ее отца. Мысль о возвращении в школу, хотя там у нее были подруги, наполняла Корнелию тоской. В Билтморе она могла кататься на мулах со своей подружкой Роуз, выгуливать в Билтмор-Виллидж Седрика и Сноу, огромных сенбернаров, которые вели себя смирно, как ягнята. Там реже устраивали светские приемы и политические мероприятия, кампании по сбору денежных средств и чаепития. И мама почти все время проводила с ней. Слезы сочились из-под закрытых век Корнелии, струясь по щекам. Может, ее слезы разжалобили маму, может, что-то еще, но Эдит наконец уступила.

– Ладно, – сказала она, – если это так важно для тебя, мы вернемся в Билтмор, как только проводим папу в последний путь.

В последний путь. В последний путь. Эти слова звучали в голове у Корнелии на протяжении всей поездки – в поезде, потом на пароме, который, обогнув южную часть Нью-Йорка, доставил их к Тодт-Хиллу. И все же она никак не могла взять в толк, почему папу нужно было хоронить в Нью-Йорке, за сотни миль от его чудесного творения, где он упокоился бы с миром, среди волшебного леса, созданного им самим.

Джулия. Покупайте билет

Лучи утреннего солнца сочились сквозь тростниковую крышу столовой, где я завтракала бубликом с кофе. Одна из местных кошек подкралась к клинышку света на полу и, выгнув спину, растянулась на теплом пятачке. Я обратила взгляд на белый песок, к которому подступало сверкающее море, и улыбнулась, наблюдая, как несколько ребятишек, перевернувшись в каяке, визжат от восторга. Их мать, вынырнувшая из воды вслед за ними, не разделяла радости своих детей.

Солнце, волны, едва заметно покачивающиеся пальмы погружали меня в состояние глубокого довольства, и я почти позабыла, что превратила свою жизнь в полнейший хаос. А ведь я пробыла здесь всего два дня. Я глянула на настенные часы в столовой: почти десять. Скоро начнется занятие по сап-йоге. Времени хватало как раз на то, чтобы по дорожке, засыпанной битыми ракушками, дойти до своего домика на дереве и надеть бикини. Сап-йога стала моим новым увлечением. Паддлбординг я давно освоила. А уход из университета послужил толчком к тому, чтобы записаться на 250-часовой курс по йоге, по окончании которого я получила сертификат. Но до вчерашнего дня мне и в голову не приходило, что можно сочетать йогу с паддлбордингом. Это была блестящая идея. И теперь я стала фанаткой этого вида спорта.

На телефоне в моем номере мигала красная лампочка, уведомлявшая, что мне поступило сообщение, но я не придала этому особого значения. Кому понадобилось домогаться меня здесь? Правда, мой мобильный здесь не работает. Возможно, со мной хотели связаться мама или бабушка. Я решила, что не буду прослушивать сообщение, а лучше пораньше приду на занятие сап-йогой, как планировала. Но лампочка мигала так настойчиво, что я не устояла. А вдруг это Хейз? Готова я перезвонить ему?

Впрочем, раз уж я подошла к мосту, почему бы по нему не перейти? Я сняла трубку и нажала «ноль», вызывая оператора отеля.

– Слушаю вас, мисс Бакстер. – Вчера персонал отеля встречал меня как «миссис Митчелл», отчего позже я горько плакала. Была уверена, что совершила ошибку, ужасалась, представляя, что обо мне болтают дома. Всю ночь изводила себя. Но к утру успокоилась и сейчас пребывала в столь умиротворенном настроении, что об этом больше не тревожилась.

– Для меня есть сообщение? – уточнила я.

Портье зачитала его:

– «Завтра утром на борту “Морской сюиты” я устраиваю небольшой прием для фанатов архитектуры. Потом судно отправится на Анегаду[7 - Анегада – самый северный из Виргинских островов и самый северный из Малых Антильских островов.], и наше недолгое время в качестве фиктивной супружеской пары закончится. Перезвони, пожалуйста. Твой Коннер.

Я рассмеялась.

– Соединить вас с этим абонентом? – спросила портье.

Я колебалась. Уже хотела отказаться, но потом подумала: даже если я не поеду, ответ-то нужно дать. То есть, конечно, я находилась за тридевять земель и ничем не была обязана этому совершенно чужому для меня человеку. Но с другой стороны…

– Да, – сказала я. – Соедините, пожалуйста.

В трубке послышался щелчок, затем – гудки. Я почти надеялась, что Коннер не ответит. И тогда получится, что формально приличия соблюдены, но напрямую общаться с ним мне не придется. Свой отказ я наговорю на автоответчик.

– Алло? – раздался густой голос на другом конце провода.

– Коннер?

– Значит, ты получила мое сообщение? – По его тону я поняла, что он улыбается.

– Да, но… – Я прикусила губу, собираясь сказать, что не готова отправиться с ним на морскую прогулку почти сразу после разрыва с женихом, что мне нужно проанализировать случившееся, покопаться в себе. Но что если ничего такого он не имел в виду? Что если с его стороны это просто дружеский жест? Тогда я выставлю себя полной дурой перед одним из своих кумиров.

– Ну, что скажешь? – спросил Коннер. – Яхта, вино, сыр, я?

Я рассмеялась. Ладно. Значит, возможно, я поняла его правильно.

– Коннер, мне не хотелось бы оконфузиться, неверно истолковав твои намерения, но должна сказать, что буквально два дня назад я рассталась со своим женихом.

– Ммм-гм. Я тебя понимаю. Прекрасно понимаю. Но ведь мы сейчас на Британских Виргинских островах. Ты не можешь постоянно сидеть в номере. Позволь показать тебе окрестности.

Я посмотрела в окно, глядя мимо бамбукового крыльца на бескрайнее синее море, усеянное островами. Ну да, кто ж захочет торчать в номере все дни напролет?

– Так это не свидание?

– Именно что свидание, – расхохотался он. – Даже не сомневайся.

– Коннер! – сердито воскликнула я.

– Ну хорошо, хорошо. Мы поговорим о твоей странной архитекторомании, и я притворюсь, будто просто стараюсь быть дружелюбным, а вовсе не пытаюсь закрутить с тобой страстный роман, о котором мы с тоской будем вспоминать до конца наших дней.

С моих губ сорвался смех. Мило. Кто откажется от курортной интрижки? Да, я только что бросила Хейза у алтаря. Но ведь я – не скорбящая вдова.

Как бы то ни было, сама того не желая, я произнесла:

– Что ж, раз такое дело, кто же откажется?

– На то я и рассчитывал! – обрадовался он. – Значит, завтра в десять утра мое суденышко будет ждать тебя у пристани.

И лишь повесив трубку, я подумала: какой женщине, если она в здравом уме, придет в голову мысль отказаться от морской прогулки по Британским Виргинским островам с одним из ведущих архитекторов Америки? Но потом я вспомнила, что большинство американок вовсе не проявляют интереса к архитекторам. Я глянула на часы, стоявшие на тумбочке, и схватила свой телефон. Потом сообразила, что никто не может прислать мне SMS-сообщения, и неохотно положила его на место. Я не считала себя человеком, который жить не может без мобильника, но теперь мне стало ясно, что, возможно, я ошибалась. Спускаясь по лестнице без телефона, я почему-то чувствовала себя уязвимой.

Но по приближении к причалу мною все больше овладевало ощущение свободы.

Вчерашнее занятие по сап-йоге проводила крепкая уравновешенная женщина. Я была похожа на олененка Бэмби, который учится ходить. Сегодня мой паддлборд мне вручил загорелый мускулистый мужчина с белокурыми волосами до плеч. Рубашки на нем не было – одни только красные плавки. Я огляделась. Других учеников не было, и вчерашнего инструктора я тоже нигде не увидела.

– А где Дана?

– Понятия не имею, – пожал он плечами.